правда, а что вы выдумали.
– Ты думаешь, я неправду говорю? – взвилась вредная тётка.
– Я совершенно точно знаю, что вы говорите неправду. И ещё хватает людей, которые это знают совершенно точно. И когда вы им будете рассказывать, вам об этом непременно ещё скажут. Но наверное, вам не привыкать такое слушать, как не привыкать говорить неправду?
Марья Ивановна стояла и разевала рот. Как рыбка в аквариуме – разевала, пыталась что-то сказать, закрывала снова и так по кругу.
Подошла улыбающаяся Софья Абрамовна.
– Что-то, Марья Ивановна, вы совсем заврались, – покачала она головой.
Марья Ивановна только зыркнула на неё – муж Софьи Абрамовны был заведующий не последней кафедрой и приятель ректора, ссориться с ней было никак нельзя.
Положение спас вошедший после лекции Евгений Валерианович.
– Марья Ивановна, вас там ваши преподаватели потеряли, – сообщил он.
Ту как ветром сдуло. Ирка и Софья Абрамовна посмотрели друг на друга и рассмеялись – всё же, побеждать врагов необыкновенно приятно.
Ещё одна сцена подобного же свойства разыгралась вечером и дома.
Звонок в дверь прозвучал очень неуместно – Ирка с Андреем готовили ужин, она рассказывала о посрамлении Марьи Ивановны, и они хохотали, как сумасшедшие, потому что действо это Ирка представляла в лицах.
– Опять, что ли, соседи? – нахмурилась она и пошла открывать. – Вроде мы сегодня ничего не проливали на их люстру.
Но это оказались не соседи, да лучше бы соседи. На площадке стоял Шеметов и улыбался во всю свою нахальную рожу.
– Ира, привет. Я думаю, теперь ты будешь рада меня видеть.
– С чего бы это? Иди на хрен, – и попыталась закрыть дверь, но он ловко просунул ногу в щель.
– Как же, а поговорить?
– Ира, разреши мне поговорить, – Андрей бесшумно возник за её плечом.
У Димки аж лицо вытянулось – очевидно, он не ожидал. Андрей же вышел на площадку и закрыл за собой дверь.
Она изо всех пил прислушивалась, но ни слова не разобрала. Андрей говорил тихо и не позволил Димке вставить ни слова. А потом, судя по звукам шагов, тот вовсе повернулся и пошёл вниз по лестнице.
Андрей открыл дверь, вошёл и улыбнулся.
– Я надеюсь, ты его больше не увидишь.
– Что ты ему сказал?
– Чтобы отправлялся отсюда быстро и на хорошей скорости. Видимо, был убедителен, потому что он так и сделал.
Наверное, это было не всё, но подумавши, Ирка поняла, что всё ей и не нужно. Достаточно результата, а как там его получили – какая, в самом деле, разница?
Последняя репетиция перед выступлением – это всегда очень особое состояние сознания. Очевидно, для всех – и для тех, кто готовится, и для того, кто готовит. Самая часто встречающаяся мысль – как я тут оказалась, кто эти люди и что все мы будем делать завтра на сцене. Более того, Ирке встречались подтверждения того, что это не её личная проблема, а вообще так бывает. Может, не стопроцентно, но – бывает.
Так вот, последняя репетиция. Вдохнуть, выдохнуть, начать с того, что напомнить схему. Кадрили, а потом и контрданса. Впрочем, если с кадрилью путаются в последовательности частей, то с контрдансом сложнее, там одной памятью дело не поправишь, нужны рефлексы. Вроде они были, и вот только позавчера, в воскресенье, были, куда ж делись-то?
Ну ок, повторяем, сколько можно будет повторять, а завтра – что сделаем, то и наше. Практика показывала Ирке, что больше трёх-четырёх раз гонять каждый номер накануне сцены бесполезно – за один раз не наработаешь того, чего не наработали, например, за год. Поэтому – как будет, и будем надеяться, что все сделают всё возможное, да и всё.
Ещё момент – проверить наличие костюмов. Двенадцать дам разного возраста и комплекции, и все должны быть одеты так, чтобы ах. В идеале, когда они приходили куда-нибудь выступать, им с порога говорили – а вы уже можете даже и не танцевать, вы прекрасны и так. В ответ на такое следовало улыбнуться и сказать – а мы ещё и танцуем, и не худшим образом.
Так вот, костюмы. Платья есть у всех, и это хорошо. У кого не было – добыли, всё же не десять лет назад, сейчас найти на мероприятие костюм – историческую стилизацию невелика проблема, их шьют, и они существуют в природе. Дальше детали, то есть то, что отличает приличный коллектив от такого себе.
У всех есть белые чулки или колготки? А почему же у тебя до сих пор нет-то, золотце моё? И говорили, и писали, и что? Денег скинуть, чтоб завтра купила? Сама справишься? Молодец.
Обувь у всех белая или в тон? Никаких чёрных балеток, все помним? Перчатки у всех светлые? Что с причёсками? Никаких распущенных волос, ясно? Никаких чёлок, не можете убрать сами – завтра поможем сделать это перед сценой, лак и невидимки всем в помощь. Или завейте на ночь меленько, кто сможет так пойти на работу и не провалиться под землю в процессе. Да-да, с собой брать шиньоны, косы, цветочки для прибивания к голове и у кого там что есть. Оля будет, да, она обещала прийти раньше и помочь с причёсками.
Известие об участии Оли вызвало восторг, потому что помощь её в таких случаях была неоценимой. Она умела причесать всех быстро и беспроблемно, и с таким результатом, что потом все себе нравились. Радостно фотографировались, и тут же меняли на свежие фотографии в соцсетях.
– Так, друзья. Завтра у нас все три номера подряд, начинаем с кадрили, потом вальс, потом контрданс.
– Может, вальс в финал? – пискнула школьница Саша.
– В финал нужно что-то мощное, – усомнилась Ирка.
– Это самое мощное, что у нас есть, – усмехнулся Лёша. – Вы оба круты, вас надо показывать.
– Ладно, пусть так, – отмахнулась она. – А сейчас финальный прогон, в нужном порядке, и помним – те, кто не участвует в номере, находится на сцене и создаёт жизнь вокруг танцующих.
Это всё делали уже не в первый раз, сделали и сейчас. Оставалось надеяться, что завтра на сцене будет не хуже, а только лучше.
Дома нужно было приготовить костюм. Приготовить в первую голову Ирке – торжественный костюм Андрея, в котором он ходил по мероприятиям, содержался в полном порядке. Ирка же полезла в шкаф, вытащила платье и
