— Я на всякий случай предупреждаю. Если это Алена, пусть вернет. Иначе, у нее будут проблемы.
— Алена уехала из Москвы! Ее даже на выпускном не было! — кричу я ей в ответ. Хотя обещала Лисицыной, что никому ничего не скажу.
— Подожди-ка… В смысле? — изумленно хлопает ресницами.
— В прямом. Я помогала им с Ульянкой собирать вещи.
— Так она еще и сбежала?
— Ага, и прихватила твои брюлики! Перестань делать такое лицо! Алена настолько порядочная, что я даже чисто гипотетически не могу себе этого представить, — возмущаюсь громко.
— Ладно-ладно, я просто спросила! — цокает языком.
— Не смей даже думать о ней плохо! Не стыдно? Лиса столько всего пережила… — шумно вздыхаю, упираясь подбородком в ладони.
Непроизвольно вспоминаются минувшие события, и аж мороз ползет по коже, клянусь.
— Почему она так внезапно решила уехать? Совсем недавно прошли похороны. А как же поступление в институт? Рома? — засыпает меня вопросами.
— Так из-за Ромки и уехала. Не захотела усложнять ему жизнь, — медленно веду пальцем по кромке помпезной фарфоровой чашки, украшенной стразами сваровски.
— Вот ведь дурочка… А куда?
— Ни телефона, ни адреса не оставила, — бормочу себе под нос, едва по новой не срываясь в слезы.
Как я теперь без нее? За прошедший год успела прикипеть к Аленке всей душой. Если и могла называть кого-то подругой, то только эту девчонку.
— Ну дела… — тянет мама.
— Алена не брала твои бриллианты, — высекаю твердо.
— Не злись, я просто…
— Мам, иди уже на свою работу! — отодвигаю чашку и кладу голову на сложенные перед собой руки. Зарыдать охота!
— Я позвоню.
Не реагирую.
Лежу на столе до тех пор, пока она не уходит. Затем открываю мессенджер и еще раз читаю сообщение, которое поздно вечером прислал мне Илья. Илья, слепо доверяющий своим друзьям-бандюганам…
*********
Никаких отпечатков следаки не обнаруживают. Беседы с наблюдательными соседями, на удивление, тоже не приносят плодов. И тут, знаете, два варианта: либо они реально ничего не видели, либо просто не хотят помогать «ментяре, которого обнесли».
Что до меня… Три дня спустя я отправляюсь на квартиру к Паровозову.
Прихожу туда дважды. Никого там не застаю и последующим утром остаюсь ждать парней на лестничной клетке. С твердым намерением вернуть украденное золото, принадлежащее моей матери…
По прошествии полутора часов в подъезде, о удача, появляются трое: Клим, Динамит и Череп.
Замираем все до одного. Пристально друг друга разглядываем…
У Антона сильно разбито лицо. Гематомы, синяки, отекший глаз и ушибленная скула. На носу гипсовая повязка, на руке тоже. И эта картина пробуждает во мне целый шквал полярных эмоций: от элементарного сострадания до некоторой степени злорадного удовлетворения. Ведь стопроцентно именно Илья его так в ту ночь отмудохал…
— Мне нужны украшения, которые вы забрали из квартиры моих родителей, — наконец обретаю голос, выпрямляясь.
— Ты не по адресу, — бросает Дима, поднимаясь по лестнице.
— Я знаю, что это вы! — заявляю уверенно.
— Что, может и доказательства имеются? — ухмыляется, обернувшись.
— Больше воровать некому! — огрызаюсь в ответ.
— Железная у тебя логика!
— Там были ваши отпечатки!
— Н-да?
— И камера успела зафиксировать ваши лица, — намеренно лгу.
— Не надо брать меня на понт! — фыркает он.
— Советую отдать мне золото прямо сейчас. Иначе…
— Иначе что? — Дима делает шаг мне навстречу.
— Попадете за решетку, — угрожающе сверкаю глазами.
— Ааа… Батей своим нас пугать удумала?
— Не ожидала такой подлости. Какие-никакие, а должны быть понятия! Даже у таких, как вы!
— Слышь, дочь мента, ты меня о понятиях просветить решила? — надвигается, вынуждая отступить.
— Димыч, — Данила тоже поднимается на одну ступеньку вверх.
— Не стыдно? Понимаю, что у тебя больная сестра, но неужели нельзя было просто сказать, что тебе нужны деньги?
— Твои деньги? Мне нужны твои деньги? Да пошла ты, мажорка херова! — орет, толкая к стене.
— Вместе мы бы что-нибудь придумали!
— Думаешь, все в мире на бумажках завязано, да? — делает резкий выпад вперед и до боли сжимает ладонями мою шею.
— Отпусти! — кричу, задыхаясь.
— Не трогай ее, — сипит Антон.
— Эээ, але, Димон, ну-ка руки от нее убрал, — Данила тут же вклинивается между нами. — Она же девчонка!
— Девчонка? — громко хохочет тот. И только сейчас я понимаю, что мне не показалось. Запах алкоголя действительно есть. Дима порядком пьян…
— Все, отошел. Отошел блять! — Клим толкает его в грудь.
— Шмара столичная! — Динамит меня отпускает, но смачно сплевывает на мои белоснежные кроссовки.
— Кто ты такой, чтобы так со мной разговаривать! — пытаюсь обойти Данилу, потому что поведением Димы я искренне возмущена.
— Выметайся вон отсюда! — орет он на весь подъезд и снова кидается в мою сторону.
— А ну не трогай меня! — быстро достаю из кармана травмат, который взяла из дома, и направляю прямо на него.
Дима смеется. Правда недолго. Его настроение очень резко меняется.
— Давай. Стреляй! — боднувшись, прикладывается лбом к пистолету. — Давай, че! За пропавшие мамкины цацки отправь меня на тот свет!
— Придурок! — сглатываю и чувствую, как от нервного напряжения начинают трястись руки.
— Стреляй, тупая ментовская сука! — продолжает провоцировать.
— Замолчи!
— Слушайте, не знаю, какого хера происходит… — заводит Данила.
— Я сейчас милицию вызову! — громко угрожает активизировавшаяся соседка сверху.
— Мать, иди к себе! Так, подруга, а ты, спокойно… — Данила осторожно давит на пистолет, медленно убирая его вправо.
— Пусть вернут все, — шмыгаю носом, однако голос не дрожит и звучит как надо.
— Нечего возвращать, Сань, — сухо произносит Антон и, прихрамывая, поднимается по лестнице.
— Как это нечего? — возмущаюсь в спину.
Череп не реагирует, а Динамит забористо матерится и показывает мне средний палец.
— Иди в хату, Дим, — Данила придает ему ускорения в нужном направлении. — Да и тебе, Сань, тоже лучше сейчас свалить.
Не спорю.
Молча киваю.
Как выбралась из подъезда не особо помню. Но помню, что после скандала долго еще сидела на лавочке и все никак не могла прийти в себя.
Колошматило с каждой секундой все больше.
Плакать хотелось все сильнее.
Однако мои глаза по-прежнему оставались сухими…
Глава 33. Лето без Тебя
В конце недели мы с мамой уезжаем на курорт. И все в действительности как она обещала: двадцать один день на пляже, крутой отель, жаркое солнце, горячий песок и теплое море. Вот только на душе у меня скребут кошки. Как уезжала я с тяжелым сердцем, так и не стало мне легче…
Надо отдать родительнице должное, на протяжении всего отпуска она старается меня всячески развлекать, то и дело бесперебойно организовывая культурную программу.
Прогулки: пешие, водные, конные. Экскурсии, походы по музеям и ресторанам. Но вот беда: чем больше времени мы проводим бок о бок, тем выше становится стена между нами. И ничего с этим не поделаешь.
Причина проста: я не могу поделиться с ней своими переживаниями. Держу все в себе. Анализирую. Рефлексирую.
Каждую ночь прокручиваю в голове тот последний разговор с Ильей и удавиться хочется…
— Неужели ты и правда считаешь, что мои друзья пошли бы на такую подлость?
— Почему нет?
— Потому что это крысиное движение.
— И тем не менее, квартира родителей произвела на Черепанова неизгладимое впечатление. Так ведь?
— И дальше что?
— Ключи пропали вот что! — кричу на него я.
— Это не Череп. Тоха не стал бы, — мотнув головой, высекает уверенно.
— Кто знает… Он же в колонии как-то оказался.
