не играли в карты, — нервно дёрнул уголком губ.
В глубине души заворочался страх, который я безжалостно подавила.
— Я никогда не скрывала, что люблю только Артёма. И когда мы с тобой женились, ты тоже это знал. Так к чему теперь твои претензии?
Стас в считанные мгновения оказался за спиной, выставил руки по обе стороны от меня, уложив ладони на стол, и чуть подался вперёд, прижимаясь ко мне всем телом.
— Претензии? — хмыкнул он. — Не-ет, милая моя, это ты мне с самого первого дня кидаешь претензии, — убрал волосы с левого плеча, перекинув их на правое. — А за что, радость моя, расскажешь? — прошептал, опалив своим дыханием кожу на шее, вызвав неожиданные мурашки. — Что я такого сделал, чтобы заслужить твою ненависть? — мужские пальцы огладили линию ворота кофты на спине.
— Ты и без меня всё прекрасно знаешь, — отозвалась я мрачно и подалась вперёд, избегая нежеланных прикосновений.
— Знаю. Даже больше, чем ты думаешь, — стало мне ответом наравне с поцелуем за ухом. — Например, сейчас нам уже пора уходить отсюда, небесная моя, — отстранился, выпрямляясь.
— Вот и иди, — кивнула я согласно. — А я ещё посижу.
Стас на моё упрямство только глаза закатил, а после… меня ухватили под мышки и поставили на ноги.
— Советую послушать меня и пойти самой, — заметил парень с виду равнодушным тоном.
— Слушай, Стас, а иди ты... — возмутилась я на подобное самоуправство. — Что тебе ещё от меня нужно? Не вернусь я к тебе, пойми ты это уже, наконец! Вообще не понимаю, зачем ты сюда явился…
Договорить я не смогла. Егоров одарил меня насмешливо-усталым взглядом и… силком надев на меня куртку, перекинул через плечо и под изумлённые взгляды немногочисленной публики кафе, насвистывая имперский марш из фильма "Звёздные войны", направился на выход. Мне ничего не оставалось, как, краснея и шипя под нос тихие ругательства, делать вид, что в происходящем нет ничего особенного, а заодно раздумывать, чем бы таким же "приятным" одарить этого в край обнаглевшего индивидуума в ответ.
— Если собираешься возмущаться, знай, твоя задница сейчас открыта для многих действий, — мимолётно погладил мою попу в качестве доказательства.
Он! При всех! Меня! Лапал!
— Я тебя убью!
— Всенепременно, — кивнул Стас в открытом веселье. — Как только придём в номер, я весь твой. Ты как предпочитаешь? Быть сверху или снизу во время моего удушения?
Я аж воздухом подавилась на подобное заявление.
— Стас, это тебя от воздержания так плющит?
Ну а что?
Уже второй раз при общения со мной он ведёт себя до жути странно и всё сводится к одному.
— Что поделать, если я люблю и желаю лишь свою жену? — вздохнул Егоров в фальшивом расстройстве. — А она у меня такая строптивая, что моя фантазия уже пасует, не зная, чтобы такого придумать, чтобы её заинтересовать, — добавил совсем обиженно. — Я к ней со всей душой, а в ответ сплошь оскорбления. Но я, видимо, и правда, мазохист, раз до сих пор терплю такое отношение к себе, и готов терпеть всегда, лишь бы она была рядом.
И если сперва всё происходящее носило больше издевательский характер, то последнее было сказано довольно серьёзно, заставив напрячься. А Егоров ещё и снял меня с плеча. Правда, так и не отпустил, продолжив нести на руках. Невольно ухватилась за его шею для удобства положения.
— Я ведь действительно скучал, Галь, — заметил уже совсем тихо Стас. — Без тебя и детей дома совсем тихо. Ощущение, что я в мавзолее нахожусь.
Уставилась на него во все глаза. Неужели это он говорит? И кому! Мне! Только теперь заметила его усталый вид и круги под глазами. И снова меня накрыло ощущением вины.
— Как дела с Прохоровым? — поинтересовалась я негромко, демонстративно игнорируя его присутствие.
Конечно, это всё было показательным. Сложно игнорировать того, кто держит тебя на руках. Чьё сердце ты слышишь так близко. Ощущаешь тепло чужого тела. Каждый сантиметр которого ты знаешь не понаслышке.
М-да… Что-то не о том я думаю. Но это так странно, вновь видеть и чувствовать его, после всего случившегося. Особенно, не испытывая к нему былой неприязни.
— Неважно, но я справлюсь. Не переживай, — улыбнулись мне открыто и тепло.
— Я и не волнуюсь. Просто спросила для поддержания разговора, — деланно безразлично пожала я плечами.
Стас на это промолчал. К тому же, мы подошли ко входу в отель, в котором остановились я и Артём с детьми.
— Отпусти ты меня. Я и сама могу идти, — попросила его тихо с долей раздражения.
Вот что за собственнические замашки и проявление симпатии на людях настолько вульгарным образом?!
— Можешь, — кивнул Егоров. — Но мне так больше нравится. А будешь так елозить, наш разговор точно продолжится в иной плоскости? — потёрся носом о мою щёку.
— Да ни за что! — выдохнула я тут же в ужасе, представив нашу близость.
И вдруг поняла, что не помню ни одного нашего раза толком. Было и было. Нравилось ли мне? Или нет? Мне было абсолютно безразлично все эти полгода. Да и не так много было этих раз. Только когда Стас достигал точки кипения и срывался.
Сам Стас между тем ничего больше не сказал, но на ноги меня поставил, перехватил за руку и потащил в сторону лифта. И только оказавшись внутри, наедине с ним, я снова заговорила.
— Стас, правда, зачем ты здесь? Явно не для того, чтобы делать всякого рода признания, не нужные нам обоим.
Голубой взор полный насмешки знакомо затянуло холодом. В душе вновь затрепыхалось неприятное чувство вины. Не за то, что сбежала, что с Артёмом счастливо живу, а за сказанную правду. Почему-то после узнанного о нём обижать этого человека совсем не хотелось. Или виток моего сумасшествия вышел на новый уровень.
В последнее время мне всё больше казалось, что со мной что-то не так. Если раньше всё было просто и понятно, то теперь совершенно не ясно. Я будто вновь вернулась на полтора года назад, в день когда лишилась опоры, когда потеряла себя, когда разум впал в полнейший анабиоз. Только на этот раз я всё понимала и осознавала. И в тоже время уже не понимала ничего. Разве что одно было в этой жизни
