она быстро находит нужную страницу. — Ты теперь владелица всего, — озвучивает то, что я параллельно читаю в документах.
И абсолютно ничего не понимаю.
— Клиника все это время находилась в стадии переоформления, новый генеральный как раз должен был официально вступить в должность, но в последний момент Туманов поставил твое имя. Ничего не объяснил, лишь поручил тебе передать и необходимые документы приложить. Бросил в приказном тоне, как он умеет, и уехал.
Мама выпрямляется и, сложив руки на груди, сканирует меня внимательным взглядом. Почувствовав, что я не лгу, задумчиво хмыкает.
— Почему он вдруг принял такое решение? — размышляет вслух. — Это же не мелочи. Клинику подарить!
Украдкой кошусь на медкарту Адама. Цепляюсь взглядом за его приговор, вспоминаю, как он обмолвился о первом отрицательном тесте ДНК. Что если и остальные пришли? Наверняка тоже с ответом «нет». Туманов устал от поисков и опустил руки, поэтому не звонил мне по поводу последней мамочки, не торопил, как раньше.
— Он решил покинуть Россию, — выношу единственно верное предположение. — Бросить здесь все и улететь.
— Почему? — недоумевает мать.
Я подскакиваю с места, подхватив документы Туманова.
— Мам, не спрашивай, откуда это у меня. Тебе не понравится ответ, — вспыхиваю, но все же вкладываю в ее руки бумаги. — Можешь изучить результаты и сказать, есть ли у него хоть малейший шанс когда-нибудь стать отцом? Это важно, мам, очень, — добавляю тише.
— У кого? Чья это карта? — изучает корешок, мажет взглядом по фамилии и глаза округляет. — Хм… — пробегает глазами результаты. Листает. Думает о чем-то, пока я стою с замершим сердцем и жду вердикта. — Так и знала, что это он, — шепчет едва различимо, но я улавливаю фразу.
— Что? — свожу брови к переносице.
— Насколько я могу судить, шансы есть, но теперь только ЭКО. Конечно, нужны дополнительные анализы, чтобы сказать точно, и консультация наших врачей. Скажу так… подобных клиентов берут у нас на процедуру. Попытаться можно. Вот только зачем, если… — запнувшись, возвращает мне карту. — Агата, послушай…
— Позже поговорим, мам, — чмокаю ее в щеку, будто она только что не Туманову, а мне лично надежду дала. Хотя меня это никоим образом не касается.
Скорее всего, Адам исчезнет, когда я скажу ему, что он может больше не гоняться за «готовым» сыном, а способен «сделать» его сам с любой здоровой женщиной.
«Здоровой. Но не со мной», — ехидно цедит внутренний голос. Минус на минус только в математике дает плюс. В жизни все с точностью до наоборот.
Со щемящей тоской в груди покидаю кабинет и в коридоре звоню Адаму. Как только гудки прекращаются, открываю рот, чтобы договориться о встрече, но меня опережают.
— Абонент недоступен. Навсегда. Приезжайте на опознание, — и щелчок разъединения.
Шокировано смотрю на потухший дисплей, набираю еще раз, однако телефон Адама теперь отключен. Что происходит? Если это шутка, то абсолютно дурацкая!
Нахожу в медкарте адрес — и еду по нему, чтобы выяснить, что стряслось с Тумановым. Почему он поставил крест на себе и отписал мне свое имущество, будто прощальный подарок?
В то время как… я не готова прощаться.
Адам
«Бабло я в могилу с собой не унесу, а передать некому», — на повторе крутятся в голове слова Тимура, брошенные им в автосервисе. Сухие, обреченные, но справедливые.
Листаю документы, не вникая в текст. Своим юристам я полностью доверяю, а они заранее перешерстили все бумаги от и до. И клинику проверили перед покупкой. Осталось дело за малым — поставить подписи и принять новый бизнес.
— Бесполезное приобретение, — выдыхаю себе под нос, вспоминая события последних недель.
Сколько еще ошибок я мог бы совершить, не будь рядом Агаты? Я был одержим поиском наследника и плевать хотел на других. Но чертовка постоянно выступала как сдерживающий рычаг. А озорные тройняшки не позволяли мне погрузиться в омут отчаяния. Моментами я даже забывал, зачем я здесь, в России. Просто жил, наслаждаясь каждым мгновением с ними.
Не заметил, как привык к нормальной семье. Большой, дружной, немного безумной. Почувствовал себя ее частью…
— Адам Альбертович, вызывали? — ледяная фраза летит мне в лоб, пулей вонзается в мозг и разрывает его изнутри.
Хмыкаю и поднимаю глаза на дверной проем, где грозовой тучей возвышается старшая Береснева. Смотрит на меня с прищуром, сложив руки в карманы медицинского халата. Буравит пристальным, уничтожающим взглядом. Ни слова плохого не произносит, но в этом и нет необходимости. Я каждой клеточкой чувствую ее истинное отношение ко мне.
Как же они похожи с Агатой! И одинаково меня терпеть не могут. Но мне все равно. Решение принято.
«Им нужнее», — вновь голос друга ковыряет воспаленное сознание. Зудит там, вскрывает нарывы, ищет в потоках грязи что-то хорошее, правильное.
— Да, Алевтина Павловна. Присаживайтесь, — киваю на стул напротив.
Наблюдаю, как она чинно подходит к столу, опускается на выделенное ей место важно. Сцепив руки в замок, укладывает их на лакированное дерево и изучает меня, пытаясь предугадать, что я задумал.
Зря старается. Ведь даже для меня стало потрясением собственное решение.
— Я переписываю клинику на Агату Сергеевну, — озвучиваю идею, что пришла мне в голову буквально сегодня и прочно засела там.
Первый и последний поцелуй с чертовкой, несколько пустых дней вдали от нее и детей, вихрь мыслей и переживаний — оставили на мне свой отпечаток. И помогли понять нечто важное.
Даже если Агата никогда не будет со мной, а тест ДНК на тройняшек придет отрицательный, я… все равно хочу заботиться о них. Пусть так, на расстоянии. Помогать деньгами, потому что на большее не способен. Раньше меня устраивало, что другое от меня и не нужно никому было. А сейчас… поздно что-то менять. Невозможно. Я такой как есть. И сдох бы в одиночестве где-то за границей со своими часами и миллионами. Если бы не появились они…
— Но, Адам Альбертович, все бумаги были готовы на ваше имя, а теперь… — мямлит что-то под боком Руслан Гафаров, начальник юридической фирмы, с которой я сотрудничаю в России. И которой доверяю.
Он приехал со мной в клинику, чтобы проконтролировать подписание бумаг. Так я сказал ему, хотя заранее планировал «диверсию».
— Переделаете, — рявкаю строго и поднимаюсь с места. — А поможет вам в этом Алевтина Павловна. Представит необходимые документы, — приказываю.
Чувствую, как накаляется атмосфера вокруг от негодования Бересневой. Другая бы радовалась, что ее семье большой куш привалил, но только не она. Иная порода женщин. И дочь такой же воспитала. Гордой, независимой, сильной.
Уверен, Агата тоже будет в ярости, когда узнает, что я
