локтем и его хмельной взгляд, отлипает от бутылки водки, опустошенной примерно на четверть.
- Русланчик...
- Помнишь мое полное имя. Хороший признак.
- Девчонки не умеют хранить секреты. Ясно как то, что флаг России состоит из трех цветов.
- Она доверяет мне и тебе стоит. Отдай флэшку.
- Хм, - Вернигоров наполняет стакан и залпом, придает стеклу прозрачный вид.- Если я так сделаю, мне крышка.
- Как бы Майя не любила отца, она поступит по совести и справедливости.
- Справедливость? А в чем она, парень? В том, что Минагаров поддался давлению и ввязался в смертельную кабалу? Или в том, что Денис Миронов увяз в болоте по самые уши, и вряд ли выберется живым. Смерть для нас всех, единственный выход. И тогда, не будет никакой справедливости. Я окажусь мерзавцем, травящим детей, а Миронов, что поддерживал детские дома, хосписы и выделял гранты на обучение, отделается крохотной статейкой в захудалом журнале.
- Мы придумаем, как повернуть взоры миллионов в нужную сторону.
- Ты никто, Майя никто. А никто, не может сотворить что-то. Только ничто. Хаос поглотит каждого человека…
В горле першит от осознания горькой правды, но я попытаюсь убедить Шамиля, хотя бы как-то поучаствовать в разоблачении «креветочного» картеля.
- Помнишь, в лагере, ты говорил, что всегда надо следовать велению разума, а не сердца. Сердце постоянно подводит, выискивает чувства, которых нет, и выдает за истину. Так вот, включи мозги и представь, как повлияет информация, что ты имеешь, на ход расследования. Да, она капля в море, но порой по капле образуется бескрайний океан.
Вернигоров трет щеку и шорох отросшей щетины, как метроном, отсчитывает промежутки времени до того, как он заключает:
- После моей смерти, обещай позаботиться о конюшне. И передай, Майе, что она была моей лучшей наездницей, а Вальдемар любимым скакуном.
Ключи от почтового ящика или от дверцы в тренажерном зале, ложатся на стойку. Я накрываю связку рукой и спрашиваю:
- Направь меня.
- Пункт «Озон» на пересечении Лазаревской и Маркса. Назови мое имя и тебе подскажут, что делать дальше.
- Спасибо.
Я кладу наличку возле бутылки и предвосхищая слова Шамиля, говорю:
- Пусть этот вечер пройдет за мой счет.
- Береги ее и себя Минагаров. И прости за того парня, что отделал тебя.
Улыбка чуть расслабляет мое лицо, потому-что, я подозревал, что к чуваку в капюшоне причастен именно он. Наверняка, надеялся, блеснуть в глазах отца Майи и выбить немного денег и времени, чтобы сбежать. Но, что относительно долгов, то всё чистая, правда. Я задолжаю сотне родителей, чьих детей подсадил на сладкую пыль. А также самому себе, за бесцельно прожитые годы в круговороте алкоголя, наркотиков, девчонок и боли... Представляю, каково было родителям, когда я заявлялся в невменяемом состоянии, прогуливал уроки и посылал их на хрен. Может быть, измена отца тоже заслуживает детального осмысления? Он с пеной у рта, утверждает, что всё происходило в глубоком опьянении и от леденящего душу одиночества. А что если это так. Я никогда не сомневался, что отец любит маму. В нечетких детских воспоминаниях, мы неподдельно счастливая семья. Значат ли данные факты, что я должен его простить? По крайней мере, я уже не так взбешен и на пути к откровенному разговору.
***
В квартире, я застаю Майю за любопытным занятием – она складывает зубную щетку в сумку и застегивает молнию.
- Детка, ты только начала перебираться ко мне, в чем дело?
- Я лечу в Сочи, Рус. Мне необходимо встретиться с отцом.
- Я тебя не отпущу, ты же совсем не знаешь, на что он способен.
- Боже, он же мой папа и не придушит меня проводом от телефона!
- Май, - я тяну ее за кожаный, ремешок и она ахает, скользя по паркету. – Я поеду с тобой.
- А как же экзамены?
- Могу спросить о том же. Не двигайся, я возьму паспорт, и мы поедем.
- Рус!!!
Я тороплюсь к прикроватной тумбочке, достаю документы и засовываю во внутренний карман куртки.
- Почему ты не носишь мой подарок?
Обнимаю малышку за талию и выключаю свет, выталкивая девушку за порог.
- Какой? А, ты о подвеске с перчатками? Прости, я не знаю, куда ее засунула.
- Придется приобрести еще одну, раз ты такая невнимательная.
- Вот зря ты летишь со мной, Вернигоров мертв и всё так мутно, что мы не знаем, чем обернется наше путешествие.
- Послушай, - я задерживаюсь в двух шагах от парадного выхода. – Мы вместе и больше не говорим о расставании.
- Руслан Минагаров, ты что, влюбился в меня?
Черт, почему все мои фразы, звучат так наивно и глупо!
- Идем, плакса.
Знаю, как ее задевает это прозвище, но не могу удержаться, чтобы не поддеть ее в такой момент. «Форд» под моим управлением, мчит нас в аэропорт. Майе приходится обменять билеты на другой рейс, чтобы мы были в одном самолете. А потом, устроившись на жестких сидениях, вдвоем просматриваем новостную ленту и вчерашняя ведущая, сообщает, что по данным экспертизы, в крови Вернигорова, найдена убойная доза героина. Но что гораздо подозрительнее, скорей всего, наркотик, попал в организм мужчины с едой. Я и Майя переглядываемся, думая о королевских морепродуктах.
Из динамиков доносится объявление о посадке на борт, и мы подрываемся с мест, словно бежим от собственных мыслей. Причастность Дениса к убийству Шамиля, для нас обоих не открытие, но веская причина, чтоб поторопиться и не дать ему, убить кого-нибудь еще. На бегу, я ощущаю удары ключей о бедро и прикидываю, каким же будет лицо отца Майи, когда он поймет, что в моих руках его будущее на свободе.
***
Самолет успешно выпускает шасси и садится на взлетную полосу. Через полчаса, мы берем такси, устраиваемся удобнее и безмолвно разглядываем сочинские пейзажи. Я хочу сказать миллион слов, хочу прижать Майю к своей груди и поклясться, что всё буде в порядке. Но, во-первых, мы в нескольких милях от ее дома и она напряжена до кончиков волос. А во-вторых, я не священник, чтобы клясться и читать проповеди той, чей отец настоящий грешник и заслуживает адской пытки.
Очертания особняка Мироновых, вынуждают нас выпрямиться. Таксист тормозит у ворот, и я расплачиваюсь с мужиком, позволив Майе, выйти из салона, едва колеса прекращают вращаться. Взяв легкую кладь, освобождаю тачку и становлюсь наравне со своей девушкой.
- Может быть, тебе лучше
