Чейз растерянно поблагодарил врача, тот проинструктировал медсестер и удалился. Чейза тут же окружили домочадцы. Лори плакала в три ручья, Сейдж шмыгала носом. Пэт нервно вытирал платком лоб и безжалостно жевал зубочистку.
Лаки звучно хлопнул Чейза по спине.
— Ну, что я говорил? А? И когда ты начнешь мне доверять?
Чейз с достоинством принимал все эти знаки внимания и даже пытался что-то отвечать, но глаза его были прикованы к двери палаты. Как только оттуда вышла сиделка, он извинился и рванулся к жене.
Маленький слабый ночник горел над изголовьем кровати, и свет его, проходя сквозь волосы Марси, порождал единственное трепещущее пятно в сумраке комнаты. Оно тянуло его к кровати, словно магнит, через всю комнату.
— История повторяется, — сказала она. — Помнишь, ты когда-то уже приходил ко мне в больницу.
— Сейчас ты выглядишь гораздо лучше.
— Вряд ли.
— Намного.
— Спасибо.
Она отвела глаза и несколько раз моргнула, но все было бесполезно. Крупные слезы градом катились у нее по щекам.
— Тебе больно, Марси? — Чейз наклонился к ней пониже. — Этот ублюдок ушиб тебя?
— Нет. — Она сглотнула слезы. — Ты успел как раз вовремя.
— Он за решеткой. — Чейз решил не говорить ей пока об убийстве Глэдис Харрисон. — Не стоит тратить на него своих слез.
— Я плачу не поэтому.
Она прикусила нижнюю губу, пытаясь сдержать предательскую дрожь и спустя мгновение сказала:
— Чейз, я понимаю твои чувства по поводу ребенка. Я не хотела тебя обманывать. Клянусь, не хотела. Я, конечно, должна была честно признаться тебе насчет дома, но насчет противозачаточных таблеток я тебе не лгала. Я стала принимать их сразу же, как только мы решили пожениться, но, наверное, чтобы подействовало, их надо было пить заранее. А прошло только два часа. Это произошло тогда, в нашу свадебную ночь.
— Я вообще-то тоже предохранялся.
— Наверное, эта штука прохудилась.
— Ох!
— Говорят, иногда бывает.
— Да, я тоже об этом слышал.
— А раньше у тебя такое случалось?
— Никогда.
— Думаешь, я тебе лгу?
— Нет. Я, гм, был очень силен той ночью, когда… ну, ты знаешь…
Марси подняла на него глаза.
— Наверное, это тогда и случилось.
— Хм-хм.
— Мне очень жаль, Чейз. — Губы ее снова дрогнули.
— Ты в этом не виновата.
— Нет, я говорю о ребенке. О том, что ты чувствуешь себя в ловушке. И ты наверняка думаешь, что сначала я привязала тебя к себе деньгами, а теперь еще и ребенком, которого, ты сам говорил, никогда не захочешь.
Она слизнула из уголков рта набежавшие слезы.
— Надо было сказать мне о том, что ты беременна, Марси.
— Я не могла.
— Тебе всегда хватало мужества говорить мне все, что бы то ни было.
— Раньше я никогда не была столь уязвима. О беременности я узнала, когда ты уехал в Хьюстон. Именно поэтому у меня пропал аппетит, и я так сильно похудела. Из-за этого не стала принимать таблетку, которую ты мне давал по приезде. Я бы непременно тебе рассказала, но ты так сердился из-за дома… А потом началась эта история с Харрисоном. — Она вцепилась в простыню. — Знай, Чейз, я не хочу быть тебе обузой. Ты волен уйти и ничем, никакими условиями я не стану удерживать тебя, если ты захочешь покончить с этим браком.
— Ты хочешь избавиться от меня?
— Конечно, нет.
— Тогда замолчи сейчас же. Я тебя так сильно люблю! — Он улыбнулся, увидев ее ошеломленное, растерянное лицо, наклонился пониже и поцелуем осушил слезы у нее со щек. — Я люблю тебя, Марси. Клянусь Богом, люблю! И он благословил нас.
— Мне казалось, ты в Него больше не веришь.
— Я верил всегда. Просто был зол на Него.
— Чейз, — вздохнула Марси. — Ты правда меня любишь?
— Всем сердцем!..
Она провела пальцами по его лицу, волосам, губам.
— С тех пор как я себя помню, я люблю тебя. С детства…
— Знаю, — мягко ответил он. — Но понял только сейчас. Я не такой догадливый, как ты. Мне нужно время, чтобы во всем разобраться. Например, до сих пор не возьму в толк, почему ты мне не сказала о ребенке. Я помог бы тебе справиться со всем этим кошмаром.
— Помог?
— А что такого?
— Вспомни день, когда я привезла тебя домой. Ты еще потом ел чили. Помнишь, как мы заспорили, когда я сказала, что тебе пора кончить горевать, что это тебя разрушает. А ты ответил: «Вот когда потеряешь любимого человека и своего ребенка, тогда и будешь вправе говорить, что я расклеился». Только когда угроза потерять тебя стала реальной, я поняла, как изматывает сердечная боль, как при этом распадается жизнь и ты с нею. Теперь я представляю, что ты чувствовал после смерти Тани. Видимо, некий инстинкт самосохранения заставляет нас уйти в себя, когда нам кажется, что мы никому не нужны.
— Больше у нас этой проблемы не будет.
Светлая улыбка озарила ее залитое слезами лицо.
— Нет, больше не будет!
Чейз поцеловал ее, глубоко и нежно, и удивился, как это он до сих пор не понимал, что особый вкус ее поцелуя — это любовь. Он знал, что никогда не насытится ею.
— Наверное, ты была права, Марси, что не сказала мне о ребенке, — прошептал он. — Вряд ли до сего момента я хотел бы услышать о нем.
— А теперь, когда ты знаешь? Теперь что?
— Полный порядок! — Своей огромной ручищей он накрыл весь низ ее живота. — Я очень рад, что у нас будет ребенок. Поскорее выздоравливай, чтобы мы втроем отправились домой.
— Домой?
— Домой.
— Эта плодовитость просто угнетает, — насмешничала Сейдж.
— Что значит «плодовитость»? — полюбопытствовал Лаки.
— Ха, прекрасно!.. — не унималась сестра. — Особенно интересно услышать этот вопрос от тебя.
Все Тайлеры собрались на ранчо, чтобы отпраздновать три недели со дня рождения маленькой Лорен. Наелись до отвала немецкого шоколадного торта. Девочка, прикрытая одеяльцем, жадно сосала материнскую грудь. Гордый отец, казалось, в любой момент готов был помочь.
— Знаешь, чего мне не терпится дождаться?
— Полегче, Сейдж! Ты никак не научишься молчать, когда надо. — Чейз, играя локонами Марси, нашептывал ей на ухо какие-то озорные шутки, но оторвался от этого приятного занятия, чтобы предостеречь сестру.
Не обращая внимания на Чейза, Сейдж продолжала дразнить второго брата:
— Мне не терпится дождаться, пока какой-нибудь парень не попытается приударить за Лорен. Эх, поприсутствовать бы при этом! Ну и полюбуюсь же я тогда на тебя, Лаки.
Лаки взял ребенка на руки, чтобы Девон могла застегнуть блузку, и яростно сверкнул глазами в сторону сестры:
