Рядом с ним стоит другой парень, его я тоже знаю по университету.
— Извини, — говорю я и обхожу Маркуса стороной, увлекая Киру за собой, так как мы пытаемся протиснуться между ним и стеной.
Он вытягивает руку, снова останавливая нас.
— Похоже, вам двоим не помешает помощь, — он тянется ко мне, и я делаю шаг назад, натыкаясь на Киру.
— У нас все в порядке, — я отталкиваю его руку.
У Сина все еще не очень хорошее настроение. Нам с Кирой наплевать на ребят, но видно, что они не в восторге от того, что мы сегодня здесь. А Син внимательно наблюдает за мной. Я все время думаю о том, что он сказал мне на парковке, и думаю, не является ли сегодняшний вечер каким-то испытанием.
— А могло бы быть еще лучше, — говорит другой парень, и Кира ахает. Она думает, что он имеет в виду нашу внешность; я же знаю, что он имеет в виду наркотики.
Маркус поднимает руку и потирает подбородок, глядя на меня.
— Нужна сегодня услуга для вечеринки? — спрашивает он.
Кира отвечает раньше меня.
— Нет.
Я уверена, что это ради Сина и Корбина. Она не хочет, чтобы Корбин или ее брат знали, что она уже пробовала их со мной. Если Син узнает, он выйдет из себя.
Лорды никогда бы не стали такого делать. Накуриться или принять какое-либо вещество, подавляющее их поведение, противоречит их клятве. Они всегда на высоте.
— Как насчет тебя, Элли? Хочешь чего-нибудь?
Я прикусываю нижнюю губу. Потребность быть хорошей для Сина борется с потребностью взбунтоваться, чтобы посмотреть, что он сделает, если я пойду против его слов. С неохотой я качаю головой.
— Не сегодня.
— Найди меня, когда передумаешь, — добавляет Маркус, подмигивая. — Если что, я могу кое-что тебе дать.
И затем они уходят по коридору.
Я закатываю глаза и захожу в ванную вместе с Кирой. Она начинает поправлять волосы перед зеркалом.
— Боже, я так рада, что больше не хожу на свидания.
— Ага, — бормочу я, заходя в кабинку и задирая юбку. — Итак, ты и Корбин. Введи меня в курс дела. Все подробности.
Я была дерьмовой подругой.
— Да. Он такой замечательный, Элли, — вздыхает Кира.
Выйдя из кабинки, я подхожу к ней и начинаю мыть руки.
— Надеюсь, он хорошо к тебе относится.
— Потрясающе, — хлопает глазами Кира.
Боже, эта девчонка совсем пропала. Я рада за нее.
— Син не выглядел таким уж счастливым.
Она фыркает.
— Мне все равно, что он думает. И Корбину тоже.
Дверь распахивается, и входит последний человек, которого я хотела бы видеть сегодня вечером. Избранная Сина.
Амелия окидывает меня взглядом, затем фыркнув, приподнимает губу. Я ненавижу себя за то, что поворачиваюсь и смотрю, как она идет к раковине. Она открывает свой клатч «Эрмэс» и заново наносит помаду. Ее глаза встречаются с моими в зеркале. У меня в голове проносятся мысли о том, как она трахается с моим парнем, и во мне закипает ревность.
Накрасив губы, Амелия поворачивается к нам лицом. Положив руки на бедра, она улыбается.
— Каково это — дважды попасть в яблочко, Элли?
Я хмурю брови, озадаченная ее вопросом, но тут спрашивает Кира.
— О чем ты говоришь?
Амелия переводит взгляд с меня на Киру, затем снова на меня. Делает шаг ближе, и улыбка только растет.
— Хочешь сказать, что твоя лучшая подружка не знает о папочке и его друге?
Я застываю от ее слов. Кровь стучит у меня в ушах. Откуда ей знать? Она не знала. Она раскопала. Помолчав, она фыркает и смотрит на Киру.
— Она трахалась с обоими своими отчимами.
Наклонившись, Амелия шепчет мне на ухо:
— Как ты думаешь, что бы сделала твоя мать, если бы узнала?
Я сжимаю руки в кулаки по бокам. Моя мать знает о Джеймсе, но не всю правду. Ту историю, которую он ей рассказал. Уверена, что он рассказал, будто это я пришла к нему. Бросилась на него. Но моя мать понятия не имеет о Линкольне. Иначе она бы и о нем упомянула.
Отстранившись, Амелия пожимает плечами.
— В смысле, если бы моя дочь спала с моими мужьями, я знаю, что бы сделала с этой чертовой шлюхой.
— Кто тебе это сказал? — требует Кира, отталкивая меня в сторону.
Она думает, что это ложь. Что обо мне ходят ужасные сплетни. Я никогда ей не говорила.
Выпятив бедро, Амелия опускает взгляд на свои ногти.
— Твой брат.
— Он чертов лжец, — кричит Кира.
— Думаешь? — склоняет голову набок Амелия. — Давай спросим Эллингтон. Элли, скажи нам, что Джеймс и Линкольн не трахали тебя в кабинете Джеймса.
Я пытаюсь перевести дыхание. Я не могу ответить, даже если бы хотела. Предательство, которое я чувствую от Сина, слишком сильно. Почему он ей рассказал? Когда?
— Элли?
Моего плеча касается рука, и я отшатываюсь от Киры. Полными жалости глазами она смотрит, как мои наполняются слезами. Я знала, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Син не из тех, в кого влюбляются и за кого выходят замуж. Он из тех, кто использует тебя, пока ему не надоест, и он не уйдет.
— Ты же знаешь, что он трахает тебя из жалости, верно? — продолжает Амелия, видя мое молчание.
— Заткнись! — огрызается Кира.
Но она не затыкается. Вместо этого Амелия снова делает шаг ко мне.
— Ты — простая блядь, которую он жалеет. Он может трахать нас обеих, но именно тебя он бросит, как только решит, что ты больше не стоишь этого.
Кира начинает смеяться, отчего лицо Амелии напрягается.
— Серьезно? Теперь мы знаем, что ты врешь. Потому что мой брат тебя не трахает.
Амелия открывает клатч и достает телефон. Затем протягивает его нам, а на нем начинает проигрываться видео. Это комната Сина в доме Лордов. Звука нет, но видео четкое, как день. Он сидит на кровати, полностью одетый, прислонившись спиной к изголовью, и смотрит на телефон в своих руках. Син поднимает глаза и видит, как в комнату входит Амелия. Он поднимается на ноги и кладет телефон на тумбочку. Она подходит к нему, и они не теряют времени. Амелия снимает свой сарафан. Он — рубашку. Она скидывает туфли на каблуках, а затем стягивает со стройных ног нижнее белье. На ней нет бюстгальтера, ее искусственные сиськи выставлены на всеобщее обозрение.
Син жестом показывает на кровать, и она ложится на нее, перекатившись на спину. Стоя рядом с ней, он протягивает веревку от изголовья и связывает оба ее запястья над головой.
Амелия закрывает глаза, выгибает спину и широко раздвигает для него ноги. Он опускает руки к джинсам и расстегивает ремень. Вытащив его из петель, он обхватывает им ее шею, позволяя излишкам лечь по центру груди. Когда Син поворачивается, чтобы открыть тумбочку. Я выбиваю у нее из рук телефон.
— Сука, — огрызается она, наклоняясь, чтобы взять его.
Мое сердце бешено колотится, желудок подкатывает к горлу. Я хочу все отрицать, но видела это собственными глазами. На нем была та же одежда, в которой сегодня утром он вышел из нашего дома. Он солгал мне. Сказал, что это связано с Лордами. Но разве это была ложь? Она — его избранная, потому что он — Лорд. Я просто никогда не задавалась вопросом, что это было.
Син трахнул меня, когда пришел домой. В нашей постели. В доме, который, по его словам, он купил для нас. Я позволила ему прикоснуться к себе, а он только что был с ней.
— Ты записала это на пленку? — рявкает Кира. — Син убьет тебя, когда узнает, — она тычет пальцем в грудь Амелии. — И я расскажу ему. Я обещаю тебе. Прямо сейчас, блядь.
Она разворачивается, чтобы броситься бежать.
Амелия разражается смехом, и моя подруга приостанавливается.
— Боже мой, это лучше, чем я могла себе представить.
Ее смех нарастает, высокий звук больно бьет по ушам.
— Он никогда не говорил тебе… — Амелия хлопает себя по животу, сгибаясь пополам.
— Кто и что мне не говорил? — кричит на нее Кира.
Амелия выпрямляется и откидывает волосы с лица. Она так сильно смеётся, что почти плачет.
— В доме Лордов в комнатах каждого Лорда есть камеры.
Кира бледнеет и распахивает глаза. Сглотнув, она шепчет:
