— Миссис Грант обожала шляпки, — вставая, заметила миссис Данверз. Она прошла в другой конец кухни и вернулась с тарелкой домашнего печенья: арахисовое масло с шоколадной стружкой.
Шайлер взяла одно и откусила кусочек.
— Очень вкусно, — похвалила она. И тут же вернулась к разговору и наставительно произнесла: — Я могу лично засвидетельствовать любовь Коры к шляпкам. В ее чулане хранится, должно быть, несколько сотен шляпных картонок.
Как всякий достойный своего звания адвокат, Трейс мягко вернул очевидца давних событий к исходному пункту:
— Что же приготовил Ричи в подарок своей матери?
— Он собственными руками смастерил диадему из кусочков проволоки, серебристой фольги и цветного стекла.
— Это ее мы и нашли на дне колодца прошлой ночью, — поняла Шайлер.
Лысая голова утвердительно кивнула.
— Поскольку торжественное празднование дня рождения Коры должно было состояться вечером, Герберт Грант повел нас с Ричи смотреть колодец днем.
Шайлер вдруг стало трудно дышать.
— И что же произошло?
Адам проглотил комок в горле. В его глазах стояли слезы, а голос заметно дрожал, когда он прошептал:
— Это такая трагедия. Такая тяжелая утрата.
Трейс похлопал пожилого человека по плечу, пытаясь его успокоить:
— Все в порядке, Адам. Мы понимаем, ночь была длинной и трудной. Закончите свой рассказ в другой раз.
Внимательные золотистые глаза на другом конце стола встретились с его взглядом.
— Да, возможно, в другой раз вам будет легче.
Адам провел тыльной стороной ладони по щеке.
— Нет, я хочу закончить сейчас. Мне это необходимо, — севшим голосом сказал он.
— Не торопитесь, — ласково посоветовала миссис Данверз.
— Миссис Грант дала нам по монетке, чтобы мы бросили их в колодец, загадав желание. Ричи был первым. Понимаете, он хотел загадать что-нибудь необыкновенное в честь маминых именин. — Пожилой джентльмен остановился и несколько раз глубоко вздохнул. — В этот момент все и произошло. — Голос рассказчика превратился в шепот, а лицо сморщилось.
В кухне стояла мертвая тишина.
Единственным, что ее нарушало, было тиканье часов на стене, гудение холодильника в углу и тихое посапывание Бадди, лежавшего под столом.
Никто не вымолвил ни слова.
Никто не торопил Адама продолжить его рассказ.
Он продолжит, когда сможет.
Когда Адам Коффин заговорил снова, его голос звенел от сдерживаемой печали, порой почти срываясь — казалось, голос принадлежал совершенно другому человеку:
— Я все помню до сих пор. Ричи засмеялся от радости — он был такой славный мальчуган, — когда наклонился, чтобы бросить свою монетку в колодец. В этот момент диадема выскользнула из его руки и полетела вниз.
Трейс видел, как все сидящие за столом затаили дыхание. Ждали, когда Адам скажет им о том, что они и так уже знали в глубине сердца.
Адам сидел не шелохнувшись, словно выточенный из камня.
— Ричи потянулся за ней. Но он наклонился слишком сильно. Прежде чем мы с мистером Грантом успели хоть что-то сделать, Ричи упал в колодец. Он ударился головой о камни и лежал на дне, рядом с диадемой, абсолютно недвижимый. Его ноги подогнулись, а вокруг золотисто-рыжих волос расплылось пятно крови.
Миссис Данверз первой нарушила тишину. Она достала из кармана своего фартука носовой платочек и промокнула им глаза:
— Бедная, бедная миссис Грант.
Дав волю слезам, Адам скороговоркой закончил свой рассказ:
— Спеша помочь своему сыну, они, конечно же, забыли про диадему. Ричи умер той же ночью от тяжелой травмы головы. Мистер Грант приказал на следующий же день закопать колодец, и сад был закрыт. На следующий год Герберт Грант умер, и Кора осталась одна.
— Будь осторожна в своих желаниях… — прошептала Шайлер.
Адам выпрямил спину и откашлялся.
— Кора никогда не винила в случившемся ни своего мужа, ни кого-либо другого.
— Кроме себя, — предположил Трейс.
— Я обвинял себя, пока Кора не взяла меня под свое крыло и не дала понять, что я ничем не мог помочь Ричи. Разумеется, я не мог заменить ей сына. Как и Кора не могла заменить мне моих родителей после их кончины. Но спустя годы я думаю, что сложившиеся между нами отношения были чем-то вроде дружбы, мы стали опорой друг другу.
— Вы были ей хорошим другом, Адам, — заверил его Трейс. — И я верю, что Кора по-своему, насколько это было возможно, любила вас, как сына.
— Спасибо, Трейс, — произнес старик. — Это значит для меня больше, чем вы можете себе представить.
— У вас у всех совершенно измученный вид, — заявила Эльвира Данверз, отодвинув свой стул и поднявшись на ноги. — Пора и отдохнуть.
— Я порядком подустал, — признался Адам Коффин.
Миссис Данверз, как генерал, обращающийся к своим войскам, взяла командование на себя:
— Вам незачем возвращаться в «Вязы», мистер Коффин. Для вас приготовлена гостевая комната, в которой вы можете устроиться со всеми удобствами. В примыкающей к ней ванной есть свежие полотенца и уютный шерстяной платок для Муза.
— Спасибо, — просто ответил мужчина. Экономка посмотрела на всех троих:
— Я разбужу вас к обеду.
Трейс Баллинджер вытянувшись лежал на огромной кровати в своей комнате и смотрел в потолок. Несмотря на четкие указания миссис Данверз, он вовсе не собирался спать.
Во-первых, сна не было ни в одном глазу.
Во-вторых, ему не давал покоя один вопрос.
Как сказать женщине, что ты ее любишь?
Трейс сделал глубокий вдох, вытянул руку и рассеянно почесал пса за ухом.
— Не думаю, чтобы у тебя были какие-нибудь соображения на этот счет, Бадди.
Когда он впервые понял, что любит Шайлер?
— Если честно, не в ту дождливую ночь, — сообщил он своему собеседнику — Бадди. — Хотя, надо признаться, ее ножки сразу произвели на меня впечатление.
Бадди поднял голову и уставился на своего хозяина.
— Знаю-знаю. Красивые ноги здесь не играют большой роли. Но с чего-то же любые отношения должны начаться, — предположил он. — Вот взять, например, наши.
Как мужчине признаться женщине в любви?
Он может преподнести ей цветы и подарки. Может поцеловать ее, нашептывая на ушко ласковые слова.
Может заниматься с ней любовью.
Часто. Очень часто. Вложив в это всего себя — тело, сердце и душу.
«А может, — со вздохом признался себе Трейс Баллинджер, — просто сказать ей об этом».
Она стояла на берегу реки.
Вечер был теплым и каким-то успокаивающим. На ясном небе взошла полная луна.
— Ты просила меня отпустить призраков с миром, Кора, и я думаю, пришла пора это сделать. — Шайлер помолчала. — Твоих призраков и моих. Сейчас я понимаю, почему ты тогда отослала меня отсюда. Ты была испуганной старой женщиной. Ты боялась, что любого, кого ты осмелишься полюбить, у тебя отнимут. — В голосе Шайлер звучали печаль и понимание. — Возможно, я шла по тому же пути, но ты спасла меня от этого одинокого жребия, и я всегда буду тебе за это благодарна. — Шайлер набрала побольше воздуха в легкие и выдохнула. — Я не буду бояться любить.
