Вокруг — сотни людей, некоторые из них очень красивы, но большинство — совершенно обычные люди. Я удивлена — почему-то ожидала, что все жители Лос-Анджелеса похожи на кинозвезд. Но это не так: на одну красавицу приходится десяток женщин с ничем не выдающейся внешностью.
— Это — Променад Третьей улицы, — говорит Брэд, показывая на вымощенную булыжником улицу с магазинами и ресторанами по обе стороны. — По выходным здесь выступают уличные артисты, — останавливаемся у светофора, и я слышу голос Фрэнка Синатры. Не могу понять, откуда доносится музыка.
— Подожди, — говорит Брэд. — Ты обязательно должна это увидеть, — он паркует машину за углом и берет меня за руку. Мы идем, и музыка становится все громче.
Посередине улицы стоит мужчина лет шестидесяти, в мягкой фетровой шляпе, черном пиджаке и галстуке-бабочке. В руках у него микрофон. Он еле покачивается в такт мелодии и проникновенно напевает под караоке. Его голос так похож на Фрэнка Синатру — невозможно поверить, что песню исполняет кто-то другой. Прохожие останавливаются не несколько мгновений и продолжают свой путь улыбаясь. Ведерко, стоящее на земле, постепенно наполняется долларовыми банкнотами.
— Здорово, правда? — спрашивает Брэд и обнимает меня. Мы стоим рядом со скамейкой — такие скамьи тянутся в ряд по обе стороны улицы. Я киваю, соглашаясь с ним, и поворачиваюсь, чтобы взглянуть на него. И тут замечаю бездомную старуху, сидящую на скамейке. У нее длинные спутанные седые волосы, потрепанный рваный плащ. На земле перед ней стоит дюжина целлофановых пакетов. Ее глаза закрыты, и она мечтательно подпевает артисту. Вдруг открывает глаза и видит меня.
Встает, берет сумки и, проходя мимо меня, касается моей руки и произносит:
— Слышали бы вы, как он поет «Нью-Йорк, Нью-Йорк». Это незабываемо, — и при этих словах исчезает из виду.
— Как странно, — говорю я и смотрю на Брэда.
— Ничего особенного, — отвечает он. — Этот парень — местная достопримечательность. Он приходит сюда каждую неделю.
— Но эта женщина…
— Да. Санта-Моника — мекка бездомных. Выступление этого парня, должно быть, самое приятное, что случилось с ней за неделю.
— Но как она сюда попала?
— Откуда мне знать, — он пожимает плечами. — Как мы все сюда попали?
Мы подходим поближе и бросаем в ведерко несколько банкнот. Потом возвращаемся к машине.
Проезжаем широкие улицы, по обе стороны которых стоят большие дома. Оказываемся на Монтана-роуд. Это тихая улочка, где живут миллионеры: достаточно взглянуть на изящные бутики и шикарные рестораны, находящиеся здесь. Брэд останавливается у переполненного посетителями маленького кафе. Лишь на улице есть один свободный столик. Брэд просит, чтобы я заняла столик, пока он заказывает завтрак.
Не подумайте, что я — самовлюбленная идиотка но я не могу не заметить, как трое — трое! — мужчин опускают газеты, прекращают разговоры, поворачиваются и пристально смотрят на меня. Первая мысль, которая приходит в голову, — у меня что-то не так с лицом. Но потом я понимаю, что они уставились на меня, потому что я хорошо выгляжу.
Вспомнив наставления Джеральдины, я надела выцветшие джинсы, которые купила в секонд-хенде, белую рубашку и коричневые замшевые мокасины. Взглянув в зеркало перед выходом из дома, я поймала себя на мысли, что наконец-то выгляжу так, как всегда мечтала.
— Кофе, — Брэд ставит передо мной чашку. Мужчины тут же отводят глаза: одного взгляда на Брэда достаточно, чтобы понять, что они ему не конкуренты. — И обезжиренный черничный кекс.
Кекс — просто объедение, Брэд — просто сказка, моя жизнь — просто чудо. Мне хочется остаться здесь навсегда.
Наверное, сейчас мы должны вести долгие разговоры и пытаться узнать друг друга поближе. Но, в конце концов, вчера мы только это и делали. И теперь, после того как мы занимались сексом, я могу только смотреть на него и улыбаться. Брэд все время держит меня за руку, то и дело поглаживает мое колено или плечо. Как будто нам необходимо постоянно поддерживать физический контакт. И может, мне кажется, но все на нас смотрят.
Ну и пусть смотрят: они просто завидуют, что мы так близки. Я понятия не имею, что такое любовь, была влюблена в Бена, это правда, но Бен никогда не был моим. И вот я сижу напротив человека, с которым занималась любовью, и думаю, может, я никогда не была влюблена в Бена? Может, это было просто временное помешательство?
Я не хочу сказать, что люблю Брэда. Вовсе нет. Но мне очень хорошо, свечусь от счастья, и мне хочется, чтобы об этом узнала вся Америка.
— Ты такая красивая, — в который раз повторяет Брэд. Он смотрит на часы и говорит, что пора идти кататься на роликах, иначе он не успеет на работу.
Мы останавливаемся у магазинчика, где дают ролики напрокат. Подбираем ролики для меня и заезжаем домой. Брэд берет свои ролики, и мы в одних носках шагаем к променаду.
— Я хочу тебе кое в чем признаться, — неуверенно произношу я. Брэд с испугом смотрит на меня. — Я соврала, что умею кататься, я никогда в жизни раньше не каталась на роликах.
Брэд засмеялся.
— Зачем ты соврала? Не волнуйся, все будет в порядке.
Я дрожащими руками натягиваю ролики и застываю на месте, боясь пошевелиться.
— Вот, смотри, — он берет меня за руку. — Вот как надо кататься, — он показывает, как нужно разворачивать ноги под правильным углом, отталкиваться правой ногой и скользить вперед левой. И случается чудо — у меня, неуклюжей, косолапой Джемаймы Джонс, получается! Пусть не очень хорошо, но Брэд поддерживает меня, когда я теряю равновесие.
Спустя какое-то время мы уже катимся рука об руку по широкому бетонному тротуару вдоль пляжа. Мне наплевать, что мимо проезжают роскошные женщины в наушниках, покачивая идеальными телами в такт музыке. И мне наплевать, что они пристально оглядывают Брэда с ног до головы, потому что он не обращает на них ни малейшего внимания. Он смотрит только на меня. Какая-то блондинка поворачивается к своей подруге и шепчет: «Голубой», показывая на Брэда. Он ничего не замечает, а мне все равно. Мне это кажется даже забавным, видно, эти женщины считают, что он слишком идеален, чтобы быть натуралом. В Англии мне такая мысль никогда не пришла бы в голову, но здесь гей-культура намного более развита, и в этом нет ничего особенного. Я прекрасно понимаю, почему блондинка так подумала.
Смеюсь про себя, вспоминая сегодняшнее утро. Потом прекращаю смеяться и дрожу от возбуждения при мысли об этом.
— Мне так весело, — кричу я. Мы набираем скорость и направляемся к пирсу Санта-Моника.
— Ты же говорила, что никогда раньше не каталась на роликах, — улыбается Брэд.
