в сенат, чтобы помочь нам в достижении некоторых наших целей. Он не член организации, просто работает на нас в обмен на сохранение своей политической позиции. До сих пор был ценным активом, но иногда его заносит. Я уверен, что Джек ему поможет.
— За кем еще тебе присматривать?
— А кто, черт возьми, это знает? — Джек берет сигару у хьюмидора, сидящего на столе в углу. — Они сообщат, когда я приеду.
— Почему именно ты?
Он подносит зажжённую спичку к сигаре.
— Я удобен в использовании своего же оборудования для слежения. Моя первостепенная задача разместить камеры и микрофоны в их офисах и домах. — Джек подходит ко мне. — Но, честно говоря, думаю, что твой отец — причина, по которой выбрали именно меня.
— Мой отец? А он тут причем?
— Холтон ненавидит, что мы с тобой как семья. Он думает, что я занял его место, веду себя как твой отец, и полагаю, так и есть, но это его проблемы, что он не справился. Он также ненавидит Марту и меня за связь с твоим сыном, но, опять же, если бы он вел себя как нормальный дедушка по отношению к внуку, Гаррет не был бы так привязан к нам.
— Ты действительно думаешь, что тебя отослал мой отец?
— Не могу сказать наверняка, но не удивлюсь, если это так. Похоже, он пытается больше участвовать в жизни Гаррета, и забрал его из школы, чтобы познакомить с остальными. Так ведь?
— Да, и я очень сильно на него за это разозлился. Правда, что члены организации оценивают всех детей?
— Не всех, только тех, кто выделяется. — Он пыхтит сигарой.
— Почему они решили, что Гаррет из таких?
— Холтон специально привлек их внимание. В возрасте Гаррета обычно родители должны просить, чтобы их детям дали оценку. Ее не проводят, пока ребенок не пойдет в старшую школу, и даже тогда она обычно тайная. Они просто наблюдают за ребенком со стороны, незаметно. Оценка младших детей — нечто из ряда вон выходящее. Некоторые из членов хотят, чтобы их дети заняли высокую должность в организации, поэтому они инициировали процесс в более раннем возрасте.
— Это последнее, что я хочу для Гаррета! Мне не нужно, чтобы в организации даже помнили, что он существует. Он должен быть на заднем плане, спрятан там, где его никто не видит.
— Ну, а теперь он впереди и в самом эпицентре, благодаря твоему отцу.
— Мы должны это остановить, Джек. — Я понизил голос. — Ты говорил, что мы можем его вытащить, и мы должны начать работать над этим прямо сейчас.
— Теперь все будет намного сложнее, Пирс. С переездом в Вирджинию я больше не буду твоим наставником.
— Это не означает, что мы больше не сможем разговаривать.
— На самом деле, не сможем. Об этом я и хотел с тобой поговорить. — Джек указывает на два кресла рядом с нами. — Давай присядем. — Мы оба садимся, а потом он признается: — Мне велено держаться от тебя подальше.
— Кем?
— Я не знаю имени, отдавшего приказ. Меня вчера предупредили, это было частью моих инструкций относительно переезда. Но опять же, я уверен, что Холтон имел право голоса. Я могу, конечно, ошибаться, но у меня такое чувство, что я прав.
— Значит, я не должен вообще разговаривать с тобой? — Я выдохнул и покачал головой. — Это же нелепо, нам все равно придется общаться.
— Только на встречах или мероприятиях «Дюнамис». И мы с Мартой не сможем вас навещать, запрещено видеться с твоей семьей. Марте еще нужно прекратить дружбу с Рэйчел, а я не сказал ей об этом. Она будет убита горем.
— Как я смогу объяснить это Рэйчел? — Я вскакиваю и вышагиваю из угла в угол комнаты, злой и расстроенный. — Ты и Марта для нас как семья, а теперь вдруг вы перестаете с нами общаться? Рэйчел не поймет, да и Гаррет тоже.
— Тебе нужно придумать оправдание, которому они поверят. — Он кладет сигару на пепельницу и подходит ко мне. — Послушай, Пирс. Я люблю тебя как сына, но мы не можем подвергать себя риску. Мы не можем подвергать риску наши семьи. Мы должны делать то, что нам велят, хотя это и не то, чего хотим мы.
— А с Гарретом что? Я рассчитывал, что ты поможешь мне освободить его от обязательств.
— Я продолжу работать втайне, чтобы изменить правила не только для него, но и для всего подрастающего поколения. Тебе нужно делать то же самое. — Он на секунду умолкает, делает вдох и продолжает. — Но, если мы не добьемся успеха, то, по крайней мере, сейчас они хотя бы не заставляют нас убивать. Это, скажу тебе, большое изменение, Пирс, изменения во благо. Твоему сыну никогда не придется делать то, что делали ты и я.
Джек ссылается на тот факт, что членам группы больше не разрешается выполнять задания по устранению, теперь это входит только в обязанности наемников. Изменение приняли после того, как один из наших был почти пойман на месте преступления. Организация наказала его за небрежность, но другие участники организовали собрание, где решили, что мы не должны сами выполнять заказные убийства. Слишком рискованно. Мы же не хотим, чтобы наши преступления к нам же и привели.
— Оно не будет длиться долго, — спорю я. — Организация ввела мораторий из-за одного инцидента. Через несколько лет он забудется, и мы снова вернемся к тому, чтобы самим нажимать на курок.
— Может быть, а может и нет. Но даже если все вернется на круги своя, наемники останутся первым вариантом. Остальным будет поручено делать это только в чрезвычайных ситуациях.
— И все же мне пришлось делать это самому несколько раз в течение пяти лет.
— Ну, ты исключение из правил. — Он подходит к двери. — Нам пора вернуться на вечеринку, иначе нас начнут искать. Лучше всего, если нас не увидят вместе, поэтому я пойду первым.
Я до сих пор в шоке и не понимаю, к чему такая таинственность.
— Я не могу поверить, что они это делают. Мы оба члены организации, мы должны контактировать.
— Не я устанавливаю правила, Пирс.
Я признаю поражение и киваю.
— Да, я знаю.
— Сегодня мы, видимо, в последний раз видимся, так что… — Он обнимает меня. — Я люблю тебя, парень, и желаю тебе всего наилучшего. — Джек отступает назад, положив руку мне на плечо, и смотрит мне в глаза. — Не позволяй этим ублюдкам запугать тебя, особенно своему отцу. И никогда не забывай, что я тебе сказал. Ты не определяешься тем, что они заставляют тебя
