— Пока сам не проверю — не поверю.
И я, разумеется, не стала его отговаривать.
Электричка притормаживает и я, спокойно кивая любимому, выхожу за ним на пустынный перрон. До этого я дважды бывала в этой деревне глухой ночью, и тогда отсутствие людей на улице меня не смутило, но отчего сейчас, в полдень, тут так мрачно?
Быстро идём по направлению к дому матушки, практически не проронив ни слова. Андрей идёт позади, прикрывая мой тыл своей широкой спиной, и от этого мне дышится значительно легче. Не пугают меня ни сучковатые деревья, ни старое мрачное кладбище с покосившимся крестами.
Всё это уже я видела. Дважды.
— Пришли.
Кидаю обеспокоенный взгляд на особняк деревенской гадалки, и у меня под рёбрами начинает щемить сердце. Что-то случилось за время моего отсутствия, я это чётко ощущаю каждой клеточкой своего тела.
Но что?
Ведь я, как и просила матушка, приехала к ней третьего июня.
Вжимаю белую кнопку звонка до упора, и чёрная кованая калитка моментально распахивается.
— Вы к кому?
На пороге стоит полная одышливая женщина, замотанная во всё чёрное, с головы до ног и смотрит на меня небесными, по-детски наивными глазами.
— К матушке. Она гадала мне и просила сегодня явиться. Что-то случилось?
— Померла она. Сегодня — девять дней, поминки.
Горький комок встаёт в горле, и я ловлю ртом тёплый летний воздух, отчего-то раскалившийся до максимальных значений. Она знала, что умрёт. Я ведь видела, как она плохо себя чувствовала и не помогла. Ничего не сделала.
Ноздри сами собой активно втягивают воздух, а глаза моментально становятся мокрыми от слёз.
— Не плачьте, она сильно болела, ей бы никто не помог.
— Вы думаете?
Поднимаю мокрое от слёз лицо на полную женщину, испытывая при этом испепеляющее чувство потери, выжигающее меня изнутри.
— Знаю. Понимаете, она как будто знала, когда именно умрёт. Подготовилась. Оставила в своей каморке кучу конвертов с посланиями для разных людей. Идите, ложку кутьи отведайте да возьмите свой.
Женщина призывно распахивает передо мной дверь дома и я, на негнущихся ногах иду в ту самую комнатку, в которой матушка и увидела на своих картах моего Зверя. Женщина подаёт мне на ложке холодную рисовую кашу с добавлением изюма и орехов, и я машинально проглатываю эту липкую субстанцию.
— Где ваше послание, найдёте?
На круглом столе, по-прежнему накрытом бархатной скатертью, лежат крошечные конвертики, подписанные нехитрым способом. На некоторых — только имена, где-то — какие-то странные обозначения, а кое-где — замысловатые рисунки. Впериваюсь взглядом в конверт, лежащий посередине стола.
Мой. Определённо.
На нём, крючковатыми буквами выведено аккуратным почерком — «Зверь».
— Вот моё послание.
— Забирайте, всего хорошего.
Благодарю полную женщину, и быстро выскальзываю на улицу, попав в крепкие руки любимого. Ноги трясутся от нахлынувших переживаний, но я поспешно иду по направлению к кованой калитке — не хочу читать это здесь, на территории зловещего опустевшего дома.
Оказываемся в деревне, и я опускаюсь на обычную деревянную лавочку, выкрашенную зелёной краской.
— Посмотрим?
Демонстрирую любимому белоснежный крохотный прямоугольник с его фамилией и быстро разворачиваю бумагу, от которой исходит странный, сладковатый запах.
«Одна только любовь способна излечить от любви. В добрых руках твой Зверь ласковым телёнком окажется, только не забудь про свои тридцать три года».
Глаза бегут по строчкам, а сердце ухает куда-то в область желудка. Андрей читает послание, заглядывая на лист бумаги из-за моего плеча, и я слышу, как из его груди вырывается сдавленный хрип.
— Ты что-нибудь понимаешь?
Киваю, убирая загадочное послание в сумочку, и сглатываю вязкий комок, стоящий в горле.
— Может, и мне расскажешь?
Зверь мягко берёт меня пальцами за подбородок, приподнимая его, и встречается с моим мечущимся взглядом своими спокойными, как море, глазами.
— Мне замуж нужно выйти до своего тридцатитрёхлетия.
Чёрт.
Не хотела этого говорить, чтобы он не подумал, что я давлю.
Прячу взгляд в зелёную траву под ногами и отчаянно прислушиваюсь к биению своего сердца. Прекрасно осознаю, что Андрей только начал бракоразводный процесс, что это всё быстро не делается, а у меня осталось не так много времени.
— Так в чём же дело?
Пожимаю плечами.
— Ты ещё не развёлся, а заявление в ЗАГС нужно загодя подавать, нас никто не распишет вот так, с бухты-барахты.
— Алиса не будет тянуть с разводом, мы с ней уже обговорили все нюансы, так что через полтора месяца я буду совершенно свободен, как птица. Ну, а если ты хочешь побыстрее выйти за меня замуж, то для этого тоже есть один нехитрый способ.
— Какой?
— Забеременеть! А там, со справкой из женской консультации, нас распишут в два счёта!
— И ты… Ты действительно этого хочешь?
— Конечно, глупышка.
Зверь мягко припадает к моим губам, оставляя на них еле ощутимый, практически невесомый след. Это сладкое касание цепляет меня за живое, затрагивая струны души и разносится эхом по всем клеточкам тела.
Прижимаюсь к любимому, чувствуя порыв тёплого летнего ветерка, и блаженно прикрываю глаза. Моя любовь к Андрею излечила мою душу от всего, что её когда-либо терзало и беспокоило. Я стала другой, возродилась как птица Феникс из пепла и восстала для создания новой семьи. И пусть к нашему счастью нас привела узкая извилистая тропа глухой подмосковной деревушки, у меня нет сомнений — всё обязательно будет хорошо.
*****
