А твоя, — выделил слово, — в столовке должна быть.
— Спасибо, братан, — хлопнул по плечу и понесся.
В столовой я заметил её сразу.
Она сидела за столом, плечики опущены, глаза краснющие, а взгляд печальный. Мой Цветочек был поникший. Лениво помешивая палочкой чай, она что-то негромко рассказывала своим подружкам, а те негодующе качали головами, внимательно слушая. Меня она заметила, когда я был на полпути. Наши взгляды пересеклись на долю секунды, прежде чем она боязливо отвернулась.
Что ж ты скрывала от меня Цветочек? Какие мысли крутились в твоей головушке?
— Варь, — на выдохе произнес, словно больно.
— Привет, — не смотря на меня, буркнула и отпила чай. Дернулась, видимо, горячий был.
— Поговорить нужно, — тоном не терпящим возражений, заявил я.
— Послушай… — неуверенно, — давай потом, хорошо? — Привстав закинула сумку на плечо, и, обойдя меня, бросила, — я на пару опоздаю…
Схватив ее за локоть, мягко дернул на себя, отчего Варя врезалась мне в грудь.
— Нет. Сейчас, — на ухо прорычал.
— Н-но…
— Никаких «но»!
Закинув руку ей на плечо, мы вышли в холл. Первая попавшиеся аудитория оказалась свободна, когда я в нее заглянул. В нее-то и запихнул нерадивую девчушку.
Сделав к ней шаг, я взял ее лицо в свои руки. Я действительно хотел поговорить, но, взглянув на её лицо, потерялся. Её губы затуманили мне разум.
— Малая, — прошептал, прежде чем напасть на нее.
Она ответила с не меньшей страстью. Пальчики зарылись в мои волосы, оттягивая за концы, а моя рука перешла на тонкую девичью шею, нежно поглаживая.
— Нет, — в губы простонала и уперлась мне кулаками в грудь. — Нет, Илья! — отпихнула от себя.
Ошарашенно, сделал шаг назад.
— Варя, послушай, — сглотнув, произнес, — Все, что было это…
— Случайность, — закончила за меня.
Что?
В недоумении вытаращился на нее.
— Ты что несешь? Какая нахрен случайность?
— Спонтанная, — сжалась в комок, выпуская свои колючки.
— Хрен тебе, а не случайность, Цветкова, — заорал, ударив кулаком по столу.
Она ввела меня в бешенство! Она утром сбежала, а теперь городила черт знает что!
— Послушай…
— Нет, это ты послушай! Теперь говорить буду я, — отрезал. — Ты мне нравишься, малая, — уже совсем тихо прошептал.
Она не верила мне. Качала головой, а брови хмурила.
— Я впервые…
«Хочу быть с кем-то» — хотел признаться, но она выкрикнула:
— Это все спор!
Закрыв глаза из которых уже ручьем лились слезы, торопливо зашептала:
— Я поспорила на тебя. Прости!
Сорвавшись с места, она выбежала, оставляя меня одного в пустой аудитории.
Варя
— Ну, Варь, что ты в самом деле? — погладив меня по голове, произнесла Сонечка. — Таких как Морозов пруд в пруду! А ты у нас одна такая!
— Ну подумаешь, переспали! То ли еще будет, — вставила свое слово Уляша, а я еще больше заревела, от чего Дунька на нее шикнула.
Вечер. Я сидела дома в окружении своих девчонок и вытирала горючие слезы, что капали мне на джинсы. Я не рассказала им, что Морозов тогда наплел мне, когда подобно пещерному человеку запихнул в аудиторию. К ним я не вернулась. Сбежала домой, в подушку уткнулась и ревела, покуда в мою дверь не начали ломиться полоумные женщины.
— Он такой… Такой дурачок! — всхлипнула. — У меня никогда такого не было, — с грустью выдавила, вспоминая события прошлой ночи.
— Варька, зато ты спор выиграла, — попытала удачу приободрить меня Дунька, да вот только как вспомнила что набедокурила, так снова в плач.
Беда-беда, огорчение! Всегда корила себя за слабость влюбляться! Я была до смешного наивна, однако при этом никогда не позволяла таким паразитам, как Илья Морозов, уложить меня на лопатки. А тут сдуру, сгоряча, да еще и по-пьяни — поплавилась. Сдалась во власть змею-искусителю.
— Варь, а может, ты втюрилась? — тихо практически шепотом, словно говорить об этом громко преступление, промолвила Дуня.
Потерла очи свои, губу закусила и закивала головой в согласии. Впору было смеяться над глупышкой Варварой, должна была влюбить в себя, а втрескалась сама по самое не балуй!
— Етить твою в дышло! — выпучила глазенки Улька.
Она, пожалуй, единственная не догадывалась какие чувства я питала к Морозову. Уж больно сосредоточена была на другом «волке». Сонечка же с Дунькой менее красноречиво и горячо отреагировали. Догадывались никак иначе.
— Варька, да было у тебя этих влюбленностей — не счесть! Ты ж у нас отходчивая. Завтра уже забудешь своего Морозова, — улыбнулась ласково Сонечка.
Однако, в этот раз по-другому. Не забуду через неделю, не переключаюсь на другого, а все потому что…
Илья лучший. Пусть и гад! И негодяй! Но у него самые красивые глаза на свете, самые обаятельные ямочки на щеках, от которых коленки подгибались, самый удивительный тембр, что слух ласкал, а то что плут вытворял в постели… Даже и думать об этом тревожно и трепетно.
Позже, когда моя плаксивая натура все же изволила успокоиться и подтереть сопли, мы принялись адекватно оценивать ситуацию.
— Дунь, без обид, но ты в пролете, — подняла руки вверх Ульяша. — С тебя желание.
Нахохлившись, нехотя, девчушка кивнула головой. Я бы на месте Бобрич бочком-бочком и спетляла. У Фроловой фантазия мама не горюй, как взбредет что-то в головушку, хоть стой хоть падай.
Бобрич уже напряглась, ожидая услышать страшнейшее из желаний, как равнодушно Ульяна оборонила:
— Лабораторки за меня сделаешь, — на вытянутое в недоверии лицо, она хмыкнула и изрекла, — а что с тебя взять-то? С паршивой овцы, хоть клок шерсти…
Аида заметно расслабилась, про себя помолилась, дабы сумасбродная баба не передумала, и счастливо улыбнулась.
Сонечка потерла ручки в предвкушении, ведь ей, несчастной золушке, пришлось ишачить. Конечно же, эта спекулянтка больше нылась и разыгрывала трагикомедию, ведь в её планы не входило увольняться, это я знала наверняка. А все потому, что папенька бесновался. Ходил как неприкаянный, ворчал, зубы скалил, а сказать ничего не мог.
— Улька, — подмигнула Сонька, а та аж дернулась, — отдаешь мне те сапоги, которые тебе подарили на показе.
— Но они одни такие! Их мне дизайнер подарил, восхищаясь моими формами, — захныкала и жалобно посмотрела на Сонечку, дабы та смиловалась, но она была непреклонна. Уж больно падка на шмотки.
— Вот именно.
Фролова принялась жаловаться на несправедливость. Затем ворчала, что ей не хватило самую малость. Никак интриганка не могла смириться, что Синица не
