Мы отправились в «Русский авангард», где Лена, утащив Дашку в примерочную, заставила снять бесформенный растянутый свитер и мешковатые штаны, пожурила, мол, большой грех скрывать такую классную фигуру, ибо красота должна спасти мир. Следом отнесла за занавеску, где скрывалась подруга, кипу вещей. Через пару минут в торговом зале появилась оробевшая Дашка в элегантном брючном костюме цвета пьяной вишни с укороченным пиджачком, выгодно подчеркивающим ее узкую талию. Под пиджак была надета кремово-розовая блуза на пуговках, заканчивавшихся на уровне груди, которая, как выяснилось, у Дашки весьма высокая и соблазнительная.
Скучавший доселе охранник оживился, подрулил к стеклянной стене павильона и во все глаза уставился на Дашку.
– Сюда надо помаду в тон, – командовала Лена, – можете купить в соседнем отделе. И туфли на каблучке. А вот еще вариант… Идемте.
В следующий момент Дашка явила миру и заинтересовавшемуся охраннику строгое темно-синее платье в меленькую полоску с кокетливым белым воротничком, манжетами и широким поясом, явно подсмотренное у «Прада».
Третьим пунктом перевоплощения стало маленькое черное платье в комплекте с небрежно наброшенным на плечи серебристо-серым шелковым палантином. К наряду предлагалась шелковая сумочка и длинная нитка бус из стекляруса. Охранник прилип к стеклу с открытым ртом.
– Довольно, беру, – простонала ошалевшая от перевоплощений Дашка.
– Что берете? – осведомилась Ленка.
– Все.
Лена расплылась в довольной улыбке.
– К нам еще завезли шикарные пальто из новой коллекции. Посмотрите?
– Посмотрим, – ответила я за Дашку. – Не надевать же поверх всего этого великолепия старый пуховик.
– Боюсь, у меня с собой нет таких денег, – растерянно произнесла Дашка, – не ожидала, что придется купить так много…
– У меня есть, – улыбнулась я.
– Я дома отдам, – прошептала Дашка.
– Заткнись и меряй пальто.
– Я заведу вам карту почетного посетителя, – объявила Лена. – По ней будет десятипроцентная скидка.
– Здорово! – выдохнула Дашка.
– Как видишь, шопинг тоже своего рода искусство, – заметила я. – Сейчас пойдем за обувью и косметикой.
Навьюченные покупками, мы покинули отдел.
Охранник попытался взять у Дашки номер телефона, но та все еще пребывала во власти негатива по отношению к мужскому полу и потому испуганно отказала. Охранник вздохнул шумно и печально.
Мы сгрузили пакеты в мою машину.
– Знаешь, я так волнуюсь… – призналась Дашка. – Вдруг я буду выглядеть глупо?
– Ты будешь выглядеть шикарно, – заверила я, – все будут от тебя без ума.
– А ты не хочешь прийти посмотреть? – робко спросила Дашка. – Если тебе, конечно, интересно…
– Я обязательно приду, – пообещала я.
– Спасибо, – с чувством проговорила Дашка, – ты такая молодец, у тебя все получилось. И семья, и книги, и даже своя машина, – все, как ты хотела…
– Пока еще не все, но это даже хорошо. Есть к чему стремиться. И у тебя все будет, если поставишь цель, возьмешь себя в руки и перестанешь бояться жить.
– У меня уже был печальный опыт…
– Ну и что? У кого из людей не было печального опыта? Это жизнь, дорогая. Я как раз считаю, что тебе повезло. Да, – продолжила я, предупредив Дашкин изумленный возглас, – тебе крупно повезло, потому что ты не успела связать жизнь с этим козлом Даниилом, иначе ты до сих пор вкалывала бы, как папа Карло, а он валялся на диване, мазюкал свои никчемные рисунки и шлялся по бабам, пока ты на работе. А когда родила, он бы развелся с тобой так же, как с первой женой, и ты одна тянула бы ребенка, а с папаши не получила бы и копейки. А сейчас ты – молодая красивая успешная женщина, весь мир открыт перед тобой, вылези, наконец, из своей спячки! Да мужики штабелями начнут укладываться, только помани!
– Ну уж и штабелями, – смущенно буркнула Дашка, но по заблестевшим глазам и порозовевшим щекам я поняла, что впервые за много лет мои слова достигли цели.
Все это говорилось прежде, и не раз, но Дашка не слышала. А сейчас, когда она сама решила справиться с депрессией, мои слова стали подтверждением ее собственных мыслей. А такое банальное и бессмысленное на первый взгляд занятие, как шопинг, стало первой ступенькой к выздоровлению.
За окном метались снежинки, возмущенно гремели трамваи, приплясывали на остановках озябшие прохожие. Магнитола играла джаз. Дашка улыбалась своим мыслям. Ей было чуть-чуть за тридцать, а значит, все еще было впереди.
Федечка не отступил от своего решения, и в один прекрасный день мы отправились к нотариусу. По этому случаю Федечка извлек из платяного шкафа пропахший нафталином костюм и галстук-селедку по моде пятнадцатилетней давности. По пути он рассуждал о том, что ему всего пятьдесят три, что теперь он начнет жизнь сначала, встретит женщину, которой будет нужен он сам, а не его жилплощадь. Раньше он боялся аферисток, а теперь бояться нечего, ведь квартира ему вроде как не принадлежит. Мама согласно поддакивала.
– Отметить надо бы сделку, – намекнул Федечка.
– Поедем к нам, – предложила мама, – пообедаем, чаю выпьем. Вино есть хорошее.
– Да я это… к ребятам на стройку обещал заскочить, – криво улыбнулся Федечка, – Сань, подбрось-ка меня в Строгино… Дома мы там строим высокие на берегу реки… Прямо небоскребы… А вид с верхних этажей – красота! Словно стоишь на палубе корабля. И весь город как на ладони… Я люблю подниматься и смотреть сверху вниз…
– Федь, ну зачем тебе сейчас на стройку, – увещевала мама. – Костюм испачкаешь. Поедем к нам, посидим, поговорим…
Но если Федечке что-то втемяшилось в голову, свернуть его было невозможно.
– Танюш, мы обязательно посидим все вместе. Я, ты, Павлик… Как в юности, помнишь? Тогда и Виталик с нами был… Знаешь, мне Виталик снился намедни… Молодой, веселый… И Кларка не была еще такой сукой… А Вовка все-таки хороший у нее был мужик, сломала ему жизнь, стерва… Слышал, болен он, рак…
Губы у Федечки дрогнули. Видно, юность – яркая, далекая, прекрасная – пронеслась перед его усталым взором.
– Как быстро время летит, Танюша… – проговорил он с горечью. – Вроде только вчера молодыми были… «Жизнь моя, иль ты приснилась мне…» [2] Сань, здесь останови!
Федечка чмокнул маму в щеку, вылез из машины, шаркающей стариковской походкой побрел к строительному забору, но вдруг обернулся и с какой-то потерянной улыбкой помахал нам рукой.
Утром маме позвонили из милиции и сказали, что ее брат Федор Балашов погиб этой ночью. Сорвался с верхнего этажа недостроенного дома. Некоторое время он был жив. Даже продиктовал мамин телефон, но потом потерял сознание и по дороге в больницу скончался.
