— Ага! Я тоже его почувствовал, — Энди подхватил с торжеством. — А мне даже почудилось, что на клумбах распустились анютины глазки и лилии. Я еще напугал тебя тогда. Я обошел вокруг дома и приближался к крыльцу. Ты открыла дверь, и в этом свете я заметил что-то или, вернее, кого-то… Ничего отчетливого, какой-то темный полусилуэт на фоне темноты. Потом ты завопила…
— Я не вопила, неправда!
— Хорошо, ты вскрикнула. Но почему? Меня ты еще видеть не могла.
— Я… Я тоже видела силуэт.
— Вот! Это не просто совпадение. Музыку тоже слышали мы оба. Было еще что-нибудь из ряда вон выходящее?
В Диане вдруг зашевелились сомнения, правильно ли она себя ведет. Странный блеск в глазах Энди вызвал у нее смутные подозрения. Но раз уж она приняла решение, колебаться не следовало. Начав говорить, она добросовестно поведала ему обо всем, даже о весьма сомнительных случаях.
Энди, надо отдать ему должное, умел слушать. Его подвижные черты складывались в выражения, которым были подвластны любые оттенки эмоций. Когда она окончила свой рассказ, он просто взорвался:
— Невероятно! Поразительно! Ведь эти вспышки дежа вю идеально вписываются в общую картину! Нет, это даже чересчур!
— Не надо, Энди!
— Почему? Я только хотел…
— Мэри-Джо была права, ты — неисправимый романтик. Ты на ходу пытаешься сочинить из всего этого волшебную сказку. Видение прошлого вечера не было сказочно прекрасным, а в убийстве не может быть ничего романтического.
Ей хотелось сказать ему еще много, но она захлебнулась в резких словах. Энди не пытался защищаться или возражать. Он выслушал ее и заговорил сам:
— Я не предлагаю тебе никаких готовых решений, Диана, я все еще их ищу. Разве ты не хочешь помочь? Мне кажется, я начинаю видеть целостную картину. Не стоит списывать все на мое богатое воображение. Как юрист, ты должна рассмотреть любые доводы.
— Согласна.
— Спасибо. Слушай и попытайся свести все вместе. Танец восемнадцатого столетия, аромат старых роз, женщина в старинном костюме. И это она, я уверен, уберегла тебя от несчастного случая.
— Остановись. Неужели ты серьезно полагаешь, что это некое подобие ангела-хранителя?
— Ты сама назвала вещи своими именами. Именно ангел-хранитель.
— Который затем показал мне разлагающийся труп брата?
— И это верно, — лицо Энди недовольно скривилось. — Пожалуй, мне этого сразу не объяснить. Быть может, мы имеем дело не с одним, а с двумя…
— Нет! Если уж здесь присутствует призрак, он может быть только один.
— Но ты же прониклась ее чувствами и даже мыслями, — упорствовал Энди. — Она кого-то очень ждала. Мужчину, который уехал и не вернулся.
Диана заговорила не сразу. Она до мороза по коже вновь ощутила это непереносимое ожидание. И все же оно было следствием, скорее, ее собственного желания, чтобы Брэд снова был с ней. Наконец, она спросила:
— Когда ты говоришь «она», кого ты имеешь в виду?
— Ну, это всего лишь предположение…
— И почему ты назначил мне встречу здесь, среди кустов роз?
— Мне показалось, что тебе труднее будет разговаривать рядом с надгробиями, — ответил Энди с глуповатой улыбкой.
— Я не суеверна.
— Тогда пошли, — он встал и протянул ей руку.
На камни уже легли густые вечерние тени. «Джордж» лежал так же, как и в первый раз — лицевой стороной в коричневых прошлогодних сосновых иглах. Энди направился прямиком к третьему надгробию, где надпись была утрачена.
— Ей было девятнадцать, — сказал он. — Дочь хозяев дома. Незамужняя…
— Что за вздор? Опять ты начинаешь. С чего ты взял, что она не была замужем? Мы даже не знаем, женщина ли это. Имени не прочитать.
— Замужняя женщина была бы похоронена в фамильном склепе. Для взрослого сына изготовили бы более солидное надгробие.
— Это логично, — согласилась Диана, — но как доказанный факт не принимается.
— Значит, придется навести справки.
— Где и каким образом?
— Должны были остаться какие-то записи. В архивах хранятся книги регистрации рождений, браков, смертей, копии завещаний, контрактов, договоров. А возраст ее указан на камне.
— Перестань говорить в женском роде. Это давление на присяжных.
Энди рассмеялся и обнял ее за плечи, что получилось естественно по-дружески.
— Наоборот, мне необходим весь твой скептицизм.
— Не забывай, что двое скептиков у тебя уже есть, — сказала Диана.
— Мне кажется, нам лучше держать свои теории при себе. Уолт даже слушать не станет, а Мэри-Джо…
— Тс-с-с, — прервала его Диана, освобождаясь от его руки. — Сюда кто-то идет.
Откуда-то неподалеку донесся голос Мэри-Джо:
— Диана! Где ты?
— Иду! — откликнулась Диана.
Они встретились у розария. Мэри-Джо так запыхалась, что было понятно — она бежала от самого дома.
— Там тебя к телефону!
— Почему ты не сказала, что я перезвоню? — Диана покачала головой. — Не было никакой необходимости бегать меня искать.
— То же самое сказал ей я, — следом показался неторопливо идущий Уолт. Лицо его выражало явное неудовольствие.
— Тебе звонит отец, — сказала Мэри-Джо.
У Дианы перехватило дыхание.
— Он ничего не сказал о маме? Она была не совсем здорова.
— Нет. И вообще он говорил совершенно спокойно.
— Он всегда такой, — пробормотала Диана и направилась к дому, остальные — следом.
— Ничего страшного не случилось, я уверена. Твой отец даже не сказал, что это срочно. Просто не знаю, почему я побежала.
— Его голос часто действует на людей подобным образом.
«Не похоже на него, однако, — подумала она, — тратить время и деньги, ожидая, пока кого-то позовут к телефону. В воскресный вечер… Правда, вполне вероятно, что он в офисе. Он нередко проводил на работе все семь дней в неделю».
Ей стоило некоторого усилия говорить спокойно.
— Здравствуй, папа.
— Где ты была?
Она готова была прикусить язык, только бы не извиняться за задержку.
— Я была в саду и вполне могла тебе перезвонить.
— Не люблю дожидаться, когда мне перезвонят. Завтра я буду в Вашингтоне. Если тебе не к спеху эти письма, ты могла бы подъехать туда и забрать их у меня.
— Ты сделал копии?
— Разумеется.
— Спасибо. Я очень ценю…
— Для меня это не составило труда. Значит, в «Мей сон Бланш», час дня.
— Да, очень хорошо. Как там…
Но он уже положил трубку.
Диане осталось только сделать то же самое.
На время разговора Мэри-Джо увела Уолта из кухни, но уговорить Энди проявить деликатность она не смогла. Он стоял у холодильника спиной к ней, но не скрывал, что все слышал. Достав банку пива, он открыл ее и невозмутимо поинтересовался:
