руках Родионова. Проблема заключалась в том, что мужчина считал меня причастной к покушению на свою жизнь, а в полиции лежало его заявление, ожидая своего часа. Ирония судьбы, не иначе. Только я к этому всему не имела никакого отношения! По собственной глупости увязла в запутанной паутине и никак не могла из нее выбраться. Бессмысленно измерять и взвешивать, чья боль была сильнее в данный момент, но смерть отца меня сломает. После такого я не оправлюсь. И буду до конца дней винить себя в его гибели. Родионов не мог этого не понимать. Как и не должен был входить в мое положение. Не должен никем и ничем рисковать ради меня. Наверное, пришел сказать, что вышвырнет из своей жизни, восстановив справедливость? Только... как мне потом с этим жить? Гуманнее было достать пистолет и сразу пристрелить.
Я судорожно втянула в себя воздух и подняла голову, выдерживая его взгляд. Этот переломный момент рано или поздно должен был произойти.
— Я дал отмашку юристу.
На мои глаза навернулись слезы. Только легче от его слов не стало.
— Я не привык доверять людям, Катя. Но научился в них хорошо разбираться. Ты останешься со мной, потому что так для тебя безопаснее. Возможно, впоследствии я пожалею о своем решении на счет тебя, а ты не окупишь этого доверия. Но это только мои риски.
— А сестра? Ты сказал, что она и ребенок – твое уязвимое место… – голос вдруг стал слабым и шелестящим.
— Как только Насте станет лучше, я отправлю их с Демидом за границу. Мой дом хорошо охраняется. Никто не будет совершать налетов или затевать беспредел. Я найду управу на Агафонова, но без привлечения дела твоего отца.
Он поднялся на ноги, медленно приблизился ко мне и взял за подбородок, заставив поднять голову и посмотреть на него.
— Если ты хоть что-то знаешь, но скрывала, боясь моей реакции, или тебе известны имена людей, которые стояли за тем покушением, скажи сейчас. Пока не поздно. Я не стану причинять тебе вреда, – взгляд был жестоким и холодным.
Во рту мгновенно пересохло, сильно закружилась голова от напряжения. Он смотрел мне в лицо. Черные глаза были слегка расширены, словно пытался заглянуть ими в самую душу.
— Мне ничего не известно, – ответила чистую правду тихим голосом, потому что в полный голос говорить было страшно.
— Хорошо, Катя, – сказал он, прожигая меня темным взглядом.
Погладил по лицу, но эта ласка не была нежной, не покидало ощущение, что за этим напускным спокойствием скрывались совсем другие чувства. Я покрылась с ног до головы холодными мурашками, ожидая от него в это мгновение все, что угодно. Даже, возможно, боли.
— Отдыхай, – сказал он и вышел из комнаты, оставляя меня одну.
Родионов наступил на горло своим принципам, принимая это решение... Ради меня? Я была ему небезразлична? Это не укладывалось в голове, но другого объяснения просто не было.
Катя
— Может быть куда-нибудь сходим? – спросила Таня и поправила красивый шарфик на шее, смотря на себя в отражении стеклянной витрины. – В прошлый раз ведь отлично посидели. Кстати, что за отгул? Я видела сегодня приказ на твоем столе...
Мы стояли на улице, погода была теплая и комфортная для октября. Я перевела взгляд на машину, которая ждала меня у входа. Родионов, наверное, пришел бы в бешенство от моей новой вылазки, но я не хотела его злить или выводить на эмоции. После того разговора мы не виделись несколько дней, а эта прогулка и вечер в обществе Тани вполне могла быть им расценена так, словно жажду его внимания. Но я, и в самом деле, мечтала о внимании мужчины, но еще больше хотела разобраться в своих чувствах к нему. А в том, что они были, я теперь не сомневалась.
— Нет, в следующий раз, – улыбнулась Тане. – А отгул… Хочу заняться здоровьем, – ответила правду.
Мы попрощались, и я направилась к машине. Чувствовала упадок сил по ряду причин: плохо спала, много тренировалась, без конца думала о Диме и отце. Даже без юриста Родионова и его вмешательства в то дело для меня было очевидно, что о спокойной жизни можно забыть.
— Добрый вечер, Денис, – поздоровалась с водителем.
Он возил меня всю неделю. Марат временно был приставлен к Насте. Не знаю, в связи с чем такие перестановки, но после той аварии многое изменилось. Весть, что Никита не выкарабкался и умер, стала для меня еще одним ударом. Я практически никого не знала из пострадавших ребят, но было так несправедливо, что жизнь Кости и Никиты прервалась в самом расцвете сил...
В отличие от Марата Денис был немногословен. Да что там, он вообще не разговаривал со мной. И на все вопросы или просьбы утвердительно кивал головой. В целом, меня это устраивало. Я пыталась, как можно меньше думать о той аварии и вспоминать о встрече с Агафоновым. Может быть, именно поэтому у меня и был новый водитель?
Позвонив врачу и предупредив о том, что отменяю визит на сегодня, я прикрыла глаза и всю дорогу до дома думала о Родионове. Пока не поговорю с ним, продолжать дальнейшее обследование и лечение в этой клинике я не смогу.
Дома я приняла душ, переоделась и спустилась на ужин. Сил ни на что не было, даже пропускала второй день тренировок, хотя занятия очень отвлекали от бесконечного потока мыслей о мужчине. Не хотела думать и представлять, где он пропадал все дни и вечера, но эти картинки сами лезли в голову. Дима и раньше не баловал меня своим вниманием, но прежде я так не переживала из-за этого. Что вдруг стало не так? Почему все изменилось? Меня теперь даже не пугали черные ремни кобуры, которые постоянно обхватывали его плечи? Что, возможно, этот человек каким-либо образом был связан с криминалом и из-за него нам с отцом могли навредить?
Поужинав и обсудив с Татьяной свежие новости, я вернулась к себе в комнату и включила телевизор. Бесцельно щелкала каналы, пока не нашла фильм, который хоть немного увлек меня и избавил от мыслей о мужчине.
— Не спишь? – услышав, как открылась дверь, я сильно удивилась, увидев в такой поздний час Родионова в своей спальне. – Что смотришь? – спросил он, приблизившись ко
