Физз не ответила; он знал ответ. Но ее молчание только еще больше разозлило Люка.
– Отвечай, черт побери!
– Да, – с трудом произнесла она. – Я хотела, чтобы ты поцеловал меня.
Он удовлетворенно кивнул.
– Я просто хотел убедиться, что правильно все понял. Ты приняла мое приглашение пройти в кабинет. Ты дала мне понять, что хочешь, чтобы я поцеловал тебя, а затем ты с потрясающей готовностью сбросила платье. И все это в знак признательности за то, что я оказал поддержку «Павильон-радио». Или ты боялась, что я могу передумать к тому времени, когда надо будет делать следующий взнос? Неудивительно, что тебе так хотелось, чтобы Мелани увлеклась кем-нибудь другим.
Физз почувствовала волну гнева, поднимающуюся из глубины ее существа.
– Я только хотела отвлечь ее от тебя!
– Самопожертвование? Благородный мотив. Чего только не сделаешь ради любимого занятия!
Физз пристально посмотрела на Люка. Ты вообще представляешь, что это за работа? Сколько усилий она требует, постоянно, день за днем?
– Представляю, Физз. Поверь мне, я могу оценить настоящую вещь. Кстати, ты знаешь, что все считают, что твой отец дал тебе работу, чтобы чем-то занять тебя, потому что ты больше ни на что не способна? Но это не так, да?
– Совершенно не так.
Ты и в самом деле талантливая леди.
– Никаких особых талантов. Я просто много работаю.
– Ну, тебе определенно удалось одурачить меня. Это невозможно без природного таланта. Меня уже не удивляет щедрость, которую проявлял Майкл Харрис в последние пять лет.
Физз неожиданно поняла, что он говорит не о ее способностях управлять радиостанцией. Он говорит о чем-то совершенно другом, о чем-то ужасном и отвратительном. Она задохнулась от такой клеветы, но это не произвело впечатления на Люка.
– Думаю, Эдвард Бьюмонт весьма признателен тебе. Замечательная жертвенность женщины ради достижения финансовых целей мужчины. Есть слово, которым это называется.
Физз, банг! Голова Люка откинулась назад от силы ее удара, но никакой другой реакции не последовало. Он даже не поднял руку, чтобы дотронуться до ярких отпечатков ее пальцев на своей щеке. Но его презрительный взгляд не оставил на ней живого места.
– Два слова. Одно для него и одно для тебя.
Физз снова замахнулась, ее рука сжалась в маленький крепкий кулак, но на этот раз Люк успел схватить ее за запястье. Слезы, стоявшие комком в горле у Физз, наконец вырвались на свободу и безмолвным, безудержным потоком потекли по ее щекам. Вместе со слезами Физз выплеснула свой накопившийся гнев.
Ты просто ханжа, Люк Дэвлин. Не требовалось много усилий, чтобы распалить тебя самого, так что не смей становиться в позу моралиста! Но ты как ребенок в кондитерской, которому мало конфеты в руке, он хочет еще и шоколадку. В таком случае Клаудия – это шоколад.
Ты ревнуешь? Я флиртовал с ней, и тебя это задело? Очень странно, Физз. Ты считала, что я живу с Мелани, и это нисколько не беспокоило тебя. И потом, я как дурак хотел лишь… – Он с трудом перевел дыхание. – Я только хотел защитить тебя. – Люк хрипло усмехнулся. – Ты так волновалась, как бы твоя сестра не узнала, чем ты занимаешься, что я решил, что лучший способ отвлечь ее – это напустить на нее тумана. Видимо, именно этого она и ожидала.
– Другими словами, ты просто строил из себя джентльмена?
– Джентльмен и потаскушка – неплохое название для фильма, не так ли?
– Слишком банально, на мой вкус. Надеюсь, ты не ждешь от меня благодарности за заботу?
– Честно говоря, Физз, меня это уже не волнует. – Он наконец выпустил ее запястье. – Для меня это все выглядит чрезвычайно странно. Мы с сестрой всегда были очень дружны между собой, и я никогда не предполагал, что родные сестры могут так не любить друг друга, как вы с Клаудией. Как я понимаю, за твоей ревностью кроется просто зависть. Зависть?
– Зависть к ее успеху.
Физз подошла к двери и распахнула ее.
– За углом есть стоянка такси, Люк. Надеюсь, там стоит какая-нибудь машина, несмотря на поздний вечер воскресенья. А иначе тебе придется идти домой пешком.
Он без возражений взял свою куртку и накинул ее на плечи.
– Не волнуйся, Физз. Свежий воздух поможет мне выветрить дух семьи Бьюмонт.
Физз удержалась от того, чтобы захлопнуть за ним дверь. Она аккуратно закрыла ее на задвижку, после чего тяжело прислонилась к двери. Она дрожала с головы до ног. Все те ужасные слова, которые были сказаны в этот вечер, вертелись у нее в голове. Страшные слова. Он беспредельно оскорбил ее. И ее отца. И бедного Майкла. А она сама вела себя так недостойно, что теперь у нее надолго пропадет желание смотреть на себя в зеркало.
Но хуже всего было предположение, что она завидует Клаудии. Это совсем не так. Они никогда не строили иллюзий друг относительно друга. Физз знала слабости Клаудии, а Клаудия понимала ее лучше, чем кто-либо. Их связывало избалованное, но одинокое детство, кошмар после несчастья с матерью, мрачные тайны их жизни. Они заботились друг о друге так, как мало кто понимает. Именно поэтому Клаудия не сказала ей о подснежниках. Несмотря на свою циничную позицию и на предостережение, что Люк не для нее, она увидела его записку и положила подснежники рядом, надеясь поддержать маленький роман.
Подняв воротник и засунув руки глубоко в карманы, Люк изнуряющим шагом поднимался в гору. Наказывая таким образом себя. Он думал, что, флиртуя с Физз Бьюмонт, он полностью контролирует себя, что ему ничего не грозит. Когда в молодом возрасте начинаешь зарабатывать кучу денег, очень важно научиться держать эмоции под контролем, и он хорошо усвоил это правило. Он ни разу не повторял своих ошибок. Но он ни разу не влюблялся до этого, во всяком случае так. Поэтому он не сумел вовремя распознать опасность.
Идиот! Почему он решил, что сможет без труда разбить сердце Физз Бьюмонт? С чего он взял, что у нее вообще есть сердце, если его нет у остальных членов этого семейства? Филипп предупреждал его, что месть имеет неприятное свойство оборачиваться против мстящего. Несомненно, он сейчас сказал бы, что Люк заслужил это, но, по крайней мере, это не доставило бы ему удовольствия.
Но как случилось, что он позволил себе так увлечься? Ведь это ее нервы были издерганы в клочья, это она начинала дрожать от каждого его прикосновения, она так неожиданно растаяла в его объятиях… Он никогда не забудет ее лицо. То, как она смотрела на него, как мерцала ее кожа в свете пламени. Даже сейчас он почувствовал приступ томления…
Неужели все это только спектакль? В это трудно поверить. Однако она ничего не отрицала. Она соблазнила его, вовлекла в свою игру. И сделала это так ловко, что он все время думал, что это он дирижирует оркестром. И когда Мелани помешала им, она продолжала этот спектакль, продолжала играть на его чувствах, потому что когда он увидел, как она расстроена, он думал только о том, как защитить ее.
