– Ты бы лучше просил Элфи. Он все-таки понимает в недвижимости.
Но Поль уже решил, что если даже это и плохое вложение денег, все равно он приобретет этот дом: он ему нравился.
В яркий ноябрьский день Поль предложил пикник, чтобы отпраздновать покупку.
– На берегу будет холодно, – возразила Мариан. Он предполагал, что ей не захочется ехать, но стал настаивать:
– Неужели тебе не хочется даже посмотреть на это место?
– Но ведь я уже видела его однажды.
Они как-то ездили туда несколько недель назад, и хотя она явно не была в восторге от этого места, в отличие от него, но была достаточно снисходительна, чтобы назвать дом «очень милым». Было ясно, что у нее нет намерений проводить там свое время.
– Ладно. Тогда я возьму Хенни с Дэном и, может быть, Хенка. Они получат удовольствие от поездки.
– Пожалуйста, только не опоздай на обед.
Они отправились рано. У него был новый автомобиль, «рено», у которого, по словам Хенка, был приплюснутый нос. Но в новом автомобиле всегда чувствуешь радостное возбуждение, и Поль, глядя на ясное небо, синее яркое небо, был в приподнятом настроении. Ли – по какой-то странной причине он не упомянул Мариан, что она тоже поедет, – взяла с собой корзинку с провизией и свою таксу, Струделя Второго. В возрасте двенадцати лет собака была еще в хорошей форме и ездила с Ли повсюду. Ли и Хенк распевали веселые песенки, Хенни и Дэн тоже наслаждались редкой возможностью выехать на природу. Словом, все были довольны, никто ни на что не жаловался.
Они проехали большой загородный дом, окруженный лужайками и оранжереями. Поль кивнул в его сторону:
– Принадлежит моему клиенту. Версаль средних размеров.
– Оранжереи? – изумился Дэн. – Зачем?
Поль объяснил, что в главном здании каждый день меняются свежие цветы, и с некоторым страхом ожидал реакции Дэна. Она не замедлила последовать:
– Отвратительное бахвальство. Полная аморальность!
«Социалист до мозга костей», – подумал Поль и подавил улыбку.
– Мы почти на месте, – сказал он, когда они свернули с магистрали на луг. – Предупреждаю всех: это не фешенебельное место. Никаких оранжерей, Дэн.
– Хорошо, – заметила Хенни.
Поль подвел машину к заднему крыльцу. Они вышли из машины и пошли за ним на пляж, постояли в молчании перед огромным искрящимся морем. Волн не было, море было абсолютно неподвижным, далеко на горизонте белел одинокий парус.
Поль прервал молчание:
– Здесь можно рыбачить и собирать моллюсков. Ничего не изменилось за две сотни лет. Давайте я покажу вам дом. И кстати, как насчет обеда?
Он ожидал, что Хенни и Дэн одобрят дом, но мнение, высказанное Ли, было для него полной неожиданностью.
– Не знаю твоих планов, Поль, – сказала она, – но если бы это место было моим, я бы ничего не стала здесь менять. Я бы даже не повесила занавески в спальнях наверху. Заглянуть все равно никто не может, а мне бы хотелось смотреть оттуда на мир.
– Мне хочется построить небольшую пристань и сарай для лодки, – заметил он, когда они расстелили одеяла на густой траве. – Мне бы хотелось научить тебя ходить под парусом, Хенк. Под парусом чувствуешь себя по-настоящему наедине с морем.
Ли раскрыла корзину, которая хорошо подходила к отличным салфеткам и скатерти, стаканам и столовым приборам.
– Вот паштет – сегодня я почувствовала себя француженкой – и французский хлеб. Потрогайте, он еще теплый. Три сорта сыра, берите. В термосе – суп.
Ловко и аккуратно она разложила еду: жареных цыплят, маленькие колбаски, фрукты и торт.
– О, если бы мы были во Франции – как я люблю Францию! – мы бы сейчас обязательно пили вино. Даже тебе дали бы разбавленное, Хенк. Но, поскольку мы не во Франции, у нас будет кофе, а у тебя фруктовая вода.
На нее приятно было смотреть. Она не устала, у нее не болела голова, и ела она с аппетитом, обгладывая косточки цыпленка и высасывая сок из апельсина.
Когда они поели, Хенни захотела помочь убраться, но Ли не разрешила:
– Нет-нет! Хенк и Дэн хотят пойти к маяку. Идите. Вам неплохо прогуляться.
Она вставила сигарету в длинный черный лакированный мундштук и откинулась назад со вздохом:
– О, как восхитительно!
Ли была одета в теплую шерстяную накидку бордового цвета, простую и удобную, поверх коричневой шерстяной юбки. Она снова была сама собой, оправившись от потрясения и горя.
– Мне хочется поблагодарить тебя за Хенка, – сказала она. – Ты столько времени уделяешь ему!
– Это нетрудно для меня.
– У тебя столько хлопот, когда ты водишь его по музеям и помогаешь ему в занятиях химией, в которой я ничего не понимаю.
– Уверяю тебя, что сам я знаю очень немного. Хенк знает гораздо больше. Он рассказывает мне об эволюции мозга, а я слушаю. Подозреваю, что он будет врачом. Наконец все вернулось в нормальное русло для вас обоих, – закончил Поль.
– Да, – согласилась Ли. – Я чуть не сошла с ума, когда пришлось заглянуть правде в глаза. – Она словно исповедовалась. – Бен был виноват так же, как Донал, политиканы и аристократы, сделавшие себе состояния из одного и того же источника. Его конец можно было предсказать, он был известен с самого начала.
– Ты хочешь сказать, что и конец Донала?
– Кто знает? – Она помолчала, наблюдая, как тает в воздухе дым от сигареты. – Но сейчас я думаю о Мэг.
– Я не часто ее вижу, к сожалению, только по торжественным случаям, вроде годовщины Элфи и Эмили.
– Я тоже не часто вижу ее, хотя они продолжают приглашать нас искупаться в бассейне или провести с ними воскресенье. Но Хенку так неприятно ездить туда. Не пойму, из-за чего. Ты не знаешь?
– Нет.
– Послушай, Поль, они участвовали в грязном рискованном деле, но я не могу винить Донала за то, что какие-то негодяи попытались ограбить моего мужа и застрелили его. Правильно?
– Правильно.
– Лично я всегда получаю удовольствие от визита к ним. Там весело, Мэг становится оживленнее, чем обычно, и дети очаровательны.
Поль, желая уйти от обсуждения Донала, заметил:
– Она еще не родила? Разве уже не настало время для следующего ребенка?
Ли сделала гримаску:
– Следующего не будет. Вот почему у нее хорошее настроение. Я заставила ее вставить диафрагму.
– Ты? Ты?
– Да, я. Она была совершенно подавлена. А он хотел девять детей или больше. Вообрази, принуждать к такому женщину против ее желания! Поэтому я послала ее к врачу, раз Донал не поумнел. – И Ли удовлетворенно хмыкнула.
Поль вдруг представил себе, что его жена разговаривает с каким-нибудь мужчиной о диафрагме! Но теперь многие женщины свободно говорят на все темы, которых касались до войны только мужчины. Теперь все говорят о сексе. Женщины пьют, используют губную помаду и румяна – перед войной ими пользовались только проститутки. Он взглянул на ногти Ли, которые были такими же ярко-розовыми, как и ее губы.
