Лиза в ответ кивнула. На ум отчего-то пришли Димины рассказы о том, как он по вине этой парочки частенько попадал во всякие неприглядные ситуации. И что-то ей подсказывало, что и её ждала та же участь.
— Так вот…Как-то раз Кэти вломилась ко мне в ванную, — Пашка на миг прикрыл глаза и горестно вздохнул: — Мне было четырнадцать. И я принимал душ. Голый, — глядя ей прямо в лицо веско добавил он. Лизка тут же покраснела, стараясь изо всех сил не представлять Диминого брата обнаженным и не вспоминать ту неловкую ситуацию в общаге. — Какому парню в четырнадцать понравится, когда над его телом насмехается девчонка?
— А она насмехалась? — сочувственно переспросила Кузнецова, проникшись его невероятно- несчастным взглядом.
— У меня до сих пор комплексы, — уставившись в пол, робко признался он. И Лиза не удержалась от жалостливого вздоха. Она ведь и не подозревала, что этот парень на самом деле такой…
— Вот теперь ты понимаешь, что я просто обязан отомстить, — предвкушающее ухмыльнулся Пашка и, не дав Кузнецовой опомниться, ловко юркнул в ванную комнату.
Щелкнул язычок замка, а следом раздался девичий визг, заставляя Лизку испуганно соскочить с кровати и замереть в нескольких шагах от злополучной двери.
«Катя меня убьет», — закусив губу, отчаянно подумала Лиза, костеря себя за излишнюю чуткость. Но, на её счастье, Сватова сейчас желала смерти кое-кому другому:
— Я тебя убью, Краснов! — гулко прозвучало из-за сворки, и Кузнецова внезапно обнаружила еще один недочет бунгало: никудышная звукоизоляция.
— Ты надеешься меня утопить с помощью ручного душа? — раздалось смешливое в ответ. — Так себе способ, скажу тебе. Вот если бы кипяток…
— Благодарствую за совет!
— Черт, Кэти! Она же ледяная!
— Так тебе, извращенец! — торжествующе воскликнула девушка, а шум воды стал более отчетливым.
— Извращенец? Между прочим, ты сама это начала, Сватова. Я до сих пор не могу забыть тот день, когда ты вломилась ко мне в ванную.
«Так значит, он говорил правду?» — эта новость немного успокоила Лизкину разбушевавшуюся совесть. Но она по-прежнему не смела двинуться с места, готовая в любой момент броситься на выручку подруге.
— Повторяю в сотый раз, Краснов, я не знала что ты там. И вообще, ты так закутался в шторку, что я ничего не успела разглядеть. Так что…ты что, это делаешь?!
«Что он делает?!» — Кузнецова нервно сцепила руки в замок и покачнулась вперед, но тут же восстановила равновесие, напоминая себе, что вламываться в ванную — это крайняя мера.
— Даю тебе возможность все разглядеть. Ну, и если ты не знала, люди обычно принимают душ без одежды. Хотя вижу, что для тебя это не новость. Кстати, милая мочалка. Тебе идет.
— Спасибо! Я польщена, — язвительно ответила Катя, а вода зашумела ещё неистовее.
— Ну всё, держись, Сватова! — отфыркиваясь, грозно воскликнул парень, а Лизка решительно ухватилась за ручку двери и моментально отпустила её, будто ошпарившись, стоило Катиному счастливому смеху заполнить собой пространство.
- Фу, Паш! У тебя опять руки, словно лёд.
— Ну так согрей меня.
Последняя фраза музыканта прозвучала едва слышно, а потом все споры и вовсе умолкли, оставляя после себя лишь странные, но до боли знакомые звуки. Кузнецова нахмурилась, гадая об их природе, а когда, наконец, догадалась, попятилась от двери.
Сейчас, стоя посреди бунгало (в котором даже щеколду в ванной не удосужились поставить!) Лизка была твердо уверенна лишь в двух вещах: первое — там, за дверью, совершенно точно целовались; второе — ей совершенно точно нужно поскорее убираться отсюда, пока та унизительная сцена, где она застает Катю со своим парнем, не повторилась вновь. Второй такой «конфуз» ей вряд ли удастся пережить без потерь для психического здоровья.
— А где Лиза? — будто почуяв внутреннее стенания подруги, спросила Катя, и Кузнецова замерла у распахнутого окна, через которое намеревалась немедленно сбежать.
— Не знаю. Наверное, к Диме ушла. — В Лизе мгновенно взыграла вредности. Захотелось в отместку, что есть мочи заорать на весь дом: «Никуда я не ушла!». Однако вместо этого она лишь сердито хлопнула раздвижной створкой и как есть — босиком и в пижаме, — понеслась к бунгало напротив.
К Диме.
Наверное, будь Кузнецова не так зла, она бы ни за что не поступила подобным образом, но эмоции очень часто вдохновляют нас на безумные поступки. А вламываться среди ночи в дом к парню, было для Лизки верхом безумия.
Она быстро преодолела вымощенную шероховатым камнем тропинку и поднялась на крыльцо, принявшись неистово колотить в стеклянную дверь.
— Лиза? Что-то случилось? — обеспокоенно спросил Дима, спустя минуту возникнув на пороге.
— Передай своим заказчикам, что нормальные люди ставят в ванных замки, которые запираются! — возмущенно выпалила она и, протиснувшись мимо парня, прошла в просторную спальню, которая в точности повторяла их с Катей временное жилище.
— Эм-м…хорошо, — немного обескураженно протянул Дима. — И ты пришла сообщить мне об этом сейчас, потому что…
— И эти окна, которые открываются снаружи! — проигнорировав его, продолжала Лизка. — Они что, ничего не слышали о личном пространстве? Как я могу отдыхать, если в мой дом в любую минуту может кто-то вломиться?!
— Ну, вообще-то их можно запереть…
— И еще обязательно скажи им, что эта их гостиница «дебаркадере», — девушка изобразила жестом кавычки, — лишь жалкая пародия. Вот в девятнадцатом веке ещё куда ни шло, да и название полностью отражало суть: плавучая пристань. А здесь? Построили себе одноэтажный барак в ста метрах от берега и наградили пафосным «дебаркадере». Тоже мне маркетологи! Ну что ты смеешься? — она раздраженно ткнула пальцем в обнаженную грудь парня. — Я вообще-то сер… — тут Лиза, наконец, обнаружила один занятный нюанс, который из-за всплеска эмоций не сразу заметила. — А почему ты мокрый? — она невольно сглотнула и уставилась немигающим взглядом на белоснежное полотенце, обернутое вокруг мужских бедер. На блестящие капли, что дорожками стекали по плоскому, рельефному животу и впитывалась в мягкую ткань. На широкую грудь с татуировкой, что изображала фрагмент из знаменитой фрески Микеладжело «Сотворение Адама». И на серебряную сережку в левом соске…
— А, это, — парень оглядел себя, будто только вспомнив о своем внешнем виде. — Просто кое-кто слишком настойчивый выдернул меня прямо из-под душа, — он насмешливо подмигнул ей. — И, для справки, барак — это…
Дима пустился в малопонятные рассуждения на тему бараков и их архитектурных особенностей. Хотя объясняй он ей сейчас, что дважды два — четыре, она бы и этого не поняла. Всё о чем Кузнецова могла теперь думать, сводилось к одной короткой, но весьма ёмкой мысли:
«Пирсинг! У него чертов пирсинг в соске!»
Прошло всего десять дней — подумать только, целых десять дней! — с тех пор как Дима поцеловал её после концерта «Меридианов» и пригласил на свидание. А потом ещё на одно. И ещё…и ещё.
Они встречались практически ежедневно. И Лиза всякий раз открывала для себя Диму с иной стороны. Например, она и представить не могла, что этот парень с внешностью хулиганистого неформала окажется графическим дизайнером, причем, весьма педантичным. Или, что он целых два года учился по обмену в Канаде, где всерьез увлекся хоккеем. Или то, что эскизы к своим татуировкам он рисовал сам.
Дима напоминал ей заковыристую головоломку, как в той сказке о Кощее: а в ларце — заяц, а в зайце — утка, а в утке — яйцо, а в яйце — игла. Только в случае Кузнецовой вместо иголки она обнаружила штангу. Маленькую, серебряную, с двумя гладкими шариками на концах, и, наверняка, прохладную на ощупь. При мысли об этом, кончики пальцев закололо и Лизке тут же захотелось потрогать своеобразное украшение. Но она лишь крепко сцепила руки в замок и чуть нервно спросила:
