Вдох и выдох. Вдох и выдох.
Подкатывающая тошнота, наконец, отступила, позволяя выпить таблетки. Я забросила их в рот и сделала глоток воды. Глоток превратился в гигантский, и я, кряхтя, выпила весь стакан прохладной, освежающей жидкости. Поставив стакан обратно на тумбочку, я оглядела себя. Броди надел на меня пижаму.
Я хотела лишь зарыться поглубже в кровать и оставаться в ней еще часов двенадцать, но мочевой пузырь протестовал. Заставив себя выбраться из постели, я думала, что все еще пьяна. Все болело. Вот черт, это же, сколько я вчера выпила, или пробежала марафон?
Посетив ванную, я отправилась в гостиную, проверить проснулись ли девочки, в надежде, что за ними присматривают.
Я завернула за угол и замерла.
— Что за... — пробормотала я, пытаясь понять то, что увидела.
Люси и Пайпер устроили салон красоты в гостиной. Броди сидел на диване, между его пальцами торчали шарики ваты, а ногти были покрыты месивом из розового лака, на голове торчала дюжина коротеньких хвостиков, украшенных заколками.
Он склонил голову на бок и прищурился на меня.
— Скажешь кому-нибудь об этом, и весь мир узнает, что ты пускаешь слюни во сне.
Из меня вырвался смешок, усиливая давление в голове.
— Ай-ай-ай, — взвыла я, хватаясь за виски и отправляясь на кухню.
— Видишь? Я об этом и говорил, — подразнил Броди. — Девчонки, я хочу сделать перерыв. Скоро вернусь, хорошо?
— Моя очередь! — крикнула Люси, занимая место Броди.
Он подошел и поцеловал меня в макушку.
— Ой, даже волосы болят.
— Так тебе и надо, Королева Мартини, — рассмеялся он.
— Шшш, не так громко. Лучше шепотом сегодня, — я опустила голову на руки и помолилась о смерти.
— Голодна? — от его слов мой желудок издал урчащий звук. — Может, хочешь... зеленое яблоко?
— Ты хочешь, чтобы меня стошнило? — пробормотала я в столешницу.
— Не совсем, но это забавно. Может кофе? — он включил кофемашину.
— Да, пожалуйста, — прорычала я.
Броди молчал, пока я пила первую кружку. Он сказал девочкам, что у мамы болит голова и пообещал, если они будут вести себя тихо, он позволит им разукрасить свои ногти еще раз.
— Ты что-нибудь помнишь о прошлой ночи? — наконец спросил он.
Я напрягла память, но ничего не могла припомнить.
— Последнее, что я помню, как провожала Фреда и маму к машине. Кстати, где мама?
— Она сказала у нее завтрак с друзьями, но не хотела уезжать из-за твоего... состояния, — усмехнулся он. — Я обещал ей присмотреть за девочками и за тобой.
— Ты хорошо справляешь с ними, — я в третий раз налила себе кофе. Скорее всего, я не засну ближайшие два дня, но кофеин помогал устранить головную боль.
— Последняя ночь была интересной, — Броди выглядел странно.
— Я сделала что-то глупое?
— Нет, нисколько, — он изогнул бровь. — Но ты просто жжешь на танцполе.
Я простонала и опустила голову на руки, резче, чем собиралась.
— Ай. Ты уложил меня в постель?
— Ага.
— Ты переодел меня?
— Ага.
— Мы... — я оглянулась, чтобы убедиться, что девочки нас не слышат.
Он рассмеялся.
— Нет. Я не поклонник некрофилии. Ты отрубилась на первом светофоре. Хотя ты сказала одну интересную вещь.
— И что же? — просила я, не поднимая головы.
— Ты сказала, что любишь меня.
Я перестала дышать, паника сдавила мою грудь, а голову будто сжали тиски. Медленно я подняла лицо и посмотрела на Броди, который довольно улыбался и дул на свою кружку кофе.
— Разве?
Он медленно кивнул, его взгляд блуждал по моему лицу.
— Прости, — поежилась я.
Он нахмурился.
— Прости? За что ты извиняешься?
— Я была пьяна, не следовало этого говорить.
— Так ты?
— Что я?
— Ты меня любишь?
«О, боже-боже». Меня начало тошнить, и это никак не было связано с похмельем. Моя голова болела, но теперь болело и сердце. Глядя в проникновенные глаза Броди, зная что он ждет ответа, я не могла вымолвить ни слова. Это было тяжело. Слишком тяжело.
Я любила его. Любила так сильно, что иногда задыхалась рядом с ним, но я не могла ему этого сказать. Этим словам никогда не суждено быть произнесенными, тогда все станет слишком реально. Это отдаст ему всю власть.
Я хотела встать и уйти, но голос Алексы вертелся в моей голове «хватит бегать». Ее голос был не единственным. Там был и голос Блэр, кудахчущий и предупреждающий меня, что я не более чем «курортный роман». И если он собирался меня бросить, не было ни единого шанса, что я скажу ему правду.
— Кейси, — голос Броди выдернул меня из размышлений.
Мои глаза изучали его лицо... лицо, мужчины, которого я люблю и которому должна солгать, чтобы защитить себя.
Я сделала глубокий вдох.
— Нет.
«У вас десять новых сообщений. Чтобы прослушать...» — я выключил телефон и забросил его подальше, не обращая внимания на то, что он спружинил о кровать и упал на пол. Ни одного сообщения от Кейси! И это меня раздражало.
Свадьба Лорен и Томми была две недели назад, и мы с Кейси не разговаривали с того самого утра, когда она сказал, что не любит меня. Черт, я едва выходил из квартиры все это время. В тренажерку и обратно. Вот и все. Несколько раз я разговаривал с мамой, чтобы она не начала мои поиски, но я ничего не рассказал ей о Кейси. Я не хотел говорить об этом вслух — это злило меня.
После того как она сказала «нет», мы долго сидели молча за кухонным столом. Она не знала, что еще сказать, а я лишь хотел обозвать ее лгуньей. Я один из тех, кто верит в то, что, когда пьяны, мы говорим то, что думаем на самом деле: «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». Уверен, алкоголь помогает произнести вслух то, что мы не можем озвучить в трезвом состоянии. Но теперь я ничего не мог поделать, любила она меня или нет, я должен был принять ее слова.
Так я оказался здесь, валяющимся в жалости к себе, на грязных простынях и две недели подряд висящий на футбольном канале, забыв о мире за порогом своей квартиры. Я взял еще одну пачку «Слим Джим»[20] из коробки возле прикроватной тумбочки и засунул ее в рот, а обертку швырнул на пол.
К черту.
Я услышал, как открылась дверь в квартиру. На мгновение я подумал, что это Кейси, но голос Энди вернул меня в реальность.
— Здесь, — крикнул я в ответ.
Он появился в дверях с отвращением на лице.
— Чувак, какого хрена?
— А что не так? — ощетинился я.
