- Твоя мама такая милая, - Хейли кончиками пальцев бесцельно скользила по моему животу, выводя невидимые узоры, и смотрела, как подрагивают мышцы. - Как они восприняли то, что ты гей?
Я взяла ее за руку и задержала в своей, потому что мое тело пробуждалось от ее прикосновений.
- Мама удивилась и расстроилась, хотя старалась не подавать вида. Я рассказала ей сразу после свадьбы Кален и я так думаю, она мечтала однажды устроить и мою свадьбу. Папа об этом много не распространялся, но всегда обращался со мной и с теми, кого я приводила домой, с уважением.
- А Кален? – Хейли попыталась освободить руку, но я держала ее крепко. Она бросила эту затею и начала щекотать меня пальцами ноги. Я рассмеялась, а она водила и водила по моей ступне, пока я не выпустила ее руку.
- Продолжай,– сказала она, и ее пальцы снова заплясали над моей кожей.
- Кален сначала была не в восторге, но со временем привыкла, как и всегда.
Хейли принялась целовать мою ключицу, а я спросила о ее семье. Она снова положила голову мне на плечо и обняла за талию.
- Я сказала им в тот же день, когда и о разводе, - она вздохнула и прижалась ближе. – Как ты можешь себе представить, они не очень хорошо восприняли эту новость. Некоторое время это было действительно больной темой, а теперь они просто не спрашивают меня о личной жизни, а я ничего не говорю.
- Извини, пожалуйста, - я чмокнула ее в макушку.
- Они со временем привыкнут, как Кален, - сказала Хейли, но в ее слова прозвучали пусто и неуверенно. Она поднялась на локте и улыбнулась мне. – Я не хочу больше о них говорить.
- А о чем хочешь? Может, о ланче? Или о том, где мы будем ночевать – у тебя или у меня? – я пошевелила бровями для усиления эффекта.
- О твоем бедре, - ответила Хейли и передвинулась ниже. – Я бы хотела его немножко покусать.
Я подскочила и оттолкнула ее.
- Не смей этого делать, Хейли! Мне там щекотно! Мне везде щекотно!
Хейли бросилась за мной вдогонку, когда я рванула к ванной.
- Твоя задница особенно боится щекотки! Я заметила, как ты ерзала, когда я провела по ней ногтями!
Я взвизгнула и запрыгала по комнате, пытаясь увернуться от нее. Пушинка залаяла и стала бегать вокруг нас, а Хейли все пыталась меня поймать. Мой телефон внес свой вклад в эту какофонию, когда заиграл рингтон Кален.
- Ответь уже наконец! – усмехнулась Хейли, шагнула назад, вытащила телефон из кармана пиджака и подала мне.
- Да, Кален, - я подозрительно посмотрела на Хейли, пока они с Пушинкой кружили вокруг меня, как две акулы. – Мы с Хейли бегали, – я закатила глаза и улыбнулась. – Мы любим поупражняться.
Хейли сделала выпад, и я нырнула в ванную.
- В шесть, хорошо. Нам что-нибудь принести? Ладно, мне пора. Люблю тебя, пока.
Я захлопнула телефон и прижалась спиной к стене ванной.
- Мы, значит, бегали? – Хейли провела пальцами мне по ребрам. – Какая же ты врушка.
Я прижала руки к бокам и захихикала, как ребенок.
- А мы и бегали. Ты за мной гонялась. Я вот как найду твое слабое место и буду его безжалостно использовать! Если ты не прекратишь.
- Ладно, перемирие, - Хейли подняла руки. – Никакой щекотки, я обещаю.
Она наклонилась ко мне и прикусила мочку уха.
- Я заметила, что ты сказала «нам», когда говорила с Кален.
- Ты приглашена на обед, и если ты не остановишься, тебе придется идти одной и объяснять моей семье, что ты залюбила меня до смерти.
Хейли настояла, чтобы мы пришли не с пустыми руками, хотя Кален и говорила, что ничего не нужно. Она хотела выбрать что-то, чему Кален смогла бы порадоваться, поэтому мы отказались от вина в пользу выпечки.
- Чизкейк? – Хейли оглядела холодильник в кондитерском отделе, - или лимонный добош?{25}
- Все, в чем есть шоколад, пойдет за милую душу. Как насчет французского шоколадного пирога?
- Хейли, я так и думала, что это ты!
Мы обернулись, и я с ужасом увидела, как по лицу окликнувшей нас женщины разливается узнавание. Мы молча уставились друг на друга. Хейли недоуменно переводила взгляд с нее на меня и обратно.
- Что-то не так? - спросила она.
Если бы взглядом можно было убивать, я бы уже лежала бездыханной.
- Послушайте, у меня тогда был по-настоящему плохой день, - начала объяснять я.
- Вы знакомы? – спросила Хейли.
Женщина яростно выбросила руку вперед и ткнула в меня пальцем.
- Вот эта самая женщина, это она нахамила мне в спортклубе, куда ты меня уговорила пойти! Слава Богу, я еще не успела купить абонемент, когда столкнулась с ней!
Она оторвала взгляд от меня и посмотрела на Хейли.
- Увидимся в понедельник! – выплюнула она и зашагала прочь.
В полной тишине мы заплатили за пирог, молчаливо согласившись не обсуждать стычку, пока не окажемся в машине. Я открыла для Хейли дверцу и заметила, что ее щеки покраснели. Не спеша, я подошла к водительской стороне, глубоко вздохнула, залезла внутрь и приготовилась к неизбежному.
- «Шевели копытами отсюда, сестренка» - вот на что она обиделась сильнее всего. Два дня об этом трещала, никак не могла успокоиться, - Хейли провела рукой по волосам. – Ну что ж, теперь ты знакома с моей начальницей. Полагаю, мне не придется представлять вас друг другу на банкете в будущем году.
Я сползла на сиденье пониже и закрыла лицо руками.
- Это просто был такой паршивый день, - пробубнила я приглушенным голосом.
В машине повисла тишина. Сначала я подумала, что Хейли плачет. Исполненная стыда и сожалений, я повернулась к ней и обнаружила, что она запрокинула голову и трясется от смеха. Руки прижаты к груди, она силится вдохнуть, но не может.
- О господи, мы несколько недель ржали у нее спиной! – выдохнула Хейли, кашляя и отфыркиваясь. – Она такая стерва, и было так здорово знать, что кто-то дал ей укорот! – Хейли смахнула слезы с глаз. – Это стоило того разгона, который она мне устроила за то, что я уболтала ее сходить в этот клуб.
Смущение отпустило меня, и я сама почти рассмеялась.
Хейли схватила меня за плечо и поцеловала в щеку.
- Ты – герой нашего офиса. Дождаться не могу, когда расскажу всем, что это моя девушка нахамила Сью Келлерман!
Какое облегчение! Она даже не хочет меня придушить! А то, что она назвала меня своей девушкой, вообще полный улет!
Дом Кален встретил нас запахом домашнего соуса. Мой желудок забурчал, предвкушая спагетти. Мы вошли в кухню, мама стояла у плиты, а Кален сидела за столом, подняв ноги на стул.
- Ах ты, бедняжка, - поддразнила я. - Наша дражайшая мать горбатится у плиты, а ты тут прохлаждаешься!
