– Ваш муж действительно разговаривает с вами таким образом? – спросила я одну женщину.
– Постоянно.
– А почему вы продолжаете жить с ним?
– Из-за детей.
– А на детей он тоже так орет?
– Да. Но я не могу уйти – я не смогу без него жить.
Не так часто я теряю дар речи. Следующее упражнение: пройти по комнате и, тоже под насмешки, говорить:
– Я знаю, чего хочу.
Я вспоминала все те случаи, когда меня высмеивали и унижали. Я заявила:
– Я знаю, чего хочу, – отчаянно желая, чтобы у меня хватило смелости сказать это хоть раз раньше. Ко мне подошел мужчина и с издевкой произнес:
– Да ты просто посмешище.
Но я громко ответила:
– Я знаю, чего хочу, – и неожиданно для самой себя добавила: – Так что не пошел бы ты...
Ни один человек не устоял перед игрой.
В конце упражнения каждому дали по пластмассовой палке длиной примерно в фут и подушку и предложили лупить подушку до тех пор, пока не устанем.
Странное дело. Утром я сказала, что ни на кого не злюсь. Весь этот поход в церковь, и семинар, и все прочее... Я искренне верила, что давно избавилась от всех старых обид и разочарований.
Бить подушку очень весело. Я вспоминала все, что мне когда-то говорили. Однажды я подарила мужчине свое стихотворение. О любви. Он сказал:
– У Шекспира получается лучше.
Следующее стихотворение я написала только через пятнадцать лет. Я вспоминала все случаи, когда меня обманывали, унижали, оскорбляли, подводили, не понимали... Да, я била подушку так же сильно, как и все остальные.
Нет, мне вовсе не хотелось ударить кого-нибудь пластмассовой палкой в реальной жизни. Хотя... ладно, буду честной. Есть парочка человек, которых я бы с удовольствием ударила. (Разумеется, я бы этого не сделала, даже будь у меня такая возможность). Была у меня когда-то чудесная фантазия о том, как застрелить одного мужчину и его любовницу. Я мысленно спланировала, где это сделать, и все прочее. Это должно было произойти в полумраке, у места, которое называется «Выход на сцену», в театре, где он работал. Вечером. Освещение предполагалось желтое, от старой лампы, мягкое. Сначала его, потом ее. Пистолет с глушителем, чтобы не производить много шума. Просто «пух-пух». И море крови. Ради этого стоило отправиться в тюрьму на весь остаток жизни. Думаю, можно сказать, что я гневалась на этого мужчину... что, вы расстроились? Не стоит, в конце концов я передумала, а сейчас не смогла бы ударить его даже пластмассовой палкой. В смысле, живьем. А вот лупить по подушке... Попробуйте как-нибудь сами.
Все вокруг еще и кричали. Из церковного подвала доносились вопли «ублюдок» и «сука». Думаю, прохожим было очень интересно, что за служба такая проходит в церкви. Добрый Господь велел нам прощать, но не оговорил, как именно это делать.
Если верить нашей сегодняшней руководительнице, прежде, чем по-настоящему простить, необходимо сначала избавиться от злости. Где-то зазвенел колокольчик – очень знакомый звук. Но я не хотела об этом думать. Я все еще лупила подушку.
Когда мы окончательно вымотались, она объявила перерыв на ленч. От очень личных и серьезных разговоров мы перешли к обычным банальностям.
– Да, и где вы живете? – это женщине, которая только что призналась, что муж ее избивает. Просто поразительно, сколько тайн хранится в душах людей за соседним столиком в ресторане. Вот пара с детьми, все выглядят вполне счастливыми. Интересно, думала я, обзывает он ее «безмозглой сукой», когда они возвращаются домой? А какие «нежности» выплескивает ему на голову она? Например:
– Ненавижу тебя, пьяный ублюдок! Ты просто ничтожество!
Если бы вы увидели нас в ресторане Сейнт-Джон Вуда, вы бы решили, что мы просто веселая смеющаяся группа друзей. Одна из тех, которым я всегда завидовала, перекусывая в одиночестве, и про которые думала – ну почему у всех остальных масса приятелей? В общем, если вы в следующий раз увидите счастливую группу людей, вспомните, что они, возможно, просто только что провели вместе часок-другой, вышибая дух из невинных подушек.
Обратно мы возвращались с трепетом. Что еще можно было придумать? Я была искренне поражена тем, что она нам предложила. Спектакль. Она пригласила добровольцев. Я сидела молча. Встала девушка лет двадцати пяти и поведала нам свою историю. Начиная с одиннадцати лет, она подвергалась в школе издевательствам. Шайка девчонок избивала ее, пинала ногами, отнимала выполненные задания, сталкивала ее с лестницы. Когда ей исполнилось четырнадцать, мать наконец-то обратила внимание на следы от укусов на руках дочери.
– Я им никогда ничего плохого не сделала.
Эта девушка стояла перед нами и спрашивала, не можем ли мы ей объяснить, за что над ней так издевались.
Объяснить мы не могли. Зато могли помочь ей вернуть силы и возможности. Ей предложили выбрать из нас тех, кто сможет изобразить ее преследовательниц. Она выбрала четырех девушек. На пол положили небольшого плюшевого мишку, который изображал саму девушку. Те четверо встали вокруг него и начали его пинать. Они орали оскорбления:
– Ты, плакса-вакса! Тупица! Только посмей сказать кому-нибудь, мы тебя убьем!
Даже смотреть на это было мучительно. Девушка плакала. Потом руководительница сказала ей:
– Что, по-вашему, должно сейчас произойти? Она вскочила на ноги и пронзительно закричала своим мучительницам:
– Что, черт вас возьми, вы делаете? Вы знаете, сколько мне лет? За что вы бьете меня?
Три ошеломленные хулиганки слушали ее.
– Вы что, не понимаете, что делаете? Бога ради, когда вы это начали, мне было всего одиннадцать! Почему я? Что я вам сделала? Посмотрите на эти синяки! – Она все кричала, и кричала, а потом захохотала. – Я столько лет мечтала сказать все это!
– Этого достаточно?
– Да. Спасибо вам огромное.
– Все пьют воду, – заявила француженка. – Нам раздали одноразовые стаканчики. Эти пластиковые стаканчики отличная вещь, их всегда можно пожевать.
– Кто-нибудь еще?
Встала американка. Ей было за тридцать, очень худенькая.
– Моя мать била меня. У нас происходили ужасные скандалы, – призналась она.
– Что ж, выберите кого-то на роль матери.
Она осмотрела нас, и ее взгляд упал на меня.
– Изабель.
О Господи. Разве я этого хотела?
– Сколько вам будет лет? – спросила я.
– Около четырнадцати.
Да есть ли Бог на свете? Представляете, моей дочери столько же!
– А из-за чего вы скандалили?
– Да из-за всего подряд.
– Хорошо, я знаю, с чего начать.
И я начала изображать саму себя в наихудшем варианте – раздраженную и очень уставшую.
– Ты будешь хоть когда-нибудь убирать за собой вещи или мыть посуду? Меня уже просто тошнит от всего этого!
