Но заковыка на пути к выздоровлению Лизки обозначилась — Леньчик, от которого требовалось подписать разрешение на выезд дочери за границу.
Катерине по телефону он однозначно предложил решить за это его временные финансовые трудности. Дарья поехала к нему на работу и пообещала присовокупить к финансовым еще и уголовные трудности, напомнив про должок.
Буравя ее взглядом, выражавшим чистую, не замутненную ничем ненависть, Леньчик подписал все необходимые документы.
Катька с Лизой уехали. Все бы ура, но виза всего на три месяца. Лизка в Италии расцвела и начала поправляться, окрепла, а уж и уезжать пора.
Дашка, ожидая их, находилась в постоянном внутреннем напряжении, опасаясь рецидива болезни у ребенка по возвращении домой.
Спаси и пронеси! Они уже такое прошли, вспоминать страшно.
От этих постоянных мыслей как-то ночью ее отвлек звонок мамы:
— Дашенька, не разбудила?
— Нет, мамуль, не сплю, думаю.
— Я как раз по этому поводу, я все размышляла, как нам помочь Лизоньке, а тут Васечка вчера пришел и говорит: выходи за Марио замуж, тебе пора быть счастливой, он хороший человек, вам будет радостно вместе, да и внучке помочь надо. Дашенька, так я за Марио замуж выйду, и мы тогда сможем Катеньке с дочкой визу сделать на год.
— Выходи, конечно, мама! Нам всем Марио нравится. Только ты для себя выходи, для счастья, а не для Лизы!
— А я для всего! — рассмеялась мама.
Как они и опасались, по возвращении домой у Лизы обострилась аллергия. Не в такой, слава тебе господи, ужасной степени, как раньше, но довольно тяжело и сложно.
Девочку пришлось положить в больницу. Даша, дежурившая, в свою очередь, рядом с ней, смотрела на мучения ребенка и спрашивала, не зная, как ей помочь, облегчить боль:
— Лизонька, детка, ты чего-нибудь хочешь?
— Чтобы красиво-красиво было. Сказка про красивую девочку, — тихо говорила малышка, — и чтобы не чесалось.
В больнице Дарья стоически держалась, заплакала, когда вышла на улицу, и до самого дома вытирала слезы. Ходила ночью по притихшей квартире и все думала: что ж ей такого сделать, красивого-красивого и необыкновенного?
И вдруг как озарение снизошло — книжку!
Она сделает ей книжку с красивой сказкой, принцессой, принцем. Раскладную.
И даже увидела перед мысленным взором эту книжку, и поняла, как надо ей делать и какая это будет сказка. Красота требует неспешности, и Дарья делала ночами книжку-раскладушку три месяца, уж и Лизоньку давно из больницы выписали, и мама вышла замуж за Марио, девочки не ездили, но скромную церемонию и банкет просмотрели на видео, присланном по электронке.
И как раз к дню рождения Лизы, три года исполнялась их девочке, Дарья доделала свою первую книжку.
Этот день рождения Лизы они отмечали в Италии всей семьей, привезя туда первый раз бабушку Надю и Лидию Ивановну.
Не без препятствий на пути к счастью в лице Леньчика.
Но вот выступил он и что-то там требовал зря! Ох зря!
Дашка завелась, как танк Т-34 против фашистских оккупантов. Для разборок приехала к нему на работу и высказалась на глазах Лениного коллектива и начальства:
— Я понимаю, Леньчик, что ты решил показать мне свое умение быть принципиальным до определенной суммы. У тебя дочь погибает от аллергии, а ты требуешь тебе заплатить, чтобы мы могли ее вылечить? Ну что ж, с радостью спешу тебя огорчить: в суд я подала. И присудят тебе, родной, оплатить половину расходов за свадьбу и ваше совместное годовое проживание за мой счет, ну и должок по алиментам погасить за три-то года. Ну а не заплатишь, ждет тебя казенный дом в обществе брутальных мужчин, и будешь ты, со всей своей красотой неземной, спать часа по три с частыми перерывами на тревогу. Расклад ясен?
Расклад Леониду оказался предельно ясен, и теперь они могли вывозить Лизку, куда и когда захотят на любое время.
Марио вошел в их семью настолько естественно, словно всегда был родным и любимым родственником. Хотя история их отношений с мамой складывалась для него не просто. Он влюбился в нее с первого взгляда, но знал, что она в трауре по покойному мужу, с уважением относился к ее чувствам и долгое время не признавался в своей любви. Они работали вместе, Марио Кьезотти был одним из руководителей проекта, для работы над которым мама приехала в Италию.
Контракт, по которому она работала, закончился через год, и только тогда Марио узнал и увидел, как тяжело и трудно она жила. Пользуясь своими связями, он устроил для мамы новый, очень выгодный контракт на пять лет. Маргарита Станиславовна за эти годы сдала какие-то экзамены, получив итальянский диплом историка и искусствоведа, и даже какую-то там степень получила, и стала известным в Италии специалистом по эпохе Возрождения.
Марио все эти годы находился рядом, несколько раз делал ей предложение выйти за него замуж и, получив мягкий отказ, продолжал ждать.
Красавец, большая умница, профессор, он был влюблен в нее так, что готов был ждать всю жизнь.
Не имея своих детей, к Кате с Дашей он относился как к дочерям, не говоря уж про Лизку! Та вообще обожаемая, балуемая невероятно внучка.
Вот для нее он устроил на вилле феерический праздник.
И это был первый, со дня смерти папы, настоящий праздник для всей семьи, и Дашка даже побаивалась слишком уж радоваться, привыкшая к жизненным подножкам. Но странные, неожиданные перемены, исключительно позитивные, входили в их жизнь, настаивая, что пришло их время.
Тогда, в тот их приезд, Марио примирил Катьку с мамой и помог ей разобраться в себе. Они остались как-то вдвоем с Катей, когда все, даже Мария, ушли гулять, сидели в саду, пили холодный чай, и он объяснил ей то, чего она не понимала:
— Такая любовь, что была у твоих родителей. Катрина, — это редчайшее счастье. Но это очень трудно. Для жизни трудно. Люди устроены так, что, встречаясь с чем-то по-настоящему высоким, чистым и божественно красивым, испытывают духовное потрясение, но, к сожалению, могут перенести такое приобщение лишь краткое время. А если носителями этой духовности являются конкретные люди, которые живут рядом и, есть такое выражение, «бытийствуют» в этом, то окружающие, и даже близкие, начинают их ненавидеть за собственную греховность, за неспособность подняться духовно до их уровня. А ненависть вызывает только одно желание — уничтожить. И те, кто несет это высокое, тут же подвергаются остракизму и яростным попыткам унизить, доказать себе и окружающим их неискренность и грязность помыслов. Так было всегда, во всю историю человечества. Любой, кто был сильнее и выше духом, получаемыми знаниями, чистотой, подвергался гонениям, непониманию и желанию растоптать. Иисус, Джордано Бруно, Ганди — это все примеры неистребимого желания толпы уничтожить напоминание о необходимости душевного труда и чистоты помыслов. Есть такое высказывание: «Если ты объявил себя пророком, то готов быть распятым». Жить и трудиться душой ежедневно в настоящей истинной любви, сохраняя ее, углубляя и развивая, — тяжелая, непростая работа, мало кому по силам. Вот даже ты, Катрина, так и не можешь простить родителям их чистоту. И знаешь почему? — улыбался ей грустной, мудрой улыбкой Марио. — Потому что боишься, что в тебе нет такой силы и такой любви. А это не так. Это есть в каждом человеке, только требует большой духовной работы, а люди ленивы душой. Я безмерно счастлив, что Бог даровал мне встречу с женщиной такой душевной красоты и силы. Ты, Катрина, очень похожа на свою маму, в тебе есть эта внутренняя красота. В тебе и в Даше. Тебе, девочка, надо просто перестать бояться не соответствовать той нравственности любви, которую передали тебе родители.
