— Конечно, объявляем! — мой гневный рык заставляет его выпрямиться по стойке смирно. — Ты устав не изучал?
Тянусь за своим телефоном и обнаруживаю, что он разряжен. Очень вовремя. Только собираюсь уйти в свой кабинет, как слова Хантера заставляют меня похолодеть:
— Вчера ко мне заходила моя студентка. Боюсь, ей теперь тоже угрожает опасность. Моя бывшая жена пришла буквально через пять минут после её ухода. Она вполне могла её увидеть и сделать неверные выводы.
— Что за студентка? Имя, фамилия? — приготовилась записывать Кейт.
— Лилиан Пусси́.
Глава 32 Цвет настроения синий
Чуть ранее в этот же день…
Лилиан
— Лили, ты уверена?
Джилл, на протяжении всего дня мельтешащая перед моими глазами, задаёт этот вопрос уже двадцатый раз. Я считала.
— Уверена. Я сообщу, как устроюсь. Сниму квартиру на двоих, ты приедешь, если захочешь, и заживём, как прежде, — уверяю её, бережно укладывая вещи в спортивную сумку.
Конечно, я скрыла от подруги тот факт, что мой отец — особо опасный преступник. Я всё ещё не знаю, как принять это и понять. Буду ли навещать его в тюрьме? Звонить и писать письма? Это, вообще, нормально, что я так спокойно задаю себе подобные вопросы? Может, мне пора уже хотя бы поплакать? Поистерить? Что-нибудь разбить, как это делают все нормальные люди? Я словно со стороны наблюдаю за своим амёбным состоянием, не в силах возродить былую себя. Меня успокаивает только то, что я не одна. У меня есть замечательные подруги. У меня есть я. Осталось дело за малым: найти то занятие, которое будет приносить мне радость.
— Может, у вас ещё всё наладится? Подумаешь, поругались! — Джилл не оставляет попыток оставить меня в Майами.
— Мы разорвали отношения, а не поругались. Не могу видеть ни его, ни этот город. Он будет мне всегда напоминать о нём. Новое место — новая жизнь! — и, вскинув вверх руки со сжатыми кулаками, для убедительности добавляю погромче: — Ехуу! — Надеюсь, он сейчас слушает.
Нахмуренная Джилл скептически оценивает мой наигранный жест, но на этот раз молчит, надув губы.
Напоследок осматриваю свою комнату, и мой взгляд цепляется за синий отблеск в углу кровати. Приподнимаю одеяло и вижу сапфировую подвеску, которую мне подарила Глория. С грустью улыбаюсь, вспоминая добродушие этой девушки. И это после всего, что ей пришлось пережить! Очень жаль, что не удастся с ней поговорить, но её подарок я точно заберу с собой. Прошу Джилл застегнуть подвеску на шее и, поцеловав её, отправляюсь в путь.
До пункта назначения мне предстоит ехать почти целый день, поэтому решаю сначала заехать в Долфин-молл, чтобы прикупить вредной еды и какой-нибудь тёплой одежды. В отличие от Майами в Саванне настоящая осень. Перспектива переехать в прохладный климат, конечно, так себе, но пока я не вижу других вариантов. Спасибо Терминатору и на этом. Один звонок — и меня уже ждут в Юридической школе с возможностью подработки ассистентом у его хорошего друга — прокурора. Документы из УМ я забрала ещё вчера, поэтому осталось заскочить к Хантеру за рекомендательным письмом, и дело в шляпе. Моя фальшивая фамилия пришлась даже кстати. Начну всё с нуля.
Проезжая по Оушен-драйв, замечаю, как сильно раскачиваются на ветру пальмы. Будто машут мне на прощание. Или, напротив, зовут. В горле встаёт предательский ком и, чтобы не дать волю слезам, врубаю музыку на полную.
Не думать.
Не думать.
Я не должна ни о чём жалеть. Я всё делаю правильно. И он тоже всё делает правильно. Только вот незадача: наши «правильности» — это две непересекающиеся прямые. Я знаю, что Макс доведёт это дело до конца и не имею права его осуждать. На кону не моя прихоть, а жизни людей.
Боковым зрением вижу мигающий экран смартфона, оповещающий о входящем звонке с неизвестного номера. Брать или на брать? Экран гаснет. Только расслабляюсь, как он начинает снова раздражающе мерцать. Ну ладно. В крайнем случае просто сброшу вызов.
— Алло.
— Лилиан? Здравствуй, это Кэтрин, — слышу торопливый голос своего преподавателя.
Миссис Шанталь? Твою мать, конкурс. Наверное, Брауни сообщил ей о моём уходе, и она теперь запереживала о срыве моего участия.
— Здравствуйте, миссис Шанталь. Извините, что так вышло, но обстоятельства…
— Да, я понимаю. Крейг просил кое-что передать тебе. Ты можешь подъехать к моему дому?
Хм. Он решил передать рекомендательное письмо через неё? Очень странно.
— Да, конечно. Диктуйте адрес, — тут же соглашаюсь я, решив не тратить время, которого у меня нет. Скоро уже начнёт смеркаться, а я ещё даже за черту города не выехала.
К счастью, Кэтрин живёт в частном секторе на севере Майами, и мне не приходится делать лишний крюк. Довольно приятный район. В стиле сериала «Отчаянные домохозяйки». Никогда не задумывалась, как и с кем живёт эта женщина. По-видимому, у неё обеспеченный муж, или она — богатая наследница. Не думаю, что простые преподаватели могут позволить себе подобные особняки с большим гаражом и огромной прилегающей территорией.
Подъезжаю к двухэтажному дому с белым фасадом. Перед крыльцом замечаю красивую ухоженную клумбу в виде альпийского луга и идеально подстриженный газон. Выхожу из машины, вдыхая запах свежескошенной травы. Вокруг такая тишина, что создаётся впечатление, будто здесь застыло время. Нет шума машин, фоновой музыки, бесконечных вспышек с рекламных баннеров, разноголосья прохожих. В общем, абсолютно очевидно: ни за что не буду жить в частном доме.
Трижды стучу в дверь металлическим кольцом дверного молотка, и мне почти сразу открывает Кэтрин. У неё такой вид, словно она плакала всю ночь: полопавшиеся сосуды в глазах, бледное лицо, опущенные уголки губ. Я теряюсь, не зная, что сказать.
— Добрый вечер, Лилиан. Проходи, — она первая вступает в диалог.
— Нет, спасибо, — неловко переминаюсь с ноги на ногу, отводя взгляд от её изучающих глаз. — Я просто тороплюсь. Может быть, вы мне сразу отдадите то, что просил передать мистер Хантер? — Намеренно не упоминаю о рекомендательном письме, посчитав, что могу ненароком подставить Хантера. Наверняка он запечатал его в конверт. Не будет же он трубить на каждом углу о подобных вещах?
На лице Кэтрин мелькает тень недовольства, но она не спорит.
— Хотя бы зайди в дом. На пороге стоять некрасиво. — Она распахивает дверь шире, приглашая зайти внутрь.
Сердце начинает подавать признаки жизни, учащённо ударяясь об мои рёбра, но я глушу в себе это непонятно откуда взявшееся беспокойство. Коротко кивнув, прохожу мимо неё. Пока Кэтрин закрывает дверь позади меня, спешу восхититься внутренним убранством, чтобы не казаться невоспитанной гостьей:
— Как у вас тут хорошо!
— А будет ещё лучше.
Я даже не успеваю обернуться на озадачивший меня озлобленный тон Кэтрин, потому что к моему лицу в ту же секунду с силой прижимают что-то мокрое и вонючее, заставляющее меня делать короткие рваные вдохи, только усугубляющие положение. Перед глазами в тот же миг начинают мелькать разноцветные мушки, руки против воли слабеют, разжимая сухие запястья, сомкнутые вокруг моей шеи, и я проваливаюсь в кромешную тьму.
***
Макс
После допроса Хантера…
Я перестал верить в Бога в тот день, когда впервые побывал в горячей точке. Тогда я убедился, что не Бог творит зло или добро, а мы сами. Это не Бог вкладывает в наши руки оружие и не Бог отнимает жизни, нажимая на курок, а люди, возомнившие себя вершителями судеб. Но сейчас я почему-то молюсь. Прошу только о двух вещах: пусть она будет жива, и пусть это дурное предчувствие, которое занозой засело в моём подреберье, окажется какой-нибудь желудочной коликой. Меня уже не волнует Демон, Батлер и все те, кто встанет на моём пути в будущем. В данный момент для меня имеет значение только настоящее. Я боюсь не успеть и боюсь, что Лили догадалась про отслеживающее устройство в телефоне, и на самом деле она сейчас не у себя. Плохи мои дела. Раньше в моём лексиконе не было трусливого слова «боюсь».
