— Ну, рано или поздно знакомиться все равно придется. А завтра пятница, выспимся и поедем, на три дня. Я отгулы возьму, попаримся в баньке, подышим воздухом. Красота!
— А почему они там живут?
— Мама себя в Москве плохо чувствовала; как только отец вышел на пенсию, они туда перебрались. Дом просторный, два этажа, каменный, коммуникации все есть, воздух просто лечебный. Маме сразу лучше стало. Им там нравится.
— А кто они у тебя, ну, по профессии?
— Врачи. Отец хирург, кстати, был довольно известным, в Склифе работал, а мама педиатр, она в клинике трудилась.
— А тебя отпустят с рабо-оты?
— Отпустят! — пообещал Артем. — Ну что, успокоилась?
— По-очти.
Она повздыхала, повсхлипывала, помолчала и сказала детским, обиженным тоном:
— Я тебя люблю!
— Я знаю, — ответил он, целуя ее в висок и в лоб.
— Откуда? — обиделась Тина.
— Потому что я тоже тебя люблю! — ответил Артем, прижал ее к себе покрепче, поцеловал еще раз в висок и приказал: — Спи!
Она всхлипнула еще несколько раз, вздохнула, затихая у него на плече, успокаиваясь и засыпая. Почти уснув, неожиданно невнятно спросила:
— А гамак у вас там есть?
— Есть, — усмехнулся Артем.
— Хорошо, — прошептала она и уснула.
Конечно, утром они никуда не уехали. Артем рано ушел на работу, и закрутилось — протоколы, допросы, экспертиза и так далее.
Зато они поехали поздно вечером, и не одни, а большой дружной компанией.
Но Тина ничего этого не знала, она спала.
Она не проснулась и не слышала, как Артем уходил на работу, как несколько раз на всю квартиру трезвонил телефон. Не слышала, как по очереди приезжали ее проверить сначала Артем, потом Ритка, а за ней Григорий. Она спала, когда уже поздним вечером вернулся Артем, а за ним подтянулась вся команда — Гриша, Рита с Денисом, Лидуся и Леша Скрябин. У Горбунка сегодня было дежурство, и он ныл по телефону, что не едет с ними.
Она не слышала, как все спорили, ехать сегодня или завтра утром.
Ритка шумела, возмущаясь:
— Что тут ехать, до Ильинского, я вас умоляю! К тому же я шашлыка целое ведро замариновала!
Все прения прекратил Артем волевым решением:
— Мы едем сейчас! Я обещал Тине, да и мои ждут, я позвонил днем и предупредил. Отец сразу баню затеял!
— Ура! — прокричал Денис.
— Тише! — прошипели на него все взрослые разом.
Тинин организм восстанавливал себя сам, без лекарств, полностью выключив ее из действительности.
Рита собрала ей вещи для дачи и привезла с собой. Артем закутал так и не проснувшуюся Тину в плед и отнес в машину. Он не сел за руль, а, уложив ее себе на колени, держал всю дорогу, обнимая. Так со спящей Тиной на руках он и выбрался из машины, когда они приехали на дачу.
Дом встречал их радостно сияющим, как на улице, так и в доме, светом, запахом хвои, натопленной бани и дымком от мангала, в котором Константин Иванович, отец Артема, уже подготавливал угли.
— Что это ты несешь, Артем? — спросила Вера Николаевна, подставляя сыну щеку для поцелуя.
Артем перегнулся через Тину и чмокнул мать.
— Это, мама, самая большая ценность нашей семьи!
— И какая в нашей семье самая большая ценность? — спросил отец, приобняв и похлопав Артема по плечу.
— Это моя будущая жена, самого ближайшего будущего, можно сказать, уже свершившегося, а следовательно, ваша невестка!
— Действительно! — рассмеялась Вера Николаевна. — Это очень большая ценность, тем более что мы ее так долго ждали!
Проснувшись, Тина не могла сообразить, где она находится, — комната была незнакомой, кровать, в которой она лежала, тоже.
— «Не будем полагаться на случай — пойдем простым, логическим путем!» — сказала она, подбодрив себя цитатой из фильма.
Тина сладко потянулась — она выспалась и чувствовала себя замечательно. Скинув плед, которым была укрыта, встала с постели и обнаружила свою обувь, стоящую рядом на полу.
Из комнаты она попала в коридор, в конце которого обнаружилась лестница, ведущая на первый этаж дома.
— Значит, это дом! — констатировала она, догадываясь, где оказалась.
Тина спустилась по лестнице и попала в большую прихожую. Несколько дверей, ведущих, видимо, в комнаты, были закрыты, кроме той, что вела во двор, вернее, на террасу, тянущуюся вдоль всего фасада, с которой спускались пять ступенек во двор.
Она услышала громкие голоса откуда-то сбоку дома и пошла в ту сторону, ориентируясь на звук.
Было очень темно, и, если б не свет из окна и не лампочка над входом, тьма стояла бы кромешная. Она завернула за угол дома и увидела открытую, ярко освещенную террасу под крышей, где за большим деревянным столом собралась компания.
Воздух был наполнен запахами хвои, сосновой смолы, уже осенних листьев, немного дымом. Тина остановилась, сделала несколько глубоких вдохов, с удовольствием втягивая в себя сладкий от чистоты и ароматов воздух.
Она посмотрела на людей, сидящих за столом и смеющихся над какой-то шуткой, и на какое-то мгновение на нее снизошло такое спокойствие, радость и чувство полного счастья, что из глаз непроизвольно потекли слезы восторга оттого, что она прочувствовала непривычным теплым пушистым комом свернувшееся в груди умиротворение.
Момент прошел, оставляя легкую грусть в душе своей мимолетностью. Она вытерла слезы, улыбнулась и пошла к ним.
— Тина-а! — нестройным хором приветствовали ее.
Артем как-то сразу оказался рядом, быстро поцеловал и, обняв, прижал к своему боку.
— Ну, ты как? — спросил он, внимательно ее разглядывая.
— Замечательно! Только очень голодная! — отрапортовала она и, привстав на цыпочки, поцеловала его в щеку.
— Сейчас мы это исправим! Мама, отец, знакомьтесь — это наша Тина!
Родители Артема, не чувствуя никакой неловкости, как будто делали это сотни раз, по очереди обняли и расцеловали ее, представились, спросили про самочувствие.
— И я хочу! — прокричал Денис, протискиваясь к Тине. Оттеснив родителей, обнял ее за талию двумя руками и прижался. — Так уж и быть, дай я тебя поцелую!
— Ну, поцелуй! — смеялась она.
После шумных приветствий, объятий, поцелуев, вопросов о самочувствии, восклицаний по поводу продолжительности ее сна все наконец успокоились, расселись по местам. Они пили, ели вкуснейший шашлык, смеялись, рассказывали анекдоты, веселые случаи. Леша Скрябин с удовольствием и большим артистизмом рассказывал о различных казусах, в которые с заметной регулярностью попадал Горбунок, вызывая взрывы хохота.
Посреди этого веселья Денис вдруг задал вопрос:
