Виктория Михайловна проснулась в отличном настроении и еще раз дала себе честное-пречестное слово больше не нервничать и не изображать из себя Джульетту на пенсии. Надо проще относиться к сюрпризам, которые не устает преподносить судьба. Подумаешь, какая невидаль. Да, мужчина, который пригласил на приятную прогулку, тебе очень нравится. И что с того? Вспомните, мадам, сколько вам лет и кто есть кто, и ведите себя прилично. Она с удовольствием выпила кофе, поболтала с Алексом, побросала в дорожную сумку вещички.
Балканский не заставил себя ждать. Как человек серьезный и обязательный, приехал рано утром. Виктория Михайловна тепло попрощалась с дворецким, тот в ответ кивнул, улыбнулся понимающе и многозначительно. Пусть улыбается, сколько ему угодно. Все равно Алекс ничего не знает, хоть личность он, надо признаться, неординарная. Поэт-романтик с философским уклоном. Такие мужские особи не каждый день встречаются.
Путешествие началось. Виктория Михайловна ни на секунду не пожалела, что поддалась на уговоры Балканского. Она вновь почувствовала себя счастливой, ничем не обремененной, почти легкомысленной искательницей приключений. Геннадий Николаевич вел машину уверенно и немножечко небрежно. Проскальзывала в жестах некоторая лихость. Это приятно щекотало нервы и вызывало уважение на грани обожания. Виктория Михайловна давно сделала один нехитрый вывод – узнать характер человека можно по тому, как он водит машину. Если человек нервный, дерганый, он и машину загонит, и орать будет за рулем как ненормальный по малейшему поводу. Если осторожен и пуглив по жизни, будет соблюдать правила дорожного движения со скрупулезностью, которая мешает остальным участникам движения и приводит к созданию аварийных ситуаций. По манере вождения Геннадий Николаевич, несмотря на свой серьезный вид, в душе был все-таки немножко хулиган. Виктория Михайловна улыбнулась про себя. На самом деле для нее лично это вовсе не открытие. Она, как говорится, в курсе. Новогоднюю ночь она помнила очень хорошо. А вот Балканский, судя по всему, не помнил вовсе или умел отлично притворяться, кто его знает.
Прекрасные пейзажи мелькали за окном, из приемника лилась приятная мелодия, рядом, только руку протяни, находился самый желанный мужчина в мире, и улыбался не кому-нибудь, а ей! Что еще нужно для счастья! Это правда, она никогда не была так счастлива. Только бы не умереть сейчас, а то будет очень обидно. Хотелось остановить этот миг, но было страшно интересно, что же ждет ее дальше. Виктория Михайловна боялась расплескать ощущение небывалого счастья, которое переполняло ее. Ехать бы так и ехать. Погруженная в собственные чувства, она не заметила, как задремала. Сказалась полубессонная ночь, будь она неладна.
Проснулась Виктория Михайловна оттого, что машина остановилась. Она почувствовала себя неловко. Вот умудрилась! Сколько они стоят, понять было совершенно невозможно, долго ли она проспала, тоже оставалось непонятно. Люди от счастья в обморок падают или стихи сочиняют, а она заснула. Геннадий Николаевич задумчиво смотрел на нее, как на диковину невиданную. Все правильно. Она так и знала, что обязательно опростоволосится.
– Простите, я задремала, кажется, – виновато произнесла Виктория Михайловна. От легкости и прекрасного, возвышенного настроения не осталось и следа.
– Это замечательно. – Геннадий Николаевич неожиданно рассмеялся, спасибо, что по-доброму, без сарказма. – А теперь самое время позавтракать, вы не находите?
– Нахожу, – буркнула Виктория Михайловна, готовая провалиться сквозь землю. Правильно, она задремала. А во сне человек абсолютно беззащитен и не отвечает за свой организм. А вдруг она сопела или, не дай бог, всхрапнула разок? Какой позор. Классный секрет обольщения. Можно со спокойной совестью возвращаться обратно, судя по довольному виду Балканского. И чему радуется?
Завтрак комом встал в горле. Виктория Михайловна превратилась в молчаливую и неповоротливую куклу с испорченным механизмом. Вдобавок ко всему умудрилась уронить вилку. Та упала на кафельный пол с таким звоном, что Виктория Михайловна на секунду оглохла и чуть не потеряла сознание от собственной неуклюжести. Казалось, все взгляды обслуги и немногочисленных посетителей кафе были устремлены в ее сторону. Вот так всегда. Как только рядом Балканский, неуклюжесть и скованность становятся ее основными характеристиками. Сначала разлитый кофе, теперь эта проклятая вилка.
Геннадий Николаевич тактично сделал вид, что ничего не происходит. Улыбался, что-то говорил, только она его не слышала. Ей было так плохо, что не сказать словами. Балканский наверняка уже проклял тот день и час, когда с ней связался. Страшно хотелось укрыться в каком-нибудь тайном уголочке и наплакаться от души. Да пропади пропадом эта любовь, если она превращает человека в робота, запрограммированного на глупости, страдания и перепады настроения. Никогда в жизни ее не бросало из стороны в сторону, жила ровно, спокойно, удивлялась страстям и непредсказуемым поступкам, которые совершали люди. Ее спокойный и ровный характер был образцом для подражания. Да, она, как и все, испытывала радость, переживала огорчения. Но она всегда, даже в самые трудные минуты, отдавала отчет своим действиям и умела держать себя в руках. А теперь что? Истеричка, настоящая психопатка, не умеющая себя вести и контролировать эмоции. Вместо того чтобы мечтать о несбыточном, пора ложиться в психиатрическую клинику и серьезно лечиться.
В отличие от нее, зажатой и абсолютно несчастной, Балканский чувствовал себя превосходно. Он с удовольствием завтракал и явно не страдал отсутствием аппетита. В любое время суток делал это сочно, с необыкновенным смаком и нескрываемым наслаждением. Можно позавидовать. Активен, разговорчив и к подвигам готов. Ему проще, его не мучают глупости. Он свободен от чувств, а она нет. Вот и вся разница. Кстати, процесс поглощения пищи не мешал ему с энтузиазмом рассказывать много интересного. Великое дело знать страну не по книгам, а изнутри.
После завтрака тронулись дальше. Потихонечку Виктория Михайловна начала приходить в чувство. Тем более что Балканский с неутомимостью энтузиаста и явным удовольствием продолжил свой рассказ о великом и неистовом Гауди. Викторию Михайловну удивили не энциклопедические знания Геннадия Николаевича, а эмоциональный накал, с каким он говорил об архитекторе. Кто бы мог подумать. Сколько страсти, любви, искренности и обожания было в его словах! Честно говоря, больше всего она боялась перед поездкой, что Балканский потащит ее на корриду. Но, судя по всему, банкира, по-настоящему влюбленного в страну и ее идолов, не интересовало кровавое и жестокое зрелище, чему она была очень рада.
