Кристина Лорен - Прекрасный игрок

– Но ты была так расстроена, что даже не приехала домой в то лето, когда он работал с папой.

– Я не приехала домой, потому что пинала балду весь год, а летом мне пришлось ходить на пересдачи, – объяснила Лив. – И я не сказала тебе, потому что тогда папа с мамой узнали бы и прикончили меня.

Я прижала руку к лицу.

– Что-то я совсем растерялась.

– Да чего тут теряться?

В ее тоне появились нотки озабоченности.

– Просто скажи мне, что там у вас на самом деле происходит?

– Мы много времени проводили вместе. Он мне очень нравится, Лив. В смысле он, кажется, мой лучший друг в Нью-Йорке. Потом мы переспали, и на следующий день он вел себя странно. Затем он начал говорить о чувствах, и мне показалось, что он просто использует меня как лабораторного зверька в каком-то странном эксперименте по выражению эмоций. И, прямо скажем, Уилл Самнер заработал не лучшую репутацию среди девушек семейства Бергстрем.

– Значит, ты показала ему красную карточку только потому, что в твоих воспоминаниях двенадцатилетней давности он очаровал меня, а затем разбил мне сердце и бросил?

Я вздохнула.

– Отчасти.

– А в чем состоят остальные пункты обвинения?

– В том, что он редкостный бабник. В том, что он не помнит даже малой доли женщин, с которыми успел переспать. В том, что сначала отшивает меня, а меньше чем через сутки заявляет, что хочет чего-то большего, чем секс.

– Ну ладно, – поразмыслив, сказала Лив. – А он правда, хочет? А ты?

Я снова вздохнула.

– Не знаю, Лив. Но даже если он и правда хочет и если я хочу – как я могу ему доверять?

– Мне будет обидно, если ты останешься в дураках, поэтому я поделюсь с тобой кое-какой конфиденциальной информацией. Готова?

– Нет, совершенно не готова.

Но она все равно продолжила:

– До того, как я встретила Роба, он был настоящей шлюхой. Клянусь богом, его член успел побывать повсюду. Но сейчас? Абсолютно другой человек. Он боготворит ту землю, по которой я хожу.

– Да, но он хотел на тебе жениться, – возразила я. – Ты же не просто его трахала.

– Когда мы только познакомились, то, конечно же, просто трахались. Послушай, Зигги, в возрасте от девятнадцати до тридцати одного с человеком очень много чего происходит. Многое меняется.

– В этом я не сомневаюсь, – промямлила я, представляя низкий голос Уилла, его ловкие пальцы и твердую, широкую грудь.

– Я говорю не просто о физическом превращении юноши в мужчину.

Помолчав, она добавила:

– Хотя и об этом тоже. Если подумать, ты просто обязана выслать мне фото Уилла Самнера в тридцать один.

– Лив!

– Я шучу! – с хохотом воскликнула она, но потом затихла и после паузы добавила: – Нет, вообще-то я серьезно. Пошли мне фотку. Но будет действительно глупо отказаться от знакомства с ним только потому, что ты думаешь, будто он всегда будет вести себя как девятнадцатилетний Дон Жуан. Вот скажи честно: неужели ты не чувствуешь, что сильно изменилась с тех пор, как тебе было девятнадцать?

Я ничего не ответила, только продолжила грызть нижнюю губу и водить пальцем по резьбе древнего буфета моей матушки.

– Для тебя это было всего пять лет назад. А теперь подумай, что ощущает он. Ему тридцать один. За двенадцать лет точно можно набраться ума, Зиггс.

– Черт, терпеть не могу, когда ты права.

Лив расхохоталась.

– Полагаю, твой логический рассудок пытался выстроить из этого что-то вроде силового поля против чар Уилла Самнера?

– Судя по всему, не слишком успешно, – сказала я, закрыв глаза и прислоняясь к стене.

– Боже, это просто чудесно. Я так счастлива, что ты сегодня позвонила. Сейчас я такая огромная и беременная, что во мне нет совершенно ничего интересного. А твои новости грандиозны.

– Разве тебя это ничуть не коробит?

Задумчиво помычав, Лив ответила:

– Вообще-то могло бы, но если честно… Мы с Уиллом… Он был первым парнем, к которому я почувствовала влечение, но этим дело в основном и ограничилось. Я забыла о нем через две секунды после того, как Брэндон Хенли проколол язык.

Прижав руку к лицу, я выпалила:

– Какая гадость.

– Да, и я не рассказывала тебе о нем, потому что не хотела тебя портить и не хотела, чтобы ты испортила все мне, начав рассуждать, как пирсинг влияет на сократимость мышц или что-то вроде.

– Боюсь, этот разговор оставит незаживающие раны в моей душе, – буркнула я. – Можно уже идти?

– Да брось.

– Я действительно напортачила, – простонала я, потирая лицо. – Лив, я вела себя с ним совершенно по-свински.

– Похоже, тебе придется целовать чью-то задницу. Он этим сейчас увлекается?

– О боже! – возопила я. – Все, вешаю трубку!

– Ладно, ладно. Послушай, Зиггс. Перестань смотреть на мир глазами двенадцатилетней. Выслушай его. И учти, что у Уилла есть пенис и это иногда превращает его в идиота. Но в милого идиота. Даже ты не можешь отрицать очевидного.

– Прекрати уже быть такой умной.

– Это невозможно. А теперь вспомни о том, что ты уже большая девочка, и беги исправлять ошибки.

Всю дорогу до дома Уилла я пыталась анализировать воспоминания, сохранившиеся о том Рождестве, и примирить их с тем, что рассказала мне Лив.

Мне было двенадцать, и я была очарована Уиллом, очарована идеей о его отношениях с Лив. Но сейчас, услышав версию Лив о событиях той недели и об их последствиях, я задумалась о том, сколько же из этого произошло на самом деле, а сколько породила моя склонная к драматизму фантазия. Сестра была права. Эти воспоминания сильно помогали мне запихнуть Уилла в ящик стола с пометкой «потаскун» и так же сильно мешали его оттуда извлечь. Так хотел ли он большего? Был ли он на это способен? И чего хотела я?

Застонав, я поняла, что мне придется долго извиняться.

Он не открыл дверь на мой стук, не ответил ни на одно из сообщений, которые я отправляла, стоя под дверью.

Поэтому я прибегла к последнему средству и начала закидывать его дурацкими пошлыми шуточками.

«Какая разница между пенисом и зарплатой?» – набрала я.

Когда ответа не последовало, я продолжила:

«Последнюю женщина уж точно высосет до капельки».

Ничего.

«Что одна сиська говорит другой?»

Нет ответа.

«Ты мой самый верный сисадмин».

Боже, ну и тупость.

Я решилась на последнюю попытку.

«Что бывает после шестидесяти девяти?»

К числу 69 он был неравнодушен, и я надеялась, что хотя бы это выманит его наружу.