Но Рен был отнюдь не дурак и мог с первого взгляда распознать змеиное гнездо.
— А зачем тебе это надо?
— Не потому, что хочу посоревноваться со всеми твоими любовницами, не льсти себе. Просто хочу знать оценку моего нынешнего уровня сексуальности, с точки зрения признанного авторитета. Как далеко я зашла. И в интересах самоусовершенствования — насколько далеко придется зайти.
— Насчет «далеко»…
— Отвечай на вопрос.
— О'кей. — Он уселся поудобнее. — Буду честным. Ты совсем не номер один. Удовлетворена?
— Продолжай.
Он повернул вправо.
— Номером первым была постигшая все тонкости своего искусства высокооплачиваемая французская путана.
— Значит, француженка.
— Номер два провела юные годы в восточном гареме, и ты вряд ли можешь состязаться с ней, верно?
— Скорее всего. Хотя, думаю…
— Что до номера четвертого… трудно определить. Либо бисексуальный акробат из «Сек де Солей», либо рыженькие близняшки с интересным фетишем. Номер четыре…
— Переходи к делу.
— Пятьдесят восемь.
— Давай веселись.
— А что мне остается делать?!
Она ехидно ухмыльнулась и развалилась на сиденье.
— Я просто тебя испытывала. Видишь ли, я достаточно уверена в себе, чтобы ждать твоих оценок. Вот и хотела посмотреть, как будешь корчиться.
— По-моему, корчился не я один. Может, ты чувствуешь себя немного более неуверенной, чем хочешь казаться.
— Это все трусики. — Она подтянула вышеуказанный предмет одежды прямо сквозь юбку. — Вот уж вещица для отчаявшихся женщин.
— А мне понравилось.
— Я заметила. Надеюсь, ты понимаешь, что теперь тебе придется перебраться на виллу?
Получил! Стоило чуть-чуть расслабиться, как она снова врезала ему «хлопушкой» по голове.
— Ты о чем?
— Я готова спать с тобой, но не жить вместе.
— Вчера мы жили вместе.
— Это было до прошлой ночи.
— Не собираюсь красться на виллу в пять утра, — буркнул он резче, чем надо, нажав на акселератор. — И если воображаешь, что с этих пор мы не будем заниматься любовью, у тебя, должно быть, короткая память.
— Я не сказала, что не позволю тебе оставаться на ночь… время от времени. Но жить в одном доме со мной ты больше не можешь.
— Весьма тонкое различие.
— Но очень важное.
Изабел понимала разницу и подозревала, что он тоже.
Она коснулась браслета. Невозможно оставаться сосредоточенной, если у нее не будет достаточно времени, чтобы передохнуть и собраться с мыслями.
— Учти, между нами только секс, и ничего другого.
Он отвел взгляд от дороги, ровно настолько, чтобы послать ей свою лучшую киллерскую гримасу, но Изабел, ничуть не тронутая, продолжала:
— А совместное житье только все усложнит.
— Не вижу тут ничего сложного.
— Когда двое живут вместе, между ними образуется эмоциональная связь.
— Погоди мину…
— Почему такой перепуганный вид? Ты только подтверждаешь мое мнение. Между нами — кратковременные, чисто физические отношения, без всякого эмоционального компонента. Ты получаешь мое тело, но и только. По-моему, тебе следует радоваться.
Рен, к ее удивлению, помрачнел еще больше. Странно, ведь она только что пообещала ему идеальную связь, по крайней мере с его точки зрения. Должно быть, капризничает, потому что это она излагает условия. Вполне предсказуемое, мотивированное полом поведение. Но когда речь идет об этом человеке, она ничего не может принимать как должное.
Поэтому она ринулась в атаку:
— И чтобы все было ясно до конца… пока мы занимаемся сексом, будем верны друг другу.
— Может, хватит разговоров о сексе? — взорвался он. — Твердишь о нем с таким видом, будто на нас напала эпидемия гриппа! И я не нуждаюсь в лекциях на тему верности!
— Я не читаю лекций.
Рен, не выдержав, засмеялся.
— Ладно, — сдалась она, — наверное, ты прав. Давай. Твоя очередь.
— Разрешаешь?
— Конечно. Уверена, что у тебя тоже будут условия.
— Как ты догадалась?
Она наблюдала за его усилиями придумать парочку пунктов и едва подавила порыв предложить несколько вариантов.
— Так и быть, — вздохнул он. — Унесу вещи, как только мы вернемся. Но если мы «занимаемся сексом», потом я ocтаюсь у тебя.
— Согласна.
— А если мы не «занимаемся сексом» и я вынужден провести ночь на вилле со всеми хулиганами, которых ты мне навязала, не ожидай от меня хорошего настроения на следующий день. Если я пожелаю затеять скандал, так оно и будет.
— Прекрасно. Но ты не можешь требовать от меня заткнуться.
— Заткнись.
— И еще одно.
— Ничего не желаю слушать.
— Прошлой ночью ты перешел границу. Не желаю, чтобы ты делал это снова только потому, что я ошиблась, установив именно эту определенную границу.
Рен хитро прищурился:
— Какую именно границу я перешел?
— Ты сам знаешь.
— Не стесняйся в выражениях. Хоть раз в жизни развяжи язык! Это та поза, когда ты сомкнула колени вокруг…
— Довольно!
— Бэби, когда ты ошибаешься, ты ошибаешься. И ничего тут не поделать, — сатанински ухмыльнулся он. — По-крупному. И поэтому интересно бы знать…
— Не могу сказать. Я думаю над этим.
— Как ты догадалась, о чем я собирался спросить?
— Я чрезвычайно проницательна. Ты мужчина и поэтому хотел бы немного взаимности.
— Не собираюсь срывать сделку. Я более чем счастлив создавшимся положением.
— Приятно слышать.
— Но не желаю чувствовать, что на меня давят. — Спасибо, не буду.
— Единственная причина, по которой я заговорил об этом, — желание убедить тебя. И дать понять, что если когда-нибудь решишь… потерять голову, я буду вести себя как истинный джентльмен.
— Ну как же может быть иначе!
— Ты так хорошо меня понимаешь!
Дождь запер их на вилле на все утро и половину дня. Гарри слонялся по комнатам с прижатым к уху сотовым, избегая только тех мест, где мог столкнуться с Трейси. Трейси играла с девочками в Барби, пока не почувствовала непреодолимое желание оторвать голову тощей стерве. Она пыталась развлекать Джереми карточными играми, в которые тот не хотел играть. Дети дрались. Коннор дергал себя за ухо, ноги Трейси отекли, а это означало, что придется отказаться от соли, но какой смысл в жизни без соли? Только при одной мысли об этом хотелось немедленно сгрызть большой пакет картофельных чипсов.
Она наконец сумела уложить Коннора спать, дождь прекратился, и дети побежали играть во двор. Трейси была готова рыдать от радости, но при виде Гарри, в очередной раз звонившего по телефону, снова расстроилась.
Трейси подумала о словах Изабел… вернее, о вопросе, который та просила задать: какие три вещи требуются от нее, чтобы сделать Гарри счастливым?
