Элоиза имела склонность утверждать, что и так все знает, потому что выросла в отеле, но ей еще многому следовало научиться. Впрочем, все соглашались, что трудится она очень усердно, готова выполнить все, о чем ее просят, и к работе относится прилежно.
Отец гордился ею во всем, кроме одного — Элоиза ни за что не хотела примириться с Натали. В конце концов она ему заявила, что на свадьбу не пойдет ни свидетельницей, ни гостем, и Хьюз не стал настаивать. Он не хотел ухудшать дело, заставляя ее, и только надеялся, что к июлю дочь успокоится. Хьюз все еще хотел, чтобы она стала его свидетелем.
Когда пришла пора возвращаться в Лозанну на выпускную церемонию, стало понятно, что участие Натали в этой поездке не приветствуется, но она не расстроилась, слишком много дел оставалось дома. Свадьбу назначили на субботу, 7 июля, — единственный день, когда бальный зал был не занят. Элоиза по этому поводу сказала только одно — то, что этот день ее особенно устраивает, поскольку по случаю Дня независимости в стране будут длинные выходные и все приглашенные уедут отдыхать, а на свадьбу никто не явится.
Прием по случаю ее двадцать первого дня рождения и выпуска должен был состояться в этом же зале на три недели раньше, пятнадцатого июня. Она его очень ждала, как и все в отеле, и на этот раз никакого сюрприза не намечалось. Элоиза планировала его сама с помощью Салли, ресторанного менеджера, которая занималась и подготовкой к свадьбе. Впрочем, Элоиза категорически отказывалась даже слышать об этом и не желала разговаривать о свадьбе ни с Салли, ни с Джен.
Она получила отличные отметки за стажировку. Стиль, преданность делу, рассудительность и умение обращаться с гостями и коллегами были оценены очень высоко, а дотошное внимание к мелочам и чутье к гостиничному бизнесу отмечены всеми инспекторами. Годы, проведенные рядом с отцом в отеле, сослужили ей хорошую службу. Единственное, что критиковалось, — это ее чрезмерная независимость и стремление самостоятельно принимать решения. Сказали, что ей не хватает качеств командного игрока, необходимых будущему управляющему отелем, а ведь именно к этому она и стремилась. После возвращения из Лозанны Элоиза должна была принять участие в профессиональной стажировочной программе, хотя большинство гостей, видевших ее за стойкой, представления не имели, что это дочь владельца отеля. Она придерживалась тех же правил и указаний о том, как вести себя с гостями, что и остальные служащие, и одевалась в такую же скромную и сдержанную униформу — женщинам полагались темно-синие костюмы, фасон которых разработал сам Хьюз, а мужчины ходили в визитках и полосатых брюках. К внешности персонала предъявлялись еще более строгие требования, поэтому, находясь на работе, Элоиза всегда закалывала свои ярко-рыжие волосы в узел и наносила очень легкий макияж. Впрочем, она вообще почти не пользовалась косметикой.
Элоиза улетала в Женеву за неделю до выпуска, а отец собирался появиться там четырьмя днями позже. Она хотела провести какое-то время с однокашниками до того, как приедет Хьюз. Утром перед своим отъездом Элоиза зашла к нему в кабинет. Он, как обычно, подписывал чеки.
— Уезжаешь?
Услышав, как она вошла, Хьюз поднял голову от стола. Элоиза кивнула. Несмотря на все разногласия, он гордился дочерью и дипломом, который она честно заработала. Он с самого начала был против, но теперь понимал — невозможно отрицать, что призвание к гостиничному бизнесу у нее в крови. Она жила, спала и дышала отелем с двух лет и в точности, как и отец, любила его больше всего на свете и о другой работе не мечтала. В особенности же она хотела работать с ним в их собственном отеле.
— Деньги нужны? — спросил Хьюз, как спросил бы на его месте любой другой отец. Он задавал ей этот вопрос всякий раз, как она собиралась куда-то сходить, пусть даже просто в пиццерию с друзьями.
— Мне хватит, — улыбнулась она в ответ. — Я взяла немного в бухгалтерии.
Они всегда присылали Хьюзу рапортички о расходовании наличных. А когда Элоиза вернется из Лозанны, ей будут платить небольшую зарплату за участие в стажировочной программе. Расписание составили согласно требованиям гостиничной школы, и отец уже предупредил всех, чтобы Элоизе не делалось никаких поблажек. И никакого особого отношения — к ней должны относиться, как ко всем прочим.
— Увидимся в пятницу в Лозанне, — тепло сказала Элоиза отцу. — Вечером для родителей дают обед, а после выпуска будет прием.
Хьюз улыбнулся, встал из-за стола и обнял ее, и это напомнило Элоизе, как она обрадовалась, узнав, что Натали в Лозанну не поедет. Теперь та все время находилась рядом, и, наверное, это был последний раз, когда отец принадлежал только Элоизе. Их жизнь вот-вот навсегда изменится, а с ее точки зрения, уже изменилась безвозвратно. Единственное, что она могла сделать в отместку, — это вести себя так, будто Натали просто не существует. Элоиза не только не пригласила ее на выпуск, но даже не извинилась за это. Причем она вовсе не грубила Натали вслух, а просто целиком и полностью игнорировала ее, что само по себе было достаточной грубостью.
— Счастливой дороги. — Хьюз смотрел на нее взглядом, полным любви, несмотря на все сложности последних шести месяцев. — Жду не дождусь твоей выпускной церемонии и приема по возвращении домой.
О свадьбе он упоминать не стал, поскольку эта тема была для Элоизы болезненной. Зато эта неделя и следующая тоже будут принадлежать только ей. Мать, как обычно, на выпуск приезжать не собиралась. Элоиза ее пригласила, предупредив об этом еще год назад, но, несмотря на это, Мириам заявила, что не может менять планы, и они с Грегом уехали в отпуск во Вьетнам. История повторялась вновь и вновь, но Элоизу это ничуть не расстраивало до тех пор, пока рядом отец. Он проводил ее из отеля к машине с водителем, дожидавшимся, чтобы отвезти Элоизу в аэропорт.
— Спасибо, папа, — негромко произнесла она.
Казалось, что в последние несколько дней она успокоилась. Волнуясь по поводу выпуска, Элоиза внезапно почувствовала себя совсем взрослой. Работа в отеле, пусть даже на родного отца, дала ей множество новых навыков. Это вам не бегать по отелю ребенком. Теперь Элоиза имела настоящие обязанности, время от времени ей приходилось справляться с довольно сложными ситуациями и соответствовать требованиям старших служащих, а те вели себя с ней довольно сурово и всегда требовательно, несмотря на то что знали ее много лет. Приходилось отвечать стандартам «Вандома», а не только требованиям гостиничной школы.
— Увидимся в пятницу, — сказала Элоиза, села в машину, аккуратно придерживая в отдельном мешке свое выпускное платье, и помахала отцу. Он печально смотрел вслед отъезжающей машине, размышляя о всех тех годах, которые они провели вместе, о странной жизни, которую они вели вдвоем с дочерью, спрятавшись от мира в отель, как в кокон. Хьюз понимал, как трудно Элоизе впустить кого-то еще в их жизнь, и именно поэтому относился к ее поведению в прошедшие месяцы куда терпимее, чем мог бы. Он знал, что под гневом на Натали скрывается истинная любовь дочери к отцу. И он тоже крепко любил ее. Трудно было поверить, что она уже выросла, что ей вот-вот исполнится двадцать один год и она выпускница той же школы, которую когда-то заканчивал он. Возвращаясь обратно в отель, Хьюз грустно улыбался.
