свитере под горло и штанах, на меня посмотрел и реверанс рукой сделал. Типа можем начинать ругаться.
– Что случилось? – я не стала. Буду неожиданной сегодня.
– Проснулась, когда я вышел и испугалась. Чужое место… Ты же знаешь.
– Я бы на тебя наорала…
– Отлично, а то испугался, что тебя инопланетяне подменили.
Я выдохнула. Спокойствие. После развода нервы у меня шалили, но я смогла уравновесить свою жизнь, даже приступы сократились.
– Но я не буду, – продолжила я. – Давай только договоримся, что если мы вывозим Нику куда-то, то хотя бы советуемся, ок?
– Мы даже из Москвы не уехали, – тонко улыбнулся он. И напомнить не постыдился: – Это мое время.
– Ты специально, да? На ссору нарываешься?
– Ты когда злишься очень красивая, – усмехнулся привычно и на кухню пошел. – Извини, нужно было предупредить.
– А ты что делаешь?! – возмущенно спросила, когда в холодильник полез. – Полонский, ты кухней не ошибся? Не?
– Покормишь? Я что-то тоже перенервничал.
– Нет, уходи.
Какая еда! Я сама на взводе: частично из-за дочери, частично из-за неудачного свидания. Ну и в принципе Вадим бесил меня своим нахальством. Корми его, барина!
– Кать, ну не бросай мужа в беде.
– Бывшего, – привычно поправила.
– Частности, – отмахнулся и рукой о дверной косяк оперся, смотрел фирменным туманным взглядом. Не знала бы Вадима, решила бы, что кадрит меня. Но мы все это проходили. Не актуально больше.
– Во-первых, у меня только грибной суп вчерашний. Даже позавчерашний. А во-вторых, бывший муж в беде на радость бывшей жене.
– Стихами говоришь, талантливо.
Я рассмеялась. Мерзавец, конечно, но может быть обаятельным.
– Это не про тебя, Катя, – и совсем близко подошел. – Ты совсем не злая.
– Ладно садись, – согласилась исключительно, чтобы отстал и не давил своей бешенной энергетикой. Это Вадим умел. Все пространство собой заполнял, слишком мощная аура.
Я честно хотела только суп разогреть, но привычки сильны, да и руки занять хотелось, чтобы нервы успокоить. У меня еще дело неоконченное есть. Вадиму легче дать желаемое, чем выгнать по-быстрому. Телец упертый!
Хлеб в тостер засунула и сделала маленьких сэндвичей из остатков айсберга, лосося и даже селедки. Кто это должен съесть! Елена Ивановна взяла на себя функцию заказа продуктов, но она считала, что мы с Никой чересчур тощие и прилично затаривала нас. Кто бы это ел все!
– Извини, сидеть с тобой не буду, – поставила перед ним ароматный суп и ушла на лоджию.
Ноутбук открыла и сделала вид, что мне интересно с отчетом продаж разбираться в двенадцать ночи. Свечи не зажигала, но белую гирлянду включила – праздник к нам приходит. Через пару недель с Никой поедем за елкой, мы всегда рано наряжаем, чтобы подольше в этой атмосфере пожить, поставим одну на этот раз. Гостей будет немного, чтобы большую гостиную открывать. Главное, чтобы Баян дождик не жрал. А дождик будет. Моя мама и бабушка научили Нику железному правилу: новогодняя елка должна быть с дождиком, все остальное – суррогат.
– Что? – спросила, не поворачиваясь: смотрит. Мы с Вадимом были когда-то слишком близки, чтобы полностью перестать чувствовать друг друга. А может это я такая чувствительная? Не знаю.
Я не стала одергивать короткий кружевной халат, не сильно скрывавший кокетливое боди. К чему смущение? Он мужем мне был и видел разную: красивую, страшную, одетую и раздетую, секси и шмекси. Тем более я дома, а он в гостях. Вадим на то и бывший, что хочет теперь другую женщину. И вообще, других комплектов у меня просто не было. Когда-то я стремилась быть красивой и сексуальной для мужа. Не вышло.
– Забыл, где дверь? – поинтересовалась, когда молчание загустело.
– Помню, – как-то слишком мягко отозвался Вадим. – Кофе сделаешь? – у него телефон завибрировал. Мы оба слышали. Но звонок остался без ответа.
– Первый час ночи: какой кофе, Полонский?! Уходи уже!
Но вместо этого туманный взгляд стал более осязаемым, по ногам, груди заскользил, погрозовел. Не-а, не выйдет! Меня жгучими призывами не пронять. Я кремень. Жаль, что Вадим не носил чаечки. Вот было бы смеху! Было бы неплохо обстановку разрядить.
– Реально кофе?
Полонский только кивнул, подозрительно покладисто отступив от выхода, меня пропуская.
– Таблетки от давления с собой? – пошутила, нажимая на кнопку.
– Смешно, – сухо ответил, но глаза улыбались.
Вадим стоя пил кофе, молчал и смотрел на меня. Я тоже молчала, возвращая ему взгляды. Я лично ждала, когда он уйдет. Он, кажется, делал все, чтобы задержаться подольше. Зачем? Вадим, похоже, забавлялся моим нетерпеливым желанием избавиться от него. У него снова завибрировал телефон, в вязкой тишине слышно было оглушительно. Кстати, пока он здесь… Да и отвлеку его внимание от себя.
– Минуту, – и вышла. Я оставила документы в его кабинете. Они для меня тоже частичка Вадима, поэтому место им в его пристанище. Я переписала дом в Пушкине. Я, признаться, подзабыла про это дело в суматохе открытия «Baba Masha», а Ирина Владимировна тактично не напоминала. Не прошло и полгода, как говорится, но лучше поздно, чем никогда. – Вот, – я отдала тонкую папку Вадиму. Он чуть сдвинул брови и, поставив чашечку эспрессо на стойку, открыл ее.
– Не понял, – сказал сам себе, пробежался глазами по документам. – Это что такое?
– Ты же прочитал.
– Кать, зачем? Типа гордая такая, нихрена не нужно от меня, да?
– Затем, – огрызнулась и вышла из кухни. От расспросов убегала.
– Ка-тя, – Вадим не отставал.
Окей, ладно.
– Я на Нику дом переписала. Что вам еще надо?! Ты представитель, если что.
На случай моего нового замужества, чтобы не переживали о фамильном доме!
– Это тебе мама моя сказала, что ли?
Да что ж такое! И день плохой и ночь дурная.
– Сами там разбирайтесь, ладно? Нас только не втягивайте. И вообще, – я резко обернулась: Вадим настиг меня у спинки дивана, – вали уже!
Вадим достал из папки дарственную, разорвал на четыре части и аккуратно в файлик бросил. Потом кинул папку на диван.
– Катерина Мальвиновна, – положил руки по обе стороны от меня, заставляя вжиматься в бархатную спинку, чтобы не касаться его, – послушай меня внимательно: Ника будет жить в доме своей матери. Я так решил, ясно?
– Ясно! – вздернула подбородок. – Не надо только массой давить, – и в плечи ладонями уперлась. Какого черта вообще?!
Вадим руки мои накрыл стремительно.
– Ты дрожишь, Кать… – и костяшками пальцев скулу обвел, к шее спускаясь.
– Руки, – я дернулась, но слабее, чем следовало, чтобы его остановить. Вадим чувствовал женскую слабость, едва заметные вибрации податливости улавливал безошибочно. Эх, Антон, что же ты чаечки свои надел!
– Это новое? – большим пальцем очертил острый сосок через
