Рассказывай!
— Девочки, все в порядке, — улыбается Марго.
Врет, конечно.
Не в порядке.
— Ври больше! Ты заболела? Или… отец? — осторожно интересуюсь я.
— Все в порядке, просто стресс. Один раз скажу, и не допрашивайте: я уехать хочу! Марин, ты ведь мой номер дала полковнику Бартову, и он со мной связался, представляешь? И…
— Какому полковнику? — переспрашиваю.
— Анатолию Марковичу. Он полковник юстиции, в Следственном Комитете служит! Ты ведь мне написала, что мой номер дала, забыла? Так вот: мы встретились с ним вчера, сказал, что по юриспруденции меня погоняет. Я так волновалась… не спала, готовилась много, читала. Я ведь законы читала до этого, но больше экономикой приходилось заниматься. Но не зря я так усиленно все эти дни зубрила — полковник Бартов мне рекомендацию обещал на юрфак, и стажировку в СК! Потому и выгляжу так: не спала, не ела почти.
Я выдохнула. Не хватало нам еще какой-нибудь беды.
— А что он в городе так долго делает? — спрашиваю. — Совсем вылетела наша встреча у меня из головы, надо же.
— Я не интересовалась, что ему здесь нужно. Да и мало ли…
И правда.
Уйти? Остаться? Что мне решить, и как выбрать?
Выбирать не пришлось, впрочем, как я и хотела.
Просыпаюсь среди ночи от неясного чувства тревоги, словно что-то плохое вот-вот случится. Или уже случилось. На душе тошно — не кошки скребут, а львы раздирают на кусочки.
В постели я одна, Андрея нет.
Подскакиваю испуганно, хотя чего пугаться? Может, воды пошел попить?
Нет, на балконе. Курит. Стоит в футболке и домашних штанах, а там ведь холодно.
Беру мягкий, теплый плед, который из дома притащила. Выхожу, накидываю его на плечи Андрея, укутываю.
Он молчит.
Не обращает на меня внимания.
— Андрей, что-то случилось? — спрашиваю тихо, кладу руку на его плечо.
Надеюсь, это просто хандра!
— Годовщина сегодня, — отвечает, и закуривает вторую сигарету. Или не вторую, а десятую уже.
Годовщина? Ох… его отец ведь в этот день умер.
Обнимаю мужчину за талию, прижимаюсь грудью к его спине. Провожу ладонью по его груди — там, где сердце. Не знаю, что еще сделать, но не хочу, чтобы ему плохо было!
Утыкаюсь лицом в его спину, вдыхаю родной запах…
Соскучилась!
— Не нужно меня жалеть, — говорит Андрей. — Странно, что ты до сих пор здесь.
— А где мне еще быть?
— Не знаю.
Молчу в растерянности. Не знаю, что сказать. Он меня гонит?
— Мне уйти?
Оборачивается, хватает за запястья, не позволяя к себе прикоснуться. Темно, лица его не видно… может и хорошо, что не видно!
— Как хочешь! Но если ты останешься — не убегай, и не упрекай меня. Либо принимай таким, какой я есть, либо…
Уходи.
Обидно, хоть и не договорил.
Сглатываю, сжимаю ладони в кулаки, и крепко зажмуриваюсь. Так, что перед глазами мушки появляются.
— Я с тобой, — решаюсь я, и тянусь к Андрею. — И уходить не собираюсь…
— А я бы и не отпустил, — тихо отвечает мужчина, срываясь на шепот.
Целует горько — с привкусом сигарет и хмеля этот поцелуй. Жадный, жестокий. Забыться хочет? Или чтобы я помогла ему забыть?
Постараюсь.
Пусть отвлечется от своей утраты, от мыслей своих злых.
Кусаю его за губу, намекая действовать решительнее, жестче. Может, поможет. И Андрей чувствует мой посыл. Руки его чуть дрожат, когда он срывает с меня шорты вместе с трусиками. Задирает топ, и я поднимаю руки, помогая снять его с меня.
Наклоняется, целует грудь, языком ласкает. Или кусает?
Извиваюсь в его руках, притягиваю Андрея, за плечи мускулистые царапаю. Он еще одет, и я помогаю ему избавиться от одежды, стремясь быстрее добраться до него.
Опускаюсь на колени перед ним — Андрей уже готов. Возбужден, дышит тяжело. Обхватываю губами его член, и облизываю. Заглатываю. Большой, твердый, бархатный на ощупь… Мужчина хватает меня за волосы, и толкается в мой рот — быстро, глубоко, почти больно. Наслаждается, голову запрокидывает и стонет. Чуть прикусываю его за ствол, и Андрей шипит. Двинул бедрами еще сильнее, а затем заставил меня подняться.
Вытираю губы тыльной стороной ладони, и вдыхаю глубоко. А Андрей опрокидывает меня животом на спинку кресла, и я выгибаюсь ему навстречу. Слышу, как рвет фольгу от презерватива, и вот он приставляет горячую головку члена, и проталкивается в меня — сразу на всю длину, сильно и резко. Кровь кипит от этой наполненности — под завязку. Вбивается в меня так, что кричать хочется — от наслаждения и легкой боли. Чувствую каждый миллиметр его члена, как он входит в меня, насаживает меня на себя, схватив руками за талию.
Слишком быстро, слишком остро.
Дышу тяжело, прикусив костяшки пальцев. Стоны вырываются, перемешиваясь с его стонами. Пытаюсь двигаться навстречу мужским ударам, и меня сотрясает оргазм. Сокрушает и оглушает. Андрей стонет, содрогается, и медленно выходит из меня.
Затем поднимает меня на руки, и относит в постель, благодарно целуя.
Перед тем, как отключиться, понимаю — не оставлю его!
Но постараюсь заставить его бросить эту его работу. В конце концов ночь, пожалуй, лучшее оружие женщины. Именно ночью женщина может получить от мужчины все, что захочет! И даже больше…
Иногда жизнь дает нам гораздо больше, чем забирает. Но ведь только в сказках бывает такое, что счастье дается просто так — по волшебству, по мановению волшебной палочки, или по желанию феи-крестной. В жизни не так, и приходится чем-то жертвовать.
Своими принципами, например.
Совестью.
Но когда так сильно любишь человека, когда чувствуешь его каждым своим нервом, каждой волосинкой, то даже призрачная надежда на то, что в итоге все будет хорошо, гораздо важнее всего остального.
Да, Андрей такой, какой он есть, но ведь люди меняются! Вернее, меняется их род деятельности, и Андрей со временем сможет заняться чем-то другим.
Об этом я думала уже несколько недель беспрестанно, и чем больше думала, тем сильнее верила в свои мысли. Вот и сейчас я, заходя в здание университета, предпочла размышлять об Андрее, а не о косых взглядах, которые бросали на меня студенты.
Я, наконец, решилась забрать документы, и выбрала не самое лучшее время. Сейчас у многих зачетные недели, и универ полон студентов всех мастей: заядлых прогульщиков, вспомнивших об учебе и грозящей им армии; заочников — взрослых уже людей, больше похожих на преподавателей, чем на студентов.
Я уже не вызывала такого ажиотажа, но мое появление всегда и везде сопровождалось переглядками, по которым можно мысли прочесть:
