Милана обхватила его руками, крепко прижимая к себе. Её пальцы блуждали в его мягких волосах, а губы таяли от его глубокого, но одновременно нежного прикосновения. Его тёплое дыхание, его настойчивая и такая пленительная ласка на её губах, вспенивала её кровь внутри, точно волны в море во время шторма. Ей показалось, что поцелуй длится бесконечно, ей так хотелось, чтобы именно так и было, потому что его близость и присутствие рядом дарило ощущение тепла и такого безграничного и простого счастья. Он, наконец, был рядом, тот, кто уже давно стал дорог, тот, кто был безгранично нужен и тот, кто уже стал таким незаменимым в её жизни.
Павел оставил её губы, а она всё ещё сидела с закрытыми глазами, не желая покидать чувственную негу своих ощущений.
Он снова прижал её голову к своей груди и коснулся губами её волос.
– Никому тебя не отдам…
Милана открыла глаза и посмотрела на него.
– Паша, я ведь замужем.
Он погладил её по щеке.
– Я об этом не забыл. Только меня это уже не волнует. Ты моя. Моя, слышишь! И всегда будешь рядом. Я тебя больше никуда не отпущу из своей жизни.
Он прижал её снова к себе.
– Милана, нам нужно серьёзно поговорить. Я знаю, что сейчас ты снова скажешь, что не время, но я тебя очень прошу. Мы должны расставить по местам все акценты нашей прошлой жизни.
Милана на него внимательно посмотрела.
– Хорошо. Задавай вопросы, я буду на них отвечать.
– Почему ты ушла из дома Ольховского?
Милана села прямо и жалобным взглядом посмотрела на него.
– Паша, а об этом тоже обязательно говорить?
– Да. Поверь мне, это очень важно.
– Я ушла от Ольховского, потому что Влад, перечеркнув все догмы человеческой морали, настоящей семьи и элементарного уважения ко мне, как к женщине, выставил меня, как вещь на продажу, в угоду своей личной выгоды. Я не знаю, сумеешь ли ты понять, всё то, о чём я говорю сейчас, но…
Павел прервал её.
– А теперь, послушай меня. Я знаю, и понимаю, всё, о чем ты говоришь мне сейчас. Ольховский хотел тебя отправить в дом другого мужчины, чтобы ты провела с ним ночь, в обмен на его свободу от тюрьмы.
Милана смотрела на него, не моргая, широко открытыми глазами.
– Но откуда ты всё это знаешь?
– Потому что, этот мужчина, предложивший твоему Ольховскому сделку, был я.
– Что?
Она подскочила на месте, но Павел взял её за руку, заключая в крепкий замок своей ладони.
– Милана, сядь, пожалуйста, и выслушай меня до конца. Сделав подобное предложение твоему мужу, я лишь хотел его проверить, и дать ему право выбора своей дальнейшей судьбы, как настоящему мужчине. Мне также хотелось понять, насколько ты для него действительно дорога и необходима в его жизни. Я сделал ему намеренно два предложения. Приняв первое, он должен был сам явиться с повинной в полицию и сам признаться в преступлении, которое совершил семь лет назад. А второе, давало ему полную свободу от ответственности, в обмен на твою ночь со мной.
– Но он мне сказал, что ты сделал ему только одно предложение…
– Кто бы сомневался. Я ведь тогда и предположить не мог, что он хладнокровно выберет свою свободу в обмен на твоё бесчестие. Приняв второе моё предложение, он загнал меня в угол. Я испытал настоящий шок. Когда он бросил передо мной договор с его подписью, где он, не задумываясь, поставил тебя на кон этой омерзительной сделки. Ты знаешь, в тот момент мне впервые в жизни стало страшно. Ведь я сам, конечно, не собирался выполнять условия этого договора, но ясно представил, что окажись завтра на моём месте другой мужчина, поставивший подобные условия твоему мужу, и он снова согласится не задумываясь. Знаешь, своим решением, Ольховский в один момент перечеркнул все мои планы, касающиеся мести.
– Мести? – тихо спросила Милана и внимательно посмотрела в глаза Павла.
– Ты не ослышалась… мести. Моя жена умерла семь лет назад по вине твоего мужа.
– Она была одной из трёх женщин, пострадавших от препарата?
– Ты знаешь об этом?
Милана молча кивнула.
– Да, она была одной из трёх пострадавших женщин. Она покупала и принимала этот препарат несколько месяцев, не сказав мне ни слова. Видишь ли, она всегда была худенькой женщиной, но после гормонотерапии набрала неожиданно вес. Моя жена лечилась два года от бесплодия, прежде чем смогла забеременеть. После рождения дочери она три года безуспешно боролась с лишним весом. Я был всё время на работе и не сразу заметил необратимые последствия приёма этого препарата. Она в один миг стала удручённой, подавленной, потеряла аппетит, зато пила просто огромное количество воды… Я только потом узнал, что это было обусловлено воздействием препарата на организм. Человек не хочет, есть, но испытывает постоянную сильнейшую жажду.
Павел резко замолчал и, опустив голову, тяжело задышал.
Милана коснулась пальцами его волос.
– Паша, может не надо это всё вспоминать и рассказывать. Это очень тяжело для тебя.
Он посмотрел на неё и отрицательно покачал головой.
– Нет. Я хочу, чтобы ты знала всё. У Янины всегда было слабенькое здоровье. Она рассказывала, что в детстве была всегда освобождена от физкультуры и никогда не занималась спортом. Ей были противопоказаны сильные физические нагрузки. Слабое сердце и постоянная аритмия, мы столкнулись с этим впервые, когда готовились стать родителями и проходили общее обследование. Но знаешь, несмотря на все опасения, беременность у неё протекала без осложнений. Просто врачи более внимательно, нежели в обычных случаях наблюдали за состоянием её здоровья. Янина родила дочь самостоятельно, без хирургического вмешательства. Мы были так счастливы, когда наша долгожданная доченька появилась на свет в нашей жизни. Я видел, что Янина была после родов не довольна своей внешностью, но я как мог, пытался поддерживать её и просил не акцентировать своё внимание на этой надуманной проблеме. Она не предпринимала ничего кардинального, пока кормила дочь грудью. Но когда моему лисёнку исполнилось два года, и мы перевели дочь на обычное питание, тут и появились эти злосчастные таблетки, которые как уже потом она мне призналась в больнице, она принимала полгода. Помимо депрессии у неё начались резкие скачки давления. Я лечил её амбулаторно у кардиолога, ошибочно полагая, что основная проблема была в сердце. Но когда у неё отказали почки, я её поместил в больницу к Светлане, но и там долго никто ничего не мог понять. Ухудшение самочувствия было стремительным и никакие лекарства, и диализ ей не помогали.
Он закрыл лицо руками.
– Никогда не забуду тот день, когда она умерла прямо у меня на руках. Просто в один миг, её не стало. Она мучилась несколько недель от сильных болей, а умерла в одно мгновение. Я даже не успел никого позвать на помощь. Просто помню её глаза… Господи, они до сих пор стоят передо мной каждую ночь, когда я вспоминаю, как их живое сияние моментально застыло передо мной, как в страшном сне. И в один миг, не стало человека, который был смыслом всей моей жизни.
Он отвернулся от Миланы. Заметив его подрагивающие плечи, она присела к нему ближе и крепко обняла его руками, прижимая к себе.
– Паша, не надо. Успокойся. Прошу тебя!
– Прости. Я не хотел, чтобы ты видела меня таким. Но иногда время не до конца залечивает раны, и они кровоточат периодически снова.
Она поцеловала его в затылок и погладила пальцами по волосам.
– И ты начал вести своё собственное расследование после смерти жены?
Он повернулся к ней.
– Да. После смерти Янины было проведено вскрытие её тела и сделано заключение, которое дал независимый эксперт. Оно показало наличие в её организме сильнейшего психотропного препарата, и вот именно тогда впервые прозвучала версия о возможном воздействии на её организм этого вещества, которое в процессе накопления и привело к дальнейшей смерти. Я забрал остатки таблеток, которые она пила дома и отнёс их в лабораторию, где сделал экспертизу.
– И экспертиза показала наличие в таблетках такого же точно вещества, что и обнаружили в организме Янины?
