— Мы приземлились, — доложил он кому-то и сварливо добавил: — Ждите, мы без багажа. Как только трап поставят, сразу выйдем. Куда-куда! В зал внутренних прилетов подходите!
Света слушала вполуха и даже значения не придала причитаниям крестного. Хотя ну с кем еще может в таком тоне разговаривать Пахомов? Но от неприятных событий последних дней, да и просто усталости, думать о чем-то другом, не касающемся Гаранина, сил не осталось. Она чувствовала себя измотанной и больной. Нет, виной ее состоянию был не ребенок, а все тот же Арсений Юрьевич Гаранин. Дурак и балбес! Естественно, она знала еще до встречи с ним, что он идиот и ранен не только в филейное место, но и на всю голову. Знала, что из каждой группы, останавливающейся на ночлег в его доме, всегда найдется туристочка, готовая провести бессонную ночь в объятиях Джина. А сколько этих групп и сколько девиц? Данные не поддаются корреляции. Одним словом, много!
«А теперь и ты пополнила списочек. Знал бы Арсений, с кем трахался эти три месяца, — хмыкнула она про себя, осознавая, что велика вероятность, когда Гаранин не станет ее искать и никогда ни о чем не догадается. — Может, так и лучше всего, — внутренне поморщилась Света. — А то начнет бегать следом, орать о своей любви на каждом шагу: «Лублу, лублу!». Только как поверить после презрения и предательства? Как убедиться, что любят именно тебя, а не твои деньги и громкое имя? Да никак! Все равно в глубине души останется сгусток недоверия и обиды. От гнусных оскорблений и подозрений. Ага, чуть не обокрала бедного Сенечку, — усмехнулась она и, наблюдая, как к самолету подъезжает трап, подумала, что забрала у Гаранина более дорогое, чем все деньги мира.
— Ребенок! Вот истинная ценность. А вы, Арсений Юрьевич, сверните в трубочку всю наличность и засуньте недалеко от места ранения. — Света вгляделась в голубое небо, отыскала там одинокое облачко и мысленно попрощалась: — Гуд бай, Джин! Сиди в своей чащобе и не вспоминай о нас! — Она тяжело вздохнула, пытаясь справиться со слезами, и сама себя упрекнула: — Ну кому ты врешь, милая? Ты же хочешь, чтобы он нашел тебя, прискакал на белом коне с цветами в зубах. Чтобы любовь как в сказке… Любовь, — мысленно отмахнулась Света. — Придется вырвать с корнем этот нежный цветок…»
— Ну что сидишь, спиногрыз? — пророкотал над ухом крестный. — Давай на выход. А ты, малышня, иди сюда, — улыбнулся он Олеське.
— Я ее на руки возьму, — пробубнил Бессараб, продвигаясь к выходу.
«Все-таки мы как цыгане, — про себя улыбнулась Света. — Торбы, дети, вопли… Табор уходит в небо! Никакого воспитания и внутренней культуры», — про себя заметила она голосом бабушки Раисы Петровны. А когда вышла из гейта в зал прилета, сама заверещала от восторга. Прямо около распашных ворот стояли мама и Эжен и счастливо улыбались. Света кинулась к сыну, обняла, прижала к себе.
— Сыночек мой дорогой, — только и смогла выговорить. Эжен повис у нее на шее и, как маленький, всхлипнул.
— Ну, Женька, — провел по вихрастой голове Пахомов. — Вернулась твоя маман.
Светка, не стыдясь слез, чмокнула сына в щеку и бросилась к матери.
— Мамочка, — пролепетала точно так же, как Эжен. — Мамочка!
А потом кинулась знакомить с Олеськой, так и замершей на руках у Ивана Григорьевича.
— Здравствуй, Иван, — радостно кивнула Лиля, а затем взяв девочку за руку, затормошила легонько. — Меня зовут Лиля, — первой представилась она. — Я Светина мама, а ты Олеська?
Девочка настороженно кивнула.
— А ты знаешь, что похожа на олененка? — ласково осведомилась Лиля.
— На Бэмби? — прошептала Олеська и, смущенно улыбаясь, сообщила:- А там в сумке Жорик и Тимка. Мои игрушки. Света разрешила их взять. Они болеют, а мы их лечим.
— Здорово, — весело подтвердила Лиля и осведомилась игриво: — А ты не болеешь?
— Нет, — мотнула головой Олеська.
— Тогда почему на руках сидишь? — поинтересовалась Лиля и подтолкнула внука к новой родственнице.
— Мама, а ты меня меньше любить не станешь? — пробормотал сын на французском, отвернувшись от Олеськи.
— Нет, — Света снова прижала Эжена к себе. — Любовь можно разделить на всех, и она не убудет. Наоборот, ее станет больше. Это волшебная субстанция, сыночек.
Перед глазами почему-то мелькнул Гаранин, но Света решительно отмахнулась и, поцеловав мать и крестного, прошептала:
— Спасибо большое…
— Сюрприз удался, — улыбнулась Лиля, а потом повернулась, словно ища кого-то. — Да где же они?
— Кто, мам? — насторожилась Света и вдруг заметила брата и Таечку. И бросилась к ним, что-то вопя и перемежая русские и французские слова.
— Ну точно цыгане, — довольно хмыкнул крестный и, поморщившись, осведомился: — А вы что приперлись? Дома дел мало?
— Папа, — заныла Тайка, — Ну папа…
— Дай догадаюсь, — пробурчал Пахомов. — Арман не пустил Лилю одну и попросил Мишку ее сопровождать. Верно?
Французская делегация дружно кивнула.
— А Мишка без Таечки ехать отказался, — вставила Лиля. — И даже имел серьезный разговор с Арманом. Тот выслушал их доводы…
— И согласился? — фыркнул Пахомов.
— Конечно! — отмахнулась Лиля.
— Так, народ, по матрешкам, — скомандовал Виктор Николаевич, подходя к стоянке. — Лиля, ты со спиногрызами и Бэмби едешь на мерсе, — он кивнул на белую машину, стоявшую неподалеку. — А остальные садятся ко мне. — Пахомов щелкнул сигнализацией, отпирая черный, заляпанный грязью Мицубиси Л200, три последних дня куковавший на парковке, а затем обратился к Ивану: — Вано, мы тебя подвезем. Ты домой или сразу на завод?
— Домой, — усмехнулся Бессараб, наблюдая, как Лиля и дети усаживаются в мерседес, как водитель споро прячет Светкин скарб в багажник. — Куда я в камуфляже? — добавил он, кивая на Витьку, одетого точно так же.
— А мне понравилось, — довольно пробубнил Пахомов. — Лихой план ты придумал, Иван Григорьевич. Классный ты мужик!
— Раньше тебе так не казалось, — осклабился Иван. — Может, я и классный, но многое упустил в жизни. Все наперекосяк шло, пока Зину не встретил.
— Кондратьевой привет передавай, — ворчливо заметил Витька. — Лилька небось к вам в гости нагрянет, а у меня дел выше крыши. Мы тут неделю пробудем, максимум дней десять, а потом обратно в
Бордовый отчалим.
— Я вот думаю, — пробурчал Бессараб. — Этот мужик Светкин, как он их найдет? Такой же дурак, как и я когда-то…
— Я без комментариев обойдусь, ладно? — насупился Пахомов. — Скажу только, что история повторяется. В прошлый раз мы с Гертом вдвоем справились, а сейчас ресурсов побольше. Так что Гаранин этот
пусть лесом чешет… Вернее, пусть в своем лесу и сидит. А Светка — девка видная, найдет себе пару. Ну что стоим? Поехали!
Дорогой Иван размышлял над словами Вити Пахомова, и по всему выходило, что тот прав.
«Зато есть возможность посмотреть на ситуацию с другого берега. Осознать, что, пока ты ходишь тут такой обиженный, где-то растет твой ребенок и кто-то другой называет своей твою женщину, — Бессараб бросил рассеянный взгляд на мелькавший за окнами Мицубиси город и внезапно подумал, что этот самый Арсений Гаранин попал в точно такой же переплет, что и он сам когда-то. — Брат по несчастью, — хмыкнул про себя Иван, — вернее по глупости. Сейчас явится какой-нибудь спаситель а-ля Иштван Цагерт, и этот самый Арсений никогда не увидит собственного сына или дочку, да еще и в Свете обретет врага, а мог бы получить замечательную жену. Может статься, Пахомов прав и Гаранин просто забьет на девчонку, скрасившую зимнее одиночество. Сколько таких девиц проходит через его постель? Да тут и сравнивать нечего. Мальчик Ваня Бессараб двадцати лет от роду наломал, конечно, дров. Но был слишком наивен и доверчив, чего не скажешь о любителе леса. Разменял четвертый десяток и баб без числа, — Бессараб поморщился, понимая, что такая жизнь вполне устраивала Светкиного любовника. — Да и ее тоже. Взрослые люди, — пронеслось в голове. — Погуляли и разбежались. Никто никому ничего не должен». — Он всмотрелся в знакомый пейзаж за окном. Машина ехала по соседней улице.
