Я очарована его взглядом, который, как и его хватка на сердце, не отпускает. Делаю рваный вдох, переполненная эмоциями.
― Знаю, что говорю это все время, но я люблю тебя, Джона. Очень сильно.
― Я тоже люблю тебя, детка. Спасибо, что рассказала мне о своей маме. Тебе нечего скрывать от меня. Я хочу знать тебя, даже то, чем ты не гордишься.
― Ладно.
― Моя великолепная девушка и ее «ладно».
Я зарываюсь лицом в его грудь, ощущая легкость от того, что рассталась с тяжелой ношей из прошлого и положила ее на сильные плечи замечательного человека передо мной.
― Теперь насчет того, как пройдет официальный ужин. Тебе не о чем беспокоиться. Я не оставлю тебя ни на секунду. ― На его щеках медленно появляются ямочки, когда улыбка расплывается на его лице. ― Я даже возьму тебя с собой в уборную. ― Он целует мою шею. ― Это реально стоит того, чтобы пойти на этот дурацкий ужин.
Я выдыхаю, когда его игривые слова успокаивают меня. И изображение Джоны и секса в уборной также помогает мне расслабиться.
― Не могу дождаться, чтобы увидеть тебя в платье, которое ты подобрала.
Я закатываю глаза, вспоминая тот день, когда он засунул две тысячи долларов наличными в мой рюкзак, чтобы я купила платье. Я не планировала тратить их, пока не поняла, насколько дорога официальная одежда. Я потратила все.
― Кроме того, если кто и должен волноваться, то это я, ― говорит он.
Мои брови сходятся вместе, и я изучаю его теплые глаза.
― Почему ты должен волноваться?
― Я переживаю за всех придурков, которые будут ошиваться вокруг тебя весь вечер. Уверен, если надеру кому-то задницу на этом ужине перед всеми, важные шишки это не одобрят.
У него появляются ямочки, и он обнажает красивые белые зубы, когда переводит взгляд от моих глаз к губам. Мое сердце бешено бьется и желание наполняет вены. В предвкушении я облизываю губы и провожу руками по его мускулистой груди, трогая его соски через футболку. Ощущая его твердую грудь, я представляю его голый торс надо мной. Жар воспламеняет мою кровь, и желудок делает сальто. Я смотрю на него из-под ресниц.
Его улыбка исчезает, и он выгибает брови.
― Опять?
Прошла всего неделя, как я лишилась девственности с Джоной, но мой аппетит по нему неутолим. Я не могу насытиться нашими занятиями любовью, как и он.
― Ну, если ты не хочешь, то я думаю, что могу вернуться к работе над Импалой, ― дразню я.
Освобождаюсь от его хватки и делаю шаг назад. Он с рычанием притягивает меня к своему телу, и его рот оказывается у моего уха.
― Ох, я хочу. Видеть тебя здесь, склонившуюся над этой машиной, с твоей сексуальной задницей в этих коротких шортах…
Его слова теряются, когда он овладевает моим ртом.
Он кусает мою губу, и я стону.
― Это моя девочка.
Нагнувшись, он располагает свое большое плечо возле моего живота и обхватывает меня за колени. Одно быстрое движение, и я переброшена через плечо.
― Джона!
Он бьет меня по заднице, и я закрываю рот. Я позволяю ощущениям проникнуть в мое тело.
Почему это ощущается так хорошо?
Джона
― Уже шесть двадцать пять, детка. Ты готова?
Я стою у двери ванной, той самой двери, с которой разговариваю уже больше часа.
Рэйвен заперлась там со своим платьем и сумкой, полной девчачьей хрени, и с тех пор не выходила. Я слышал всякие звуки, доносившиеся с другой стороны, но до сих пор даже не взглянул на мою девочку.
― Хорошо. Еще секунду.
Она говорит «еще секунду» последние пятнадцать минут.
Я поворачиваюсь к зеркалу в полный рост, чтобы поправить галстук. Засовывая палец под воротник, дергаю его, надеясь дать моей шее какое-то облегчение.
Нельзя смешивать смокинги и тело тяжеловеса. Даже на заказ он ощущается как смирительная рубашка. Я поднимаю руки и скрещиваю их на груди. Ткань натягивается до предела, заставляя меня чувствовать неудобство. Не могу дождаться конца этого вечера.
Звук падения чего-то на пол в ванной привлекает мое внимание.
― Стой! Я в порядке!
Я прикладываю ухо к двери.
― Ты уверена?
― Да, просто… эм, эти туфли на высоком каблуке скользят на твоей плитке.
Это неправильно, но мысль о том, как горячая и грациозная Рэйвен теряет равновесие в ванной, заставляет меня смеяться.
― Ты готов? Я выхожу, ― говорит она с нервной дрожью в голосе.
Я слышу щелчок замка и делаю шаг назад. Дверь медленно открывается, и яркий свет из ванной окутывает силуэт Рэйвен в неземном свечении.
Твою мать.
Моя челюсть падает, и я в восторге смотрю на нее.
Она одета в светло-фиолетовое длинное платье с высоким разрезом с одной стороны. Рэйвен слегка согнула одну ногу, обнажая свое бедро. Мой взгляд скользит по ее загорелой ноге к самой сексуальной паре шпилек с ремешками. Ее платье тоже сексуальное, но я представляю ее голой только в этих туфлях. Я открываю рот, чтобы сказать ей, как прекрасно она выглядит, но вид ее груди лишает меня слов. Она приподнята в приглашении, выпрашивая мои губы. У меня пересыхает во рту.
― Я хорошо выгляжу?
Она застенчиво пробегает ладонями спереди платья.
Типичная Рэйвен. Абсолютный нокаут, но она понятия не имеет об этом.
― Детка, ты мечта. Я не видел ничего красивее в своей жизни.
Она осматривает свое тело, затем смотрит на меня.
― Спасибо.
Рэйвен делает шаг ко мне, затем застывает на середине шага.
― Ох, ты еще не видел спину.
Спину?
Невозможно чтобы спина могла быть лучше, чем то, на что я смотрю сейчас.
Ее глаза сверкают, и она посылает мне озорную ухмылку. Она медленно поворачивается, и дыхание перехватывает в моем горле.
Спина обнажена.
Птицы на ее татуировке летят от бедра к плечу, выставленные напоказ. Ее блестящие темные локоны заколоты небрежно и элегантно и предоставляют мне беспрепятственный вид. Мои глаза перемещаются к двум ямочкам, которые видны над ее идеальной задницей. Я тянусь вниз, чтобы поправить себя в штанах. Вдруг мой воротник становится не единственным местом, где тесно.
Положив свои руки на бедра, она оглядывается через плечо.
― Тебе нравится?
― Я… эм, да. ― Я прочищаю горло. ― Мне больше чем н-нравится. Это… Ты изумительна. Ты в-выглядишь… ― чтобы избавить себя от дальнейшего смущения из-за моего внезапного заикания, я затыкаюсь.
Подойдя к ней, я начинаю с бедра и пробегаю пальцем по ее татуировке. Очарованный мягкостью ее кожи, я смотрю, как крошечные мурашки следуют за линией моего пальца. Я прижимаюсь губами к ее плечу. Она наклоняет голову набок, обнажая всю длину ее шеи. Я легко целую ее кожу, затем дотрагиваюсь языком. Сочетание ее сладкого вкуса и запаха груши, вызывает у меня голод к тому, что у нее под платьем. Мои зубы царапают ее чувствительное горло, и я кусаю его с нежным давлением. Она откидывается назад, и стон из ее груди срывается с губ с урчанием.
― Ты совершенно великолепна, ― шепчу я у того места, где укусил ее.
― М-м-м, спасибо. ― Говорит она с хрипотцой, что делает меня напряженным в брюках. ― Ты тоже очень красив. Мне нравится. Напоминаешь мне Кларка Кента.
Я еще раз целую ее шею и отстраняюсь.
― Кларк Кент? Он был дурацким репортером. Носил накрахмаленные белые рубашки с бабочками. Я думаю, он даже носил карманный протектор.
Хихикая, она поворачивается ко мне лицом. Только тогда я замечаю новшество. Обычно на ней минимум макияжа, но сегодня он обильный во всех нужных местах.
Дымчатый макияж на глазах подчеркивал аквамарин. Щеки были припудрены, а губы накрашены розовым цветом.
Святые угодники. Эти губы.
― Подожди, я думала, что Кларк Кент был красавцем.
Я фокусируюсь на ее мерцающих розовых губах, когда она говорит.
― Ну, знаешь, тот, кто носит все время черное и водит крутую машину?
― А? ― я тяжело сглатываю, застигнутый врасплох внешним видом Рэйвен.
