— Как мы это исправим? — покачал головой Горин задавая, скорее, риторический вопрос и то, самому себе. — Ты сама сказала — договор купли-продажи законен, все чисто, а доказать, что Настя врет практически невозможно! Я ведь и вправду давал детям работу, они, да и все это подтвердят, — устало вздохнул мужчина. Он уже смирился с тем, что его ферме конец.
— Хочешь сказать, что у тебя есть решение? — с сомнением спросила Громова.
— Да, я собираюсь подписать договор и вернуться с матерью в Москву, — кивнул Костя, все еще смотря на окрестности фермы, прощаясь. Мужчина не мог видеть, как загорелись от счастья глаза Анны, ведь она столько лет мечтала вернуть Горина в столицу. А ведь ей даже не пришлось прикладывать особых усилий — он позвонил ей сам, принял решение продать землю и теперь вернется в Москву с ней.
— Я поддержу тебя в любом твоем решении, ты же знаешь! — нежно протянула женщина, дотрагиваясь до заросшей щеки Константина. Она нежно улыбнулась, смотря на него как прежде, как будто и не было этих двух месяцев.
Вот только мужчина, прекрасно понимая, что его мысли дурны и неправильны, все равно хотел сейчас оказаться рядом с другой женщиной — посмотреть ей в глаза, почувствовать ее руки на своем лице и прикоснуться к её теплым мягким губам.
В это же время, Москва.
Сегодня Инна Изонова, впервые за долгое время, шла на работу воодушевленная и в предвкушении подписанного договора с Гориным о продаже земли ее телеканалу. Рано утром ей позвонили и срочно вызвали на работу, ссылаясь на срочное совещание с акционерами. Женщина не могла знать наверняка, но шестое чувство подсказывало ей, что эта встреча принесёт в ее жизнь перемены, возможно хорошие премиальные в конце квартала и уйму слов благодарности от начальства.
Когда Инна переступила порог конференц-зала, улыбаясь своими белоснежными винирами, то еле сдержалась, чтобы удивленно не округлить глаза. За длинным овальным столом сидело всего три человека, во главе — незнакомая ей женщина.
Незнакомка самодовольно ей улыбалась, растянув пухлые губы в улыбке, накрашенные алой помадой. На ней был строгий пиджак белого цвета с черными вставками по бокам и на воротнике. Её белокурые волосы были уложены волнами, а в ушах сияли серьги с большими черными бриллиантами. Она отвела от Изоновой взгляд своих карих глаз и посмотрела на циферблат часов из белого золота.
— Вы так пунктуальны, Инна Игоревна, хорошее качество, — усмехнувшись произнесла женщина. — Присаживайтесь, что же Вы стоите, — сказала она, вытянув вперед ладонь, приглашая Изонову присесть. — Начнем, господа? — обратилась незнакомка к мужчинам, сидящим по обе стороны от нее.
— К-как скажете, Лариса Дмитриевна, — кивнул один из акционеров. — Инна Игоревна, я имею честь представить Вам Воскресенскую Ларису Дмитриевну. С сегодняшнего дня она является главным акционером нашего телеканала, — представил белокурую незнакомку мужчина. — Лариса Дмитриевна, кажется, Вы хотели что-то сказать?
— Да, спасибо, — мило улыбнулась ему женщина. — Для меня большая честь стать частью вашей семьи, но, как нам всем известно, мир не стоит на месте и, как всегда это бывает, наступает время перемен! — довольно произнесла Воскресенская, переводя взгляд своих карих глаз на Инну. — Вы согласны со мной, Инна Игоревна?
— Безусловно! — радостно воскликнула Изонова, ожидая чего-то феноменального от этой восхитительной женщины, которая уже ей нравилась. — У меня даже есть пару предложений по ребрендингу нашего телеканала, как у Главного редактора, — уточнила она.
— Правда? — усмехнувшись уточнила Лариса Дмитриевна, приподняв бровь. — Мне приятно, что Вы так воодушевились и готовы к работе, Инна Иго…
— Можно просто «Инна»! — воскликнула Изонова, принимая фальшивую доброжелательность Воскресенской за искреннюю.
— Инна, — улыбаясь кивнула женщина. — Вот только мне кажется, что должность Главного реактора Вам не совсем подходит, — начала издалека Воскресенская, поджав губы. — А вы как думаете?
— О-о, мне кажется Вы правы, — кивнула Изонова в полной уверенности в своем скором повышении. — Я рада, что Вы заметили мой профессионализм и стремление добиться большего в этой сфере.
— Ваше стремление невозможно было не заметить, Инна, — усмехнулась Воскресенская. — Я даже позволила себе узнать о Вас и Ваших заслугах чуть больше, а Ваши методы работы это… что-то неподражаемое, — протянула женщина, изображая восхищение. — Прошу, коллеги, ознакомьтесь! — воскликнула она, протягивая мужчинам папки из стопки, что все это время лежали перед ней. — О, Инна, и Вы тоже посмотрите на свои феноменальные методы, которые Вы применяете в работе, — Воскресенская пустила через весь стол папку, которая, проскользнув по стеклянной столешнице стола, оказалась прямо в руках Изоновой.
— Что это? — шокировано воскликнул мужчина, поправляя свои очки в толстой деревянной оправе.
— О-о, это электронные письма Инны Игоревны, её телефонные разговоры с прокурором и одним продажным полицейским. Фотографии с места встреч, где она передает деньги людям, которые делают за нее грязную работу, — объяснила Лариса Дмитриевна, все это время, не сводя с Изоновой насмешливого взгляда. — Вы только представьте каких размеров скандал может возникнуть, если эта информация просочится в СМИ или эти люди заговорят…
— Это…это…Вы не имели права! Это частная собств…,- кричала Изонова, в считанные секунды покраснев.
— Ошибаетесь, — гадко улыбнувшись протянула Воскресенская. — Компьютер, на котором содержится вся информация, в том числе Ваши эмейлы — собственность телеканала. А еще, Вы, наверное, забыли, что все это время Ваши счета оплачивал телеканал, в том числе сотовую связь.
— Н-но, я просто выполняла свою работу! — воскликнула женщина в попытке оправдаться.
— Господа, я думаю, нам ничего не остается, как уволить Инну Игоревну по статье и, как порядочные люди, предупредить все телеканалы о её своеобразных методах работы. Вы как считаете? — спросила Воскресенская, обращаясь к акционерам.
— Мы Вас полностью поддерживаем, Лариса Дмитриевна, — кивнули мужчины.
— Инна, я Вас поздравляю! — воскликнула Воскресенская, счастливо улыбнувшись. — Вы уволены и больше никогда не сможете работать на телевидении!
— Но…
— Ах, и еще одно, — остановила ее женщина, подняв указательный палец. — Уважаемые коллеги, Воскресенская — это моя девичья фамилия. Я совсем недавно вышла замуж за любимого мужчину и теперь впредь прошу обращаться ко мне, как к Сорокиной Ларисе Дмитриевне!
Мужчины закивали, словно болванчики, а Изонова, больше не в силах сдерживать свой позор, вылетела из зала. Но Инна Игоревна не смогла так быстро покинуть здание телеканала, у входа женщину задержала охрана и попросила подождать. Через несколько минут в холл спустилась Лариса Дмитриевна, за которой следом шел бывший ассистент Изоновой, Сеня, с небольшой коробкой в руках.
— Я не могла не проводить Вас, Инна, — улыбнулась ей Сорокина, останавливаясь в нескольких шагах от женщины. — А еще Арсений любезно согласился собрать все Ваши, немногочисленные, вещи! — произнесла она и парень тут же всучил легкую коробку в руки Изоновой. Внутри были лишь две пары одинаковых туфель, кактус и несколько книг, которые Инна так ни разу и не прочла.
— Вы пожалеете, — зло выплюнула она и с лица Сорокиной в эту же секунду исчезла улыбка.
— О нет, пожалеешь ты, если еще хоть раз попробуешь использовать мою дочь или навредить хоть кому-нибудь из моей семьи! — прошептала она, чуть наклонившись к ней. — Удачи, Инна! — снова с улыбкой произнесла Лариса Дмитриевна и, пройдя мимо Изоновой, вышла из здания телеканала. Ей пора было ехать к семье.
Глава 54
Как бы Костя и врач не уговаривали Лидию Борисовну задержаться в больнице еще на несколько дней, женщина наотрез отказалась. Поэтому, в субботу утром Горин забрал маму из частной клиники, получив указания от ее лечащего врача — никаких нагрузок на сердце, полный покой и только положительные эмоции. Костя хотел следовать всем указаниям врача, но его мама смогла нарушить одно из них, как только вышла из больницы.
