У меня пересохло во рту.
— Я знаю, что подводил тебя. Снова и снова. Знаю, что это было неправильно, но в то время я не мог справиться с твоей мамой… с тем, какой она была… поэтому я избегал бывать дома. Я не думал о том, как это влияет на тебя. Я был эгоистом. И… когда она умерла… я должен был быть там. Чувство вины съедало меня так сильно; я не мог смотреть на тебя без чувства стыда.
— Я всегда думала это потому, что я напоминаю тебе о ней.
— Нет. Господи, нет. — Он кладет свою руку на мою, сжимая ее. — Ты действительно похожа на нее. Ты красива, как и твоя мама. Но это был мой собственный позор… Я подвел тебя, Ари. И теперь я снова тебя подвел.
— Ты не подвел меня. — Я сжимаю его руку. — Правда: да, ты подвел меня тогда, когда я нуждался в тебе, и я провела много лет, злясь на тебя.
— Из-за этого ты пила? Из-за твоей мамы?
Слезы давят на мои глаза.
— Отчасти…
Он закрывает глаза и тяжело вздыхает.
— Я собираюсь разобраться с этим дерьмом, ради тебя. — Он открывает глаза и смахивает упавшую слезу с моей щеки. — Я собираюсь убить сукина сына, который сделал это с тобой.
— Нет. — Я качаю головой. — Я собираюсь сделать это правильно. Я собираюсь сообщить об этом в полицию.
— Могу я… пойти с тобой в участок? — неуверенно спрашивает он.
Я грустно улыбаюсь ему.
— Я бы очень этого хотела.
— А Арес… ты уже поговорила с ним? Он ушел из отеля, не предупредив никого о своем уходе. Я предположил, что он видел видео.
— Он… — я отворачиваюсь от отца, беру свой кофе и делаю глоток. — Он приходил сюда сегодня утром, до того, как я поехала в больницу. Он видел видео. Я пыталась сказать ему, что не пила спиртного, но… он мне не поверил.
— Ты рассказала ему о тесте на наркотики?
Я качаю головой и опускаю чашку на стол.
— Ты должна ему рассказать.
Я смотрю прямо в глаза отца.
— Я ничего ему не должна. Он должен был верить мне. Не тесту на наркотики. Он не доверяет мне, а я никогда не давала ему повода сомневаться. А без доверия у нас ничего нет.
Мои чувства к Аресу, то, как он отреагировал, превращаются в гнев и горечь, и я цепляюсь за них, потому что это все, что поможет мне пройти через это… через потерю его.
— Он заслуживает того, чтобы знать правду, — возражает мой отец.
— И я сказала ему правду, но она была недостаточно хороша для него.
— Я понимаю. Но ты должна посмотреть на эту ситуацию его глазами.
— Я понимаю его. — Я запустила руку в волосы, расстроенная. — Но он даже не дал мне шанса. Он пришел сегодня, уже вооруженный своей правдой. Он уже сделал выводы о том, что произошло, поэтому не имело значения, что я говорила. Он никогда мне не поверит.
— Я знаю, Ари, но его прошлое, его отец… ему трудно доверять людям.
— Особенно алкоголикам. Да, я понимаю. Но я не его отец. Он не может противопоставлять меня своему отцу каждый раз, когда что-то идет не так. Либо он доверяет мне, либо нет. И ясно, что не доверяет.
Мой отец проводит рукой по лицу.
— Хорошо. — Он выдыхает. — Я понял, что ты хочешь сказать. Я не согласен с тем, чтобы держать его в неведении. Но я понял.
— И ты тоже не говори ему.
— Ари…
— Я серьезно.
— Хорошо, — уступает он. — Я ничего не скажу Аресу. Но мы должны пойти в полицейский участок сейчас и сообщить об этом. Чем скорее они поговорят с этим маленьким дерьмом, тем лучше.
Мы выходим из моей квартиры, и отец отвозит меня в полицейский участок, где я оставляю заявление женщине-полицейскому, с добрым лицом. Я даю ей копию результатов анализов, которые дал мне доктор Притчард. Офицер, которую зовут Найт, говорит мне, что поговорит с Лео и узнает его версию событий, и что она с ним свяжется.
И это все.
Я расстроена отсутствием действий, думаю, и мой отец тоже. Но мы больше ничего не можем сделать.
Папа отвозит меня домой, и по дороге мы покупаем пиццу.
Мы сидим вместе, смотрим повтор старых «Друзей». Мы оба смеемся на протяжении всего эпизода, и, честно говоря, мне нужен смех после всего, что произошло со мной с прошлой ночи.
Думаю, тот факт, что я все еще могу смеяться, говорит мне о многом.
Возможно, меня накачали наркотиками, и сейчас мое имя, возможно, втаптывают в грязь. И я потеряла Ареса, парня, которого я люблю.
Но я выживу.
Я пережила и худшее.
Когда мы закончили есть и начался очередной эпизод "Друзей", на меня навалилась усталость. Я откидываю голову назад на диван и закрываю глаза.
— Тебе нужно поспать, — говорит папа рядом со мной.
— Да. — Соглашаюсь я. — Но… ты останешься со мной на некоторое время?
Я открываю глаза и смотрю на него. Его взгляд встречается с моим, глаза смягчаются.
— Конечно, останусь. Я останусь так долго, как ты захочешь.
Я нахожусь в ванной, чищу зубы, когда слышу стук во входную дверь.
Я сплевываю в раковину и зову:
— Папа, ты можешь открыть?
— Да, — отвечает он из кухни, где готовит нам завтрак.
Папа остался прошлой ночью. Он спал на диване. Он знал, что я не хочу оставаться одна, и настоял на том, чтобы переночевать у меня. Я оценила этот жест.
Мне удалось немного поспать. Между мыслями об Аресе, нашей ссоре и слезами, которые я беззвучно проливала в подушку, у меня было несколько беспокойных часов.
Я прополоскала зубную щетку и вышла из ванной, направляясь в гостиную.
Я останавливаюсь, когда вижу Ареса, стоящего там с моим отцом. Дыхание вырывается из моего тела. Я не ожидала увидеть его.
Я выгляжу ужасно. На мне старая пижама, и я еще не причесалась.
Не то чтобы он выглядел намного лучше. Он выглядит ужасно. Как будто он вообще не спал. Небритый, с темными кругами под глазами.
— Привет, — говорит он негромко, голос хриплый.
Моя кожа покрывается мурашками.
Я обхватываю себя руками, когда наши взгляды встречаются. Глаза Ареса мрачные и проникновенные, пронзающие до глубины души мои и без того хрупкие эмоции.
— Я как раз собирался уходить, — говорит мой
