Я хочу оттолкнуть Марка, но руки не слушаются. Тело снова меня предает.
— Даже не думай! — ворчит наглая тушка. — Наконец-то я совершенно официально могу управлять своим фермерским хозяйством! Поэтому смирись и получай удовольствие.
— Согласен! — горячо поддерживает тело мозг. — Я тут посчитал, что этот союз очень выгоден нам всем. Так что сейчас отключу упрямство, и, наконец, зай мусь обустройством нашей, Вика, совместной жизни. Твоей, моей и нашего общего тела.
Мне остается только подчиниться. И хоть мне и неловко целоваться на людях, но через пару секунд я забываю обо всем. И впервые в жизни просто ни о чем не думаю.
Две недели до свадьбы Зины и Кинг Конгыча прошли очень напряженно. Невеста волновалась и каждый вечер сидела у меня дома, делясь планами. Платье сначала искали три дня. Потом два раза перешивали. Потому что Зина на нервной почве то полнела, то худела.
Праздновать решили в нашем ресторане и Гаспар всех окончательно замучил экспериментами с меню. Он, естественно, пытался показать свое высокое кулинарное искусство. Каждую ночь колдовал над очередным шедевром и прямо с утра давал на пробу шефу. И тогда весь отель испуганно вжимал головы в плечи, выслушивая рев Кинг Конгыча, который костерил всю высокую кухню разом взятую, и конкретно Гаспара. Зина немедленно бросалась их разнимать, уговаривая будущего мужа не рычать, а шеф-повара не уезжать каждый день в родную Францию "подальше от ужасных варваров".
Меня Зина замучила окончательно с пошивом точно такого же платья, как у нее. Хотя я искренне не понимала, почему подружка невесты должна быть в почти таком же свадебном платье: длинном, из белого шелка и с кружевным лифом, украшенном жемчужинками.
И вот наступает знаменательный день. Ближе к вечеру отдаю последние распоряжение в ресторане. Мечусь по всей гостинице, проверяя чистоту. Бегаю по холлу, контролируя, как украсили вход. Хватило ли белых бутонов, чтобы входную дверь превратить в цветущую арку. А бегать страшно неудобно, потому что приходится все время поднимать длинный шлейф платья и наматывать его на руку.
Прибывают гости и тетенька из ЗАГСа. Марк встречает ее у входа и учтиво подает женщине руку, провожая в ресторан. Увидев его, я замираю с открытым ртом. Марк одет в светлый костюм-тройку цвета топленого молока. Тончайшая белая шелковая рубашка виднеется из-под жилета, украшенного искусной и едва заметной вышивкой шелковой гладью.
— Вот наш фермер облагородился! — восхищается тело. — Беру курс на красаву-мужика. Вижу цель — атакую. Орудия к бою! Расчехлить лифчик!
— Что расчехлить, я извиняюсь? — переспрашивает мозг.
— Пардон, всё время забываю, что наши боевые ресурсы крайне ограничены, — вздыхает тело.
— Спасибо за поддержку, две сволочи! — мысленно шиплю я. — А ты, тушка, вообще молчи, предатель! Не до того сейчас, — пытаюсь удержать на месте ноги, которые мелкой рысью уже направляются к Марку.
— Тебе вечно не до того! — огрызается тело. — Ты посмотри, как костюмчик сидит! Так и хочется его снять. Или прямо к нему прижаться, чтобы ощупать… ээээ… швы.
— Да, нужно же знать, как пошито! — поддерживает его мозг. — Мне тоже любопытно: а вдруг строчки кривые? Или "зипер" плохо вшит?
— Угомонитесь, озабоченные мерзавские органы! — цепляюсь двумя руками за колонну в холле, продолжая мелко перебирать ногами на месте. — Хватит! Я к нему не пойду!
— Еще как пойдешь, — ехидничает тело, отдирая мои пальцы от колонны. — Побежишь даже! — меня несет прямо на Марка.
Добежав до него, я оскальзываюсь, и он ловко подхватывает меня, выпустив локоть тетеньки из ЗАГСа.
— Викуля, ну зачем ты так носишься? — ласково спрашивает Марк. — Можно же и помедленнее.
— Да я пытаюсь. Но получается плохо, — лепечу, ощущая, как его рука крепко ухватывает меня за попу, прикрытую лишь тонким шёлком платья.
— О, какой захват! — вопит тело. — Молодец, фермер! Давай! Ниже, еще ниже! Только не останавливайся!
— Так мы идем? — недовольно спрашивает Марка тетенька из ЗАГСа.
— Да, извините, — Марк с сожалением отрывается от меня. — Встретимся в зале, Вика. Иди за невестой.
— Угу, — мычу, пытаясь закатать обратно сильно раскатавшуюся губу.
Поднимаюсь в номер люкс, чтобы торжественно сопроводить Зину вниз, под венец. Пробегаю мимо кабинета шефа и вижу в приоткрытую дверь, что он нервно присосался к серебряной фляге. Рывком открываю дверь настежь и умоляю:
— Шеф, ну вы хоть в такой день не бухали бы, что ли?
— Кто? Я? — он быстро завинчивает пробку фляги и прячет ее во внутренний карман пиджака. — Дык, это… зайди-ка. Чего сказать хочу.
Захожу в кабинет и закрываю дверь.
— Очкую я чего-то сильно, девочка! — он нервно оглаживает короткий ежик волос.
— Да ладно вам, шеф. Вы за Зиной будете, как за каменной стеной. Бог троицу любит! Третья жена прям, как по заказу сшита.
— Думаешь? Фууух! — нервно выдыхает он. — Это ж как в третий раз на отсидку! Как-то первые два раза так не очковал. А тут уже возраст, сама понимаешь. Мысленно я уже давно ушел из большого секса на тренерскую работу.
— Вот увидите, шеф, всё будет прекрасно! Зина вас очень любит, это главное!
— Правда? — он с надеждой смотрит на меня.
— А то! Она мне сама говорила неоднократно.
— Ладно. Пойду сдаваться, — Кинг Конгыч шутливо поднимает руки и встает из-за стола. — Добровольная сдача засчитывается в любом суде, — шеф одёргивает пиджак.
А я только сейчас замечаю, что его костюм — точная копия костюма Марка. Ну Зина! Ну затейница! Решила нас всех в инкубатор превратить. Жаль, что я раньше всё это не проверила. А теперь уже поздно.
Тетенька из ЗАГСа нудно бубнит про долгий путь, который привел жениха и невесту к семейному счастью. Гости переминаются с ноги на ногу и нервно косятся на богато накрытые столы. Наконец, жених трясущимися руками, поминутно хмыкая, одевает невесте кольцо и с обречённым видом протягивает ей палец. Зина действует молниеносно, как спецназ. Ловко ухватив жениха за палец, да так крепко, что Саныч даже бледнеет, она одним выверенным движением окольцовывает шефа.
— Ты посмотри! Как хирург прямо! Чик — и птичка попалась, — шепчет мне на ухо Марк.
— Горько! Горько! — кричат гости, бросая в жениха и невесту белыми лепестками роз, которые я всем раздала заранее.
Саныч вдруг застенчиво оглядывает гостей и говорит Зине:
— Ну что? Подсахарим горький процесс?
Потерявшая терпение Зина хватает его за голову, да так, что у него едва не трещат шейные позвонки, и впивается губами в его рот. Саныч обхватывает ее двумя руками и грациозно, как настоящий Кинг Конг, наступает ей на платье. Я бросаюсь к ним и успеваю вытащить шелковый подол за секунду до того, как он превратится в лохмотья. А новоиспеченный супруг получит множественные переломы челюсти.
Зина с трудом отрывается от жениха, отбегает на несколько шагов и кричит:
— А теперь букет!
Она поворачивается спиной, зажимает букет двумя руками и бросает его вверх и назад. Я пытаюсь отойти подальше, так как букет в руках Зины — это страшное оружие. Но едва успеваю сделать шаг, как букет обрушивается на мою голову и бьёт меня серебряным кольцом-креплением прямо в лоб. Свет меркнет перед глазами. Последнее, что вижу: мелкие жемчужинки, которые отрываются от кольца и дождем осыпают мои волосы. Лихорадочно пытаюсь схватиться хоть за что-то и теряю сознание.
Прихожу в себя через пару минут. Меня окружают гости. Саныч сидит на корточках передо мной, а я лежу на коленях у Марка, который сидит на полу по-турецки.
— Викуся, родненькая, прости! — рыдает Зина и гладит меня по голове. — Я ж не специально!
— Зинуля, я же тебя просил: нежнее, нежнее. А ты прямо, как диск метнула на олимпиаде! — укоризненно рычит шеф.
— Всё в порядке, — слабо улыбаюсь я, пытаясь развести в стороны глаза, которые встретились на переносице. — Уже всё прошло.
