— И все же, вы можете взять на себя госпитализацию этой старушки?
Анатолий и Евгений Павлович одновременно посмотрели на нее с таким осуждающим видом, будто она громко «пустила голубка» на званом вечере. Жанна даже смутилась от этих взглядов.
— Что-то не так? — спросила она.
Мужчины пожали плечами и снова повернулись друг к другу.
— Итак, чем же может помочь в вашем деле современная психиатрия?
— Видите ли, доктор. — Анатолий ковырял носком ботинка ковролин на полу, полностью сосредоточившись на этом занятии. — Анна Петровна совсем не безумная старушка. Заслуженная артистка. Она очень дорога всей нашей стране. Но она в последнее время очень перенервничала. Это состояние в ее возрасте очень легко может перерасти в реальный психоз. Сами знаете, как с этим у актеров, — чуть что не так, и он уже навсегда Гамлет, и прописка его в вашем заведении станет постоянной. Нам бы крайне не хотелось такого исхода. Анну Петровну нужно срочно положить на обследование и реабилитацию. Просто отдохнуть, почитать книжки, поспать вволю.
— Но она ведь никуда от вас не денется? У вас надежное заведение? Она не сбежит из вашего дурдома? — вставила Жанна.
Евгений Павлович с недоумением воззрился на эту непонятливую особу, несущую какую-то чушь в его приличном кабинете. Слово «дурдом» его оскорбило до глубины души.
— Дорогуша, — его обиженный голос был холоден и неприветлив. — Если вы думаете, что обратились в банальную психушку, где проводят свои дни алкаши и наркоманы, а также престарелые преступники и начинающие Наполеоны, то вы сильно заблуждаетесь. Я руководитель респектабельного учреждения. У меня восстанавливают свои нервы депутаты, избавляются от последствий депрессии именитые актеры и музыканты. И чтобы им ничто не мешало восстанавливаться после тяжелых трудовых будней, в нашей клинике ОЧЕНЬ ХОРОШАЯ СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ. — Евгений Павлович сделал отчетливый акцент на последней фразе. Не понять его было очень трудно.
— Так мы можем рассчитывать на помощь в восстановлении здоровья заслуженной артистки? — вкрадчиво поинтересовался Анатолий.
— Безусловно! — всплеснул руками бритый эскулап. — Мы, врачи, всегда готовы сделать все возможное, чтобы люди, которых мы любим всей страной, могли получить у нас помощь незамедлительно и в полном объеме.
— Незамедлительно — это очень правильно. Каждая минута промедления подрывает здоровье Анны Петровны. А насчет полного объема — на какой срок мы можем расч… извините, сколько времени понадобится для обследования и реабилитации пациентки?
— Видите ли… — Евгений Павлович посмотрел прямо в глаза Анатолию. Они ощупывали друг друга взглядами, и от этого безмолвного разговора Жанна нервничала и начинала ерзать на стуле. — Тут есть небольшая трудность. Дело в том, что сегодня вечером я улетаю на рождественские каникулы в Таиланд. Хочется, понимаете ли, погреть свои косточки на жарком солнце, когда в Москве свирепствует зима.
— Очень вас понимаю, — пафосно согласился Анатолий.
— А поскольку я, так уж случилось, не только руководитель клиники, но и ее главный специалист, то диагнозы и курсы лечения нашим пациентам назначаю именно я. Вернусь я ориентировочно десятого января. До этого времени Анна Петровна сможет пройти курс релаксации, отдохнуть у нас по самой полной программе под надзором внимательных и заботливых сотрудников нашей клиники. А ее спокойствие будет гарантировано нашей замечательной службой безопасности. А когда я вернусь, то мы в течение трех-пяти дней проведем обследование и при необходимости проведем курс лечения. Но, поверьте мне, часто никакого курса и не требуется. Большинство наших душевных болезней просто от усталости, и двухнедельного отдыха вполне хватает для полного восстановления.
— Прекрасно, доктор, — поняла, наконец, их игру Жанна. — Когда все это кончится, я сама с удовольствием воспользуюсь услугами вашей клиники.
— О! Жанна, мы всегда рады будем видеть вас у себя! — расплылся главврач в масляной улыбке. — Но вот только клиника наша частная, и отдохнуть у нас стоит не таких уж и маленьких денег.
— Здоровье наших близких нельзя оценить в деньгах, доктор! — усмехнулся Анатолий. — Но вот сколько стоит забота о них ваших специалистов?
— Учитывая нестандартность ситуации, я думаю, двести долларов в день было бы нормальной ценой, — скромно потупился доктор.
Жанна закашлялась от неожиданности.
— Однако… — едва смогла выдавить она.
— Сударыня, — развеселился Евгений Павлович, — я ни в коем случае не навязываю своих услуг. Я бы даже сказал, скорее, я не заинтересован в оказании этих услуг. В конце концов, у меня самолет через десять часов, а я сижу тут… — впервые доктор дал прорваться в своих словах раздражению.
— Все нормально, Евгений Палыч, — усмехнулся Анатолий. — Сумма вполне разумная, учитывая достоинства вашего заведения. Если вы не против, мы подскажем вашим сотрудникам, как наиболее деликатно предложить Анне Петровне отдохнуть в вашем заведении.
— Ложись на эту картонку.
— Как?
— Быстро! На спину, как будто загорать собираешься.
Димка с сомнением подчинился распоряжению Кирилла Ильича и примостился на лежащей на снегу картонке.
— Теперь берешься руками за бампер и втягиваешь себя, как на салазках, под машину. Только голову не поднимай, а то шарахнешься обо что-нибудь.
— Кирилл Ильич, а может, не надо? — жалобно пропищал мальчишка. — Я ведь сроду в машинах не ковырялся. Я вам тут чего-нибудь испорчу.
— Не испортишь, — усмехнулся Кирилл Ильич. — Я тебе пока буду поручать такие дела, где ничего сломать невозможно.
— Так я ведь русский, Кирилл Ильич, я все могу. Вы анекдот слышали?
— Какой?
— Ну, как решили провести эксперимент, посадили в пустые камеры без окон и мебели русского, немца и американца. И дали каждому по два монолитных стальных шарика. Через неделю проверили — американец научился жонглировать, немец научился делать фокусы. А русский открывать дверь отказался. Говорит, вы меня ругать будете. Потому что я один шарик сломал, а другой потерял.
— Ты мне зубы не заговаривай, — засмеялся наставник. — Хочешь пострелять — надо сначала поработать.
Димка обреченно заехал на картонке под машину. Кирилл Ильич просунул к нему большую металлическую кастрюлю, ветошь.
— Чего дальше?
— Дальше смотри над собой. Видишь такую штуку, похожую на корыто?
— Ага, только если на него снизу смотреть, да?
— Ты как раз снизу и смотришь. Это называется картер двигателя. Видишь на нем пробку?
