— Дашенька!
Появление Кирилла заставило Дарью вздрогнуть. В глазах ее заискрилась смущенная улыбка.
— Да?
— У меня плохие новости, — он бросил раздраженный взгляд на пилота, — нужно серьезно поговорить.
— Я вам мешаю? — поинтересовался молодой нахал в летной форме, как будто сам не мог сообразить, что к чему.
— Нет, — поспешила вмешаться испуганная Морозова. До чего же бестолковый народ эти женщины!
— Может, в таком случае познакомимся? — спросил Кирилл, скрипя от злости зубами. — Меня зовут Кирилл Николаев, сценарист и актер.
— Андрей Антонов, — пилот замялся, словно размышляя, стоит ли вдаваться в подробности, и потом стыдливо признался: — Второй пилот.
— А-а-а, — уловив внутренний конфликт молодого человека, тут же поддел Кирилл, — а я думал, это вы пилотировали наш самолет. Рейс 777.
— Нет, — Антонов бросил на актера испепеляющий взгляд, — пилотировал командир. Я — всего лишь второй.
— Ясно, — Кирилл усмехнулся, — член экипажа. А я хотел было сделать вам комплимент. Не припомню такой же мягкой посадки, хотя много летаю.
— Спасибо, — Антонов, к удовольствию Кирилла, позеленел от злости, — я передам командиру. До свидания, мне пора ехать в отель!
Кирилл, едва удержавшись от прямодушного пожелания «скатертью дорога», вдруг поймал себя на том, что Антонов напоминает ему кого-то. Где-то он уже видел этот надменный взгляд и гордую осанку. Несмотря на юный возраст, Андрей был словно пропитан жизненным опытом. Николаев на секунду прикрыл веки: да, те же пронзительные глаза, волевой подбородок, густые, чуть нахмуренные брови. Черт!!! Это же его собственный Сергей Громов! Чем дольше Кирилл смотрел вслед уходящему летчику, тем отчетливее понимал, что именно так он и представлял себе главного героя будущего фильма! Он словно сошел со страниц сценария прямиком в жизнь.
— Постойте! — забыв про Дашу и жизненно важный разговор, он бросился вслед за Андреем.
— В чем дело? — недовольно обернулся Антонов.
— Дело, — Кирилл старательно сдерживал внутреннее возбуждение, — дело в том, что я собираюсь снимать фильм. Про авиацию. Главный герой — пилот, причем очень похожий на вас!
— Ну и? — Щеки Андрея чуть заметно порозовели.
— Ну и мне хотелось бы с вами пообщаться, расспросить. Как профессионал, вы можете стать консультантом фильма.
— Не знаю, — Антонов тщательно скрывал польщенное самолюбие. — А что вдруг про летчиков решили снимать?
— В детстве мечтал стать пилотом, — сознался Кирилл, моментально забыв о недавней своей неприязни в адрес Антонова, — только вот в летное училище меня по зрению не взяли.
— А в какое училище поступали? — заинтересовался Андрей.
— В Ульяновское.
— А-а-а, — он наконец растаял, — и я его окончил!
Кирилл кивнул.
— Вот вы мне, — Антонов улыбнулся Кириллу и, взяв его под локоть, вернул к растерявшейся Даше, — как человек искусства скажите. Почему почти во всех книгах и фильмах об авиации пилоты — алкоголики и бабники, а стюардессы — чуть ли не…, в общем, сами все знаете.
— Не везде, — Кирилл поперхнулся, вспомнив собственный сценарий.
— Может быть, и не везде, но часто! — Антонов пожал плечами. — Надоело, честное слово! Неужели надо всех под одну гребенку? Без разбора.
— Вот, — Кирилл опустил глаза, — я и хотел разобраться. Другой фильм снять. Без этих, без бабников. Поможете?
Он торопливо достал из кармана свою визитную карточку и протянул ее Андрею. Николаев вдруг понял, что встреча с Антоновым в аэропорту, как и вся череда произошедших за эту ночь событий, не случайна. Судьба явно вкладывала в нее определенный смысл.
— Посмотрим, — Антонов взял визитку, — сценарий надо почитать.
— Хорошо, — Николаев торопливо кивнул.
— Увидимся, — улыбнулся ему Андрей, — надеюсь, вы не откажетесь лететь с нами в Бангкок.
— Не откажусь, — пообещал Кирилл, удивляясь тому, как легко он принял это решение.
Разговор с Андреем заставил Кирилла серьезно задуматься над тем, что многие вещи в его сценарии действительно придется менять. Удивительно, но ни Кристина, ни Ривман, ни профессиональные критики не могли заставить его поверить в свои ошибки. Даже письмо Джереми Кирилл не принял всерьез, оценив его как брюзжание старого продюсера. «Ты не хочешь до конца разобраться в сути вещей, — писал Джереми, — тебя волнует эпатаж, пикантные моменты, которыми ты в избытке напичкал фильм. Думаешь, интересно пять минут (!) смотреть, как экипаж напивается у бассейна, а потом командир выбирает себе на ночь стюардессу? Как второй пилот две минуты (!) ползает по отелю на четвереньках, потому что пьян настолько, что не может встать? Как твои герои глупо шутят друг над другом (пять сцен) или говорят ни о чем (пятнадцать картин)? Я возьмусь за твой сценарий — в нем есть определенная сила, — но только когда увижу настоящую идею! Пойму, что именно ты хотел сказать человечеству. Тебе нельзя отказать в динамике, в умении создать эмоциональное напряжение и замысловатый сюжет. Прекрасно получилась сцена с разошедшимися в последнюю секунду самолетами — я бы сделал ее ключевой. Но помимо сюжета, дорогой мой, должен быть смысл. Лично мне он пока не ясен. Подумай».
Теперь, побывав на рейсе 777, увидев работу экипажа, Кирилл начал осознавать, что его сценарий и вправду не рассказывает о том, в чем заключается смысл жизни людей, знающих вкус неба. Что наступит момент, когда его фильм выйдет на экран, и все сотрудники авиакомпаний, посмотрев его, разочарованно вздохнут. Слишком уж хотелось ему эпатировать публику, слишком настырно стремился он вскрыть человеческие грехи. То ли из-за существующих в обществе стереотипов, то ли, как сказала Кристина, из-за собственной зависти к этим людям, допущенным в рай…
— Кирилл, — услышал он словно издалека голос Даши, — вы хотели со мной поговорить?
— Да-а. — Он посмотрел в ее глаза: карие, с золотыми прожилками, словно заполненные изнутри светом.
— Я слушаю, — она улыбнулась.
— Дашенька, ты, — Кирилл замолчал, с трудом возвращаясь к реальности, и потом, к собственному изумлению, произнес: — Ты мне нравишься…
— Кирилл, — Морозова отступила на шаг, улыбка слетела с ее губ, — вы сейчас роль репетируете?
— Какую?! — не понял он.
— Не знаю, — Даша усмехнулась, — наверное, очередного героя-любовника.
— Даша, — Кирилл очнулся от наваждения и вернулся в образ самоуверенного самца, — я не часто в жизни бывал так честен!
— Вы, — щеки ее покрылись румянцем, глаза забегали, — вы только это хотели сказать?
