обществом.
Отползаю назад, не хочу быть между ними.
– Ты почему меня ослушался, а? – старший Ларионов в гневе смотрит на сына. – Эту девчонку я тебе не отдам. Еще не дорос, понял? Если надоест, тогда можешь забирать, а пока она моя! – твердо заявляет, глядя в глаза сыну.
– Пап, тебе скоро семьдесят, девчонке двадцать два. Не велика разница?
– Я хочу ее уже шесть лет. Ждал, пока подрастет. И нет, не велика. Любви все возрасты покорны.
– Но она тебя не любит, посмотри, ты бьешь ее, чтобы она подчинилась.
Младший Ларионов подходит ближе к отцу. Он чуть-чуть выше родителя, но значительно шире в плечах. Александр одним резким движением берет отца в кольцо своих рук и кричит мне:
– Проваливай быстрее и прячься, иначе он тебя найдет.
Он держит своего отца в тисках, не отпуская. Лев Леонидович орет на него, требует отпустить.
– Пошла отсюда, оглохла, что ли!
Вскакиваю и что есть силы несусь к выходу, попутно хватаю сумку, куртку и надеваю ее на голое тело.
Спускаюсь на лифте, моля всех и вся, лишь бы успеть оказаться на улице до того, как старший Ларионов освободиться от оков сына. А он это сделает: безумные люди мощнее физически, адреналин бьет в голову и прибавляет сил.
Наконец я на улице. Ловлю такси и называю адрес сада моей малышки. Нам с ней надо спрятаться и придумать, как действовать дальше.
Вновь забираю Алису одной из последних, но в этот раз меня это не заботит.
Не отпускаю такси, и мы сразу едем к юристам, к которым я обращалась в последнее время.
Отвлекаю Алису с помощью телефона и вкратце объясняю им свою ситуацию, рассказываю о работе, руководителе и его поведении сегодня. Они выслушивают меня и обещают помочь. Советуют пойти домой и закрыться на все замки. Они подготовят документы для заявления в полицию за домогательства, и мы завтра его подадим. И засудим этого старого психопата. Отправим его за решетку.
Счастливая беру Алису за руку и выхожу из кабинета. И только на улице замечаю, что малышка оставила там свой рюкзак, отвлекшись на телефон. Мы идем назад. Оставляю ее у столика для детей и прохожу к кабинету. Только заношу руку, чтобы постучать в дверь, как слышу, слова, которые приводят меня в шок:
– Да это же мешок с деньгами. Да, ты правильно решил сдать ему ее обратно. Пусть не выпендривается, все девчонки хотят быть с богатыми, а эта чем лучше.
– Да она же блондинка, – хохотнув, отвечает ему мой юрист, которого я узнаю по голосу. – Ты помнишь, как мы бизнес ее отца управляющему за копейки отдали. А тачку ее матери? Она наша золотая жила. Завтра старик заберет ее для своих утех, а нам отвалит бабла, так что сможем уехать в отпуск без проблем.
Закрываю рот рукой, сдерживая крик, рвущийся наружу. Ублюдки! Нелюди! Как они так могут?!
Стоп! Мне надо сейчас подумать о себе! Глубоко дышу, стараюсь успокоиться. Мне нельзя подать вид, что я слышала их разговор.
Разворачиваюсь и иду к Алисе. Громко прошу, чтобы она посидела тихо, а сама, звонко стуча каблуками, прохожу по коридору.
И резко открываю дверь.
Извинившись, забираю рюкзак ребенка и, еще раз уточнив, где и во сколько мы завтра встречаемся, выхожу из кабинета.
И снова я в такси и не представляю, что мне делать. Лев Леонидович знает мой адрес, знает про Алису, знает про маму. И как мне быть? Куда идти?
Вспомнив о юристе Ангелины, матери Артура, звоню ему, радуясь, что сохранила номер его телефона.
Всеми правдами и неправдами прошу встретиться со мной. И когда он соглашается, вместе с Алисой еду к нему на встречу. Уже подъезжая к ресторану, смотрю на себя в зеркало и прихожу в ужас. Щека посинела, тушь кое-где потекла. Какой кошмар! Что обо мне подумала воспитатель Алисы? Я в таком раздрае приехала за своей девочкой, что даже не удосужилась глянуть на себя в зеркало.
Приведя внешний вид в порядок, с уснувшей Алисой на руках выхожу из такси. В ресторане у нас столик с диванами. Укладываю туда свою малышку и повторно рассказываю про ад, который мне пришлось пройти сегодня. Чувство страха вновь одолевает меня, я постоянно оглядываюсь назад, пытаясь разглядеть вновь прибывших.
Сергей, так зовут юриста, внимательно слушает меня, уточняет имена участников и название фирмы.
Немного подумав, уходит переговорить с людьми.
А вернувшись, твердо произносит:
– С ним бороться ты не сможешь, это во-первых. Ты не первая, кто страдает от его, скажем так, желаний. И ты уязвима, у тебя ребенок и мать, которую нельзя взять с собой. Давай так, я помогу тебе спрятаться. Какими активами ты сейчас располагаешь?
– Квартира родителей, машина отца, гараж. Но как раз подходит срок оплаты больничных счетов, поэтому мне опять надо что-то продавать.
– Значит так, готова ли ты продать все и залечь на дно, пока с этим маньяком не разберутся?
– Да, – отвечаю уверенно.
Вопрос нашей безопасности – первостепенен. Я не позволю забрать у меня Алису.
– Отлично. Я стану твоим представителем. А пока спрячу тебя в одной городской квартире. К матери в больницу не ходи. Внесу с секретного счета взнос на полгода вперед, потом расплатишься, как продадим что-то. Картами не пользуйся нигде, поняла? Только наличкой. Делай что хочешь, но не светись, не показывай своего лица. Ты довольно привлекательна, Элла. И это проблема в твоем положении. Особенно для людей, которые не умеют получать отказы, а у нас таких во власти и в бизнесе предостаточно. Поэтому носи маску, очки, еще что-то, но стань незаметной для мужчин.
С этого дня началась мое вынужденное затворничество. Я покрасила волосы в черный цвет, надела темные линзы и стала ходить в маске. Все это продлилось больше двух лет. Сергей продал машину отца, гараж, мою квартиру и купил двушку для меня и Алисы далеко от центра, в новостройке. Я бросила свое обучение, так и не получив диплом.
Были и плюсы в моем скрытом
