– Да, да, да, – выдохнула Ники, чувствуя приближение пика. Трепеща на самой грани, она с радостью подчинялась любым его требованиям.
И Джонни удовлетворенно улыбнулся – и это мужчина, который всегда гордился тем, что не испытывает необходимости в духовной близости с женщиной.
– Можешь кричать, если хочешь, – пробормотал он. Внезапно открытая для себя роль властного хозяина позволяла ему дать такое разрешение. – Здесь тебя никто не услышит.
Не заметив этого нового для Джонни чувства собственности, Ники подумала только об одном: «Откуда он знает, что я пытаюсь подавить крик?» Но уже через секунду это перестало иметь значение, потому что Джонни снова мощно заработал бедрами – вверх и вниз, вверх и вниз, – и снова, и снова… С такой силой, что оргазм взорвался стремительно и жарко, и из горла Ники исторгся крик наслаждения.
Экстаз захлестнул ее волнами высотой в десять футов, пылающими, пенными волнами, подхватившими ее на самый гребень, и она парила там, в вышине, в мерцающем, раскаленном, невероятно чувственном океане блаженства.
Джонни вовсе не был таким уж бескорыстным, как могло показаться, особенно теперь, когда необходимость контролировать себя отпала. Даже с этой женщиной, значившей для него столько, сколько не значила ни одна женщина в мире. Он дожидался Ники из учтивости, но теперь ускорил темп, чтобы присоединиться к ней, и они кончили одновременно.
Однако, как все хорошее, и это блаженство оказалось недолговечным. И не важно, насколько утонченным было наслаждение, их одержимость друг другом никуда не исчезла. Единственный оргазм не смог утолить аппетит, так долго сдерживаемый – да, понятие очень относительное, – но сильный для тех, кто корчился в тисках плотского колдовства.
– Что ты ответишь, если я предложу тебе остаться здесь, со мной? – пробормотал Джонни. Он все еще находился в ней, но почему-то не испытывал удовлетворения. Его мучила непонятная потребность обладать ею.
Пылающий взгляд Ники натолкнулся на хмурое выражение его глаз.
– Здесь? – шепнула она, недвусмысленно шевельнув бедрами, чем вызвала у Джонни новый прилив желания.
– Точно, – прорычал он. Где она выучилась этому трюку? – И здесь тоже, – он с силой вонзился в нее, – и здесь, – новый быстрый рывок, – и здесь, – задохнувшись, торжествующе воскликнул Джонни. Его член, уже снова в полной готовности, заполнял Ники до отказа.
– Как скажешь, – промурлыкала она, млея от удовольствия. – Я сделаю все, что ты хочешь, и тогда, когда ты этого захочешь.
Такая внезапная и полная уступчивость потрясла Джонни, и его естество с невероятной скоростью начало увеличиваться в размерах. Боже, он никогда не требовал подчинения, ему это даже в голову не приходило! Секс всегда был очень простой вещью. Никаких обязательств.
– Ты будешь отдаваться мне всю ночь, – хрипло и страстно заявил Джонни, взяв лицо Ники в свои ладони. – А на утро мы продолжим.
– Утром я должна идти на работу. – Вожделение в ее глазах никак не вязалось с угасающим тоном.
– Ничего не выйдет, – бесцеремонно ответил Джонни. – Потому что я в тебе. – Одним плавным толчком он измерил глубину ее лона, с такой силой ударив головкой члена в матку, что Ники ахнула.
Но заговорила она так же пылко, как и он:
– И долго ты собираешься оставаться во мне?
– Столько, сколько пожелаю, – хрипло произнес Джонни.
При очередном толчке Ники едва не задохнулась, но в следующую секунду одарила Джонни сладкой соблазнительной улыбкой:
– А можно мне тоже кончить?
– Может быть – если будешь хорошо себя вести.
– А что я для этого должна делать?
– Все, что я скажу.
– А если мне не захочется? – К этому моменту Ники так возбудилась, что Джонни не мог этого не почувствовать.
– Все равно придется. – Как будто она может отказаться с таким влажным лоном. Внутри пульсировало бесстыдное возбуждение.
– Может быть, я все-таки и захочу, – выдохнула Ники.
– С такой ненасытной киской, как у тебя, обязательно захочешь.
– А почему нет, если у тебя такой большой член? – В мгновение ока Ники снова стала непокорной, как прежде.
– Значит, ты спишь с каждым, у кого большой член? – Его злая усмешка встревожила Ники.
– И что я должна тебе ответить?
– Догадайся! – Голос его звучал грубо, даже жестко. – И лучше тебе не ошибаться!
– Я хочу только тебя.
Улыбка Джонни сделалась нежной.
– Умная девочка. – Это совершенно необъяснимо – ее ответ действительно много значил для него. Что еще более непостижимо, мысль о том, что она может заниматься сексом с другими мужчинами, была просто убийственной. – Обхвати меня ногами, – грубовато приказал Джонни, прижав Ники к себе. – И дай мне почувствовать, как твоя киска двигается по моему члену. Ну же, детка, шевелись. Я хочу, чтобы ты двигалась.
Не следовало выполнять это требование. Никого другого Ники и не послушалась бы. Но пенис Джонни предлагал ей невероятное удовольствие, и она не могла противиться вожделению.
Она повиновалась.
И Джонни подарил ей ответное наслаждение – не грубое, а искусное и тонкое.
Его жаркое прерывистое дыхание обжигало ей шею. Ники чувствовала, как напряжены его руки, направляющие ее бедра, поддерживающие ее, ослабляющие хватку, чтобы она могла двигаться… А потом в диком нетерпении он резко скинул ее ноги со своей талии и горячечно прошептал:
– Шире. Раздвинь их шире.
И вонзился еще глубже с безрассудством, которое Ники с жадностью встретила.
Оба они были словно охвачены безумием, которое могло бы их встревожить, будь они в состоянии мыслить здраво.
Они этого не могли. Они были беспомощны перед бурей, которая сотрясала обоих, и лишь рычали и кричали и были полны жадного сладострастия, а ярость страсти лихорадочно стремилась к пределу.
И тогда их безумие достигло пика, а после оба они без сил рухнули на постель.
Шторм отбушевал, и наступило странное спокойствие.
Лежа на спине, прикрывая глаза рукой, Джонни набрал в легкие побольше воздуха и на выдохе произнес:
– Извини. Я еще никогда… вот так…
Ники блуждающим взглядом смотрела в потолок, прерывисто дыша.
– Я… тоже…
– Это… просто игра.
– Я… з-знаю…
– Прошу прощения… за то, что приказывал. – Он уже почти хотел, чтобы этого не было.
– Наверное, я тоже… сказала лишнего… Давай просто забудем об этом.
«Как будто это возможно», – подумала Ники, все еще продолжая хотеть его вопреки здравому смыслу и рассудку.
Убрав руку от лица, Джонни повернулся к Ники и, чувствуя, что постепенно приходит в себя, улыбнулся:
– Все забыто. Так?
– Точно, – ответила она, глядя ему в глаза и надеясь, что в темной комнате будет незаметно, что она недостаточно убедительна.
