зашкаливает, а кончики пальцев покалывает от волнения, когда я открываю его…
— Толик совсем с катушек слетел, — жалуется мама. — На прошлой неделе его в очередной раз попёрли с работы за пьянку. Я всё пыталась подыскать ему новую, но разве у нас в Поляне что-то годное найдёшь? Перебивается с шабашки на шабашку: кому-то крышу починит, кому с огородом поможет, кому дачу построит. Деньги пропивает… Я по соседям ходила, чтобы одолжить Дарине на первое сентября! У неё рюкзак порвался, и тетради нужно купить, а в магазине зарплату задерживают.
— Почему мне не позвонила? — тихо спрашиваю, делая глоток чая.
— Ты и так часто нам помогаешь. Уже неудобно.
— А у соседей удобно?
Сегодняшняя поездка к маме была очередным порывом. Я накупила игрушек, гостинцев, одежды и отправилась в гости в Красную Поляну.
Тянусь к сумочке, которую поставила на угловой диван, достаю кошелёк и отсчитываю купюры. На днях мы с Тимуром с помощью адвокатов урегулировали вопрос наследства. Это было непросто и отнимало много личного времени. Пришли к тому, что он оставляет в покое «Креатив» и вдобавок выплачивает мне приличную сумму денег за долю в «Венте». Деньги пока не поступили на счёт, но этот вопрос, к счастью, полностью решён.
— Вот, — протягиваю маме купюры. — Здесь должно хватить…
— Ой, ну что ты, Свет! Так много!
Она качает головой, но деньги принимает и прячет их в карман цветастого халата.
— Спасибо тебе…
— Если вдруг что-нибудь нужно, не стесняйся. Звони.
Потому что я до сих пор, словно маленькая, с нетерпением жду твоего звонка. По любому поводу.
Этого я вслух, конечно же, не произношу.
— Представляешь, в прошлый раз Толик случайно нашёл мою заначку. Те деньги, которые ты оставила на лечение Дарины. Такой крик поднял! Думал, что мне любовник подачки даёт…
— Мам, а ты не хочешь с ним развестись? — спрашиваю осторожно, вскинув на неё взгляд.
— Зачем? — удивлённо спрашивает мама, садясь напротив. — Так-то он не совсем зверь. Не такой, как твой папашка был. За детьми смотрит, по дому помогает, руку не поднимает. Вон у Катерины, соседки моей, совсем никудышний муж. Гоняет её как сидорову козу. Она вечно в синяках и с выбитыми зубами ходит!
Выдавив понимающую улыбку, отставляю в сторону пустую чашку.
— Ну ты же говоришь, что он пьёт и деньги в семью не носит…
— Светлан, а где я лучше найду? Как одна справлюсь с тремя детьми?
Я стараюсь пропустить тот факт, что мать не считает меня своим ребёнком. В конце концов, она имела в виду тех детей, которые не достигли совершеннолетия. Наверное…
— Тебе легко говорить, Свет. Живёшь с мужем как у Христа за пазухой! Но не всем же так повезло.
— Я развелась с Тимуром, мам. Почти три недели назад.
Она смотрит на меня, широко распахнув глаза.
— Почему не сказала?
Ничего не отвечаю, лишь пожимаю плечами. Как-то так вышло, что о себе я почти не рассказываю. Мама уверена, что у меня всё хорошо. Возможно, именно это известие её и тешит.
В этот момент на кухню прибегает Дарина. Хвастает платьем, которое я ей привезла. Вертится вокруг своей оси, улыбается. Сестре восемь. Взрослая. На два года младше, чем сын Богдана.
Я часто думаю об этой ситуации. Было непросто принять тот факт, что у Тихомирова есть ребёнок. Это серьёзно… И почему-то долго не укладывалось в голове… Да что там! Я до сих пор не могу свыкнуться с этой мыслью. Получится ли у нас? Смогу ли я? Вдруг Саша не примет меня и мы никогда не поладим?
— Безумно красивое платье, — обращаюсь к Дарине. — Померишь ещё тот розовый костюм?
Сестра кивает и уносится в свою комнату.
— Так что у вас с Тимуром произошло? — спрашивает мама. — Такой хороший парень!
— Хороший… Мы нормально разошлись. Почти. Уладили финансовый вопрос на днях. — Заметив, как внимательно мама меня слушает, продолжаю: — Руслан Ильнарович оставил мне долю в своей компании.
Мать помнит его, потому что, пока была в браке с моим отцом, часто пересекалась с Айдаровым. Но это, кажется, было настолько давно — словно в прошлой жизни.
— Хоть кто-то о тебе позаботился!
— Отец не считал меня достойной наследства.
— Всё потому, что не верил, что ты его дочь. Ох, как и грызло его это… — возмущается мама. — Все мозги мне вытрахал!
— Но я… я же его дочь?
Мать резко встаёт и подходит к плите, на которой готовит суп. Поднимает крышку, мешает половником, со звоном опускает её на место. Чёрт… За то короткое время, что мы знакомы, я успела неплохо выучить её характер и привычки.
— Только не говори, что нет…
— Не знаю, Свет! Не знаю! Я встречалась одновременно с двумя парнями. Забеременела. Один слился сразу же. И я вышла замуж за Алима, потому что мать бы меня прокляла.
Я делаю глубокий вдох и часто моргаю, чтобы не заплакать.
— И ты так спокойно об этом рассказываешь? Так спокойно оставила меня с ним один на один, сбежав?
— Алим хоть и сомневался, но очень любил тебя! И ни за что бы мне не отдал!
— Я обещала себе ещё с первой встречи с тобой, что никогда и ни за что не упрекну. Всегда входила в твоё положение и находила сотни оправданий твоему поступку. Мой отец, он… очень тяжёлый! И мне было безумно сложно с ним расти!
— Я хотела как лучше… — сипло произносит мама.
— Ты даже не попыталась.
Я поднимаюсь с места и забираю сумочку. Я никогда не разговаривала с матерью на повышенных тонах, считала, что отец был необоснованно с ней груб, хотя о событиях двадцатипятилетней давности ничего не помню. Но сейчас… Чёрт, она так просто рассуждает о предполагаемом отцовстве! У неё был другой мужчина. Отец сомневался. Знал, что мать его, возможно, обманула. Они друг друга стоили. Одна сбежала, второй — давил на меня изо всех сил, только бы не допустить такого же поведения, как у матери. И сейчас у меня возникает лишь одно желание: во что бы то ни стало защитить ту маленькую девочку по имени Света. Светлячок. Ту, которая ждала у окна возвращения мамы. Ту, которая испуганно выполняла приказы отца.
Я наспех прощаюсь с Дариной и Серёжкой. Обещаю, что в следующий раз привезу больше одежды, сладостей и игрушек. Задарю их! Мне жаль этих детей до слёз. Удивительно даже, откуда у матери двадцать пять лет назад взялось столько смелости, чтобы бросить мужа-тирана. Сейчас её нет. Она оправдывает
