Знал, что в ее первый раз должен остаться рядом. Мысленно засыпал с ней и просыпался, на деле же мне пришлось свалить, изображая безразличие. Лерка видела нас. И это мой косяк. Дело не в любви рыжей ко мне или Пашке, она просто больна, а мы ее баги [8]. В свое время я пытался поговорить с ее отцом, найти рычаги давления, но тот так и сказал:
— Макар, я ничего не могу сделать. Семейный психолог предупредил, что у Леры видимые проблемы. Она нездорова, а от обследования и лечения отказывается. Упечь принудительно дочь в психушку, прости, не посмею. Да и вашей семье не помешает взять на себя ответственность. После гибели Андрея, твоего отца, она не смогла оправиться. Будь терпелив.
Ну и чем тут бравировать? Утерся…
Мы с Демьяновым собирали на Валерию компромат, но бесполезно. Все грязные трюки она делала чужими руками. Любая девушка, которую она считала опасной по своим сдвинутым критериям – уничтожалась. Безжалостно. Мы с Пашкой перестали знакомиться, потому что это, блять, чревато последствиями. Изрезанные лица, групповые изнасилования, позорные ролики и фото, наркотики… Демьянов по этой причине Аньку за бортом держал, пока от ревности чердак не съехал. И я не мог позволить Лерке переключиться на Сашу, но было уже поздно.
Сколько угодно можно было бить себя пяткой в грудь и обманываться, что прикрою чихуеныша, но реальность такова, что риск не уследить — велик. А я не готов был рисковать. Особенно своей девочкой.
Днем, у басика, меня спасали солнцезащитные очки, а иначе Саша поняла бы, что я нес хуйню. Говорил и каждым словом сам себя размазывал по асфальту. Никогда не забуду ее глаза.
— Штормин, ждем вас, — слышу краем уха и отвлекаюсь от тяжелых мыслей.
Ожидаемо сдал на отлично.
— Дед будет горд, — улыбается куратор, похлопывая меня по-отечески по плечу.
— Спасибо, — киваю.
Останавливаюсь с мужиками в вестибюле. Ждем, когда сообщат о распределении на аэродромы. Пока слушаю, наблюдаю за своими. Надо бы выйти. Порадовать жену, а то извелась, наверное. А я соскучился.
— Летные часы лучше на частных…— отключаюсь от разговора…
Вадик прыгает рядом с Сашей, но резко успокаивается. Она что-то ему говорит, а он внимательно слушает. Улыбается, кладет ладони на ее живот, следом прикладывается к нему ухом и с неверием снова смотрит на Сашу.
Чувствую, как горло спирает. Адреналин бьет в голову предположением, и я захлебываюсь эмоциями… Хочу знать наверняка. Вылетаю из института и быстрым шагом иду к ним. Сын бежит навстречу, ловлю его и подкидываю вверх. Смеется.
— Пап, а Кирилл приедет? — виснет на руке сын.
— Приедет, – чешу Вадику макушку и закидываю на плечо. — Вам бы все гонять…
— Да он ботанит [9], а не гоняет, — кривится мелкий, а я хмыкаю. Набрался слов от брата, я ж вроде не часто сленгую.
— Ну? — смотрит на меня Сашка. Волнуется.
А я-то как волнуюсь!
— Твой муж отличник. Откуда сомнения? — широко улыбаюсь.
Опускаю Вадима и обнимаю свою девочку. Вдыхаю запах и… ожидаемая реакция. Твою мать! Вечный стояк рядом с ней, настоящее проклятье.
— Тогда мы домой? — спрашивает, а я не вкуриваю [10] логики.
— Устали? Саш, еще минут двадцать и поедем. Идите в машину.
— А вы разве не собираетесь отмечать? — удивляется.
Неправильная у меня жена.
— Устроим вечеринку за городом, когда дипломы получим, — прижимаю сильнее, опустив руку на ее упругую задницу и давая понять свои конкретные желания.
— Макар, — улыбается и прячет нос у меня груди. — Ну не здесь же…
— Предлагай альтернативу, — отпускаю и кладу ладонь на ее живот, как это делал сын. — Я правильно понял?
Смотрю в Сашины глаза. Тушуется, напрягается, а потом кивает с улыбкой.
— Люблю тебя, чихуеныш… — целую сладкие губы, запустив пятерню в ее длинные волосы на затылке, под смех Вадика, который пытается вскарабкаться мне на спину.
