кажется, я не пребывала в такой панике, даже когда Ильяс меня украл. Сейчас меня буквально тошнило, и с каждой минутой все больше. Воображение четко рисовало, что происходило с Ильясом в данную минуту, и ничего хорошего в том не было.
Что они с ним сделают? Какое преступление вменяют в вину? Кражу человека? Но мы женаты. Разве это не довод в пользу моей добровольности? Тем более, мне уже восемнадцать. А они даже спрашивать ничего не стали, повязали и увезли, просто потому, что им так папа сказал. Как у него вообще получилось договориться на такое сотрудничество? С кем? Не припомню у нас таких знакомых. Хотя могла просто не знать.
— Как ты узнал, где мы? — задала новый вопрос вслух.
Отец бросил на меня взгляд в зеркало заднего вида и вновь промолчал, вернув внимание дороге.
Как есть наказывает своим молчанием. Разочарован во мне. И еще недавно меня бы это задело, но теперь я разозлилась. Я и без того всегда делала все, как они с мамой говорили, так почему они не могут хоть раз пойти мне навстречу? Разве я не имею право на собственное счастье? Любовь… Или я для них лишь инструмент для достижения цели? Больно, как же больно, понимать, что твои родители больше любят себя, чем тебя, иначе бы не поступали сейчас так со мной. Уверена, маме все известно, и она во всем поддерживает своего мужа.
— Так и будешь молчать? — вновь подала голос. — Вот вы всегда так делаете, — усмехнулась с горечью. — Решаете все за меня, а на мое мнение вам все равно. Чего я хочу, о чем мечтаю, кем желаю быть, с кем. Вам плевать. Кружки, школа, отсутствующие друзья, одежда, поведение. Вы контролировали каждый мой шаг, не думая обо мне. Вот только я больше не та маленькая девочка, папа. И я больше не буду вам подчиняться. Мне все равно, что вы там с мамой решили насчет меня и Тенгиза. Я ни за что не брошу Ильяса. Не оставлю. Даже если ты засадишь его до конца жизни, я все равно его не брошу, не оставлю. Я люблю его, и вам с мамой придется с этим смириться.
Ну вот, сказала. Еще бы кто-нибудь это оценил. Да и к черту! Приедем в город и разойдемся. Домой к ним я точно не пойду, пусть что говорят. Уйду опять к Дамиру.
Тем и утешалась весь оставшийся путь. И когда мы подъехали к охраняемой высотке, остановившись у нужного подъезда, быстренько подхватила свои малые пожитки и под радостные скачки Норда направилась на выход со двора.
— Уйдешь, и, помимо похищения, Ильясу припишут еще и твое изнасилование.
На ровном месте запнулась.
— Что ты сказал? — обернулась к нему.
Мне ведь послышалось, да? Не мог он этого сказать, просто не мог. Не верю.
— Ты слышала. Хочешь, чтобы Асатиани скоро отпустили, будешь делать, как я сказал.
Не послышалось. Смотрела в темный взор, такой родной и одновременно чужой теперь, и все никак не могла понять, как так можно поступать с собственной дочерью.
— Неужели вам настолько плевать на меня? — прошептала, чувствуя, как начинает печь глаза от подступающих слез.
— Ты дала слово, дочь, и должна его сдержать.
— Я — не давала. Это были вы с мамой.
— Но ты приняла наше решение и при всех приняла предложение Тенгиза.
Потому что тогда мне казалось это не самым плохим решением. Я видела в том освобождение для себя от тотального контроля матери. Но не зря говорят, благими намерениями вымощена дорога в ад. Видимо, я в него и ступила.
— Я уже замужем, — напомнила.
Отец поморщился.
— Я решу это.
На губах расплылась горькая улыбка.
Ну конечно. Кто бы сомневался. Было глупо думать, что штамп в паспорте что-то изменит. Для папы это не оправдание.
— Венчание тоже отменишь?
Риторический вопрос. На который ожидаемо не последовало ответа.
— Выбор за тобой, — заметил вместо этого отец.
— А он есть, да, правда?
— Есть, конечно. Ты можешь сейчас поступить по-своему и уйти, но тогда Ильяс так и останется за решеткой. А можешь сделать, как я говорю, и тогда его отпустят сразу после вашей с Тенгизом свадьбы.
То есть обменять свою свободу на свободу мужа.
И это по его мнению выбор?
— Хорошо, — сдалась. — Как скажешь.
Отвернулась и пошла прочь со двора.
Надеюсь, Дамир и впрямь поможет, как обещал, и я не навлеку своим поступком еще большую беду на любимого.
Всевышний, помоги нам!
Дамир меня ждал. Стоило мне выйти из лифта на его этаже, как я тут же попала в его объятия. И да, опять расплакалась.
— Ну, тише, тише, мы во всём разберемся, вот увидишь.
— Он сказал, либо я выхожу замуж за Тенгиза, либо Ильясу еще и обвинение в изнасиловании припишут и тогда вообще уже не выпустят из тюрьмы никогда.
Тело брата заметно напряглось, хотя больше никак он свои эмоции не показал.
— Ну, с никогда ты явно передергиваешь, максимум лет десять отсидит, потом выйдет за хорошее поведение, — отшутился.
В любой другой ситуации я бы тоже посмеялась, но сейчас только опять всхлипнула. Дамир вздохнул.
— Сказал же, решим все, — напомнил. — Прекращай реветь. Слезами ты мужу уж точно не поможешь.
— Можно подумать, без них чем-то могу, — всхлипнула.
Но успокоиться все же попыталась. Не сразу, но вышло.
— Почему нам достались такие родители? — не удержалась от вопроса. — Или это все-таки мы такие плохие дети?
— А вот сейчас ты уже глупости говоришь, сестра, — строго отчитал меня старший брат. — Хотеть своего личного счастье — не плохо. А родители… сказал ведь уже “разберемся”. Прекращай ныть. Иди, умойся лучше. А то и впрямь что кошка приблудная.
Я аж новым вдохом подавилась от такой отповеди. И в себя разом пришла, уставившись на единственного поддержавшего меня родственничка с неприкрытым возмущением.
— Сам ты… кот блудливый! — вернула ему обращение. — Норд, за мной, — скомандовала притихшему псу, который, оказывается, вовсю сидел и грыз угол дивана. — Норд! — повысила голос. — Нельзя! — поспешила к нему.
Тот тут же отступил от мебели и улегся на живот, глядя на меня с самым виноватым видом. И до того
