вина. Ты, как и они, выполнял свой долг.
У меня просто нет слов. Я проглатываю комок, что подступает к горлу и крепко-крепко прижимаю её к себе.
А может она была дана мне свыше именно для этого: чтобы я, наконец, простил себя? Чтобы, наконец, оставил всё это в прошлом и начал с чистого листа? Но Эван…
– Пойдём, – увлекаю я её за собой. – Мне нужно срочно кое-что сказать моему засранцу брату глаза в глаза.
Глава 37. Ева
И мне тоже есть что сказать Эвану.
Вот только найти его неожиданно оказывается не так-то просто.
«Только что был здесь. Нет, не видели. Кажется, пошёл туда».
И пока мы бегаем в его поисках, Адам рассказывает мне о том, что произошло между ним и Рене, кто такая Рене и что вообще творилось пока нас не было. А я ему – про нашу поездку, разговоры и как мы попали в грозовой фронт.
А ещё о том, что я поняла об Эване за эти два дня самое главное: он не монстр. Он странный, сложный, больной на всю голову, гад и чёртов засранец, но, наверно, никто не любит Адама больше, чем он. Даже я.
– Не пел бы я на твоём месте ему дифирамбы, – усмехается Адам, подхватывая меня на руки на очередной лестнице, когда мы спускаемся в сад. – Он порой неукротим в своей озлобленности. И очень сдержан в проявлении хороших чувств. А ещё я, кажется, знаю, где он.
Он так и выносит меня на берег на руках. Но останавливается не потому, что устал, не для того, чтобы привычно накинуть на мои озябшие плечи свой пиджак. А затем, чтобы поцеловать.
Чтобы под шёпот прибоя в свете нереально огромной луны сказать мне одними губами, без слов, что это лучшее, что есть на земле – мужские настойчивые упрямые и такие желанные губы. Ну разве что, кроме рук. Но с ними, я надеюсь, мы ещё познакомимся поближе. А пока мы довольствуемся тем малым, что нам перепадает. И оба усиленно пытаемся поверить в реальность происходящего. И без Эвана, без главного злого мага и доброго волшебника этого действа, без его подтверждения и одобрения поверить пока не получается.
– Его нет под скалой. Значит, он наверху, – снова поднимает меня Адам на руки и почти бежит вверх по тропе.
И замирает, опуская меня на землю и глядя на прямую, не снизошедшую до того, чтобы развернуться, спину Эвана.
На напряжённую уставшую спину человека, который никого не хочет видеть и демонстративно глотает из бутылки алкоголь.
И нет смысла его окликать, потому что, конечно, он нас прекрасно слышал, и раз не повернулся, то не желает видеть. Вот только нас это не останавливает.
Мы подходим к краю обрыва с двух сторон от него.
Бушующий океан сегодня прекрасен. А верхушки скал, торчащие из пены, поднимаемой неистово бьющимися о них волнами, выглядят ещё страшнее, чем прошлый раз.
Долго стоим, молча глядя на кипящие тёмные воды.
Я думаю о том, что первый раз вижу их вместе: Адама и Эвана. И поражаюсь насколько они похожи, и какие в то же время такие разные.
– Поделишься? – первым нарушает молчание Адам, протягивая руку к бутылке.
– Приноси своё, – игнорируя жест Адама, протягивает Эван бутылку мне. – А вот даму угощу. Опять же есть повод.
– Так у нас у всех есть, – обливаюсь я выдохшимся шампанским.
– Нет. Это ты сделала нас всех. И это шоу в том числе. И вот я совру, если скажу, что в тебе сомневался. Никогда. А вот этох олух – да, – получив назад свою бутылку, не глядя показывает он на Адама. – В тебе, в себе, во мне.
– А ты давал повод тебе верить? – усмехается Адам.
– Я – нет. Но, знаешь, мой мальчик, я и не собирался тебе его давать. И тогда, когда ты приехал за деньгами, в отчаянии, скорби, тоске, бессилии, ты думаешь мне правда было жалко этих денег? Нет. Думаешь, я правда записал тебе эту сумму в долг?
– Ну, а как же иначе? – усмехается Адам.
– Дурак, – сокрушённо качает головой Эван. – Ты так ничего и не понял. А я ведь всё узнал про тот центр.
– Да кто бы сомневался, – хмыкает Адам.
– Нет, ты посомневайся. Посомневайся, – разворачивается Эван к нему. – Потому что я не просто узнал, я лично поехал. И не потому, что тебе не поверил. И даже не потому, что обычно не перевожу куда попало свои кровно заработанные бабки в таких количествах. Хотя и это тоже. А потому, что хотел лично убедиться: тебя не поимеют, и в этом действительно есть толк. И знаешь, что узнал?
– И что же?
– Что толку от этого лечения как раз и не будет. Поговорил с врачом, поговорил с Вики. Поговорил с пациентами, которым помогло и с родственниками тех, кому не помогло, – пристально смотрит он на Адама.
– И после этого ты всё же занял мне денег? Зная, что это бесполезно?
– И заметь, намерено, не перевёл этот транш сам. Отправил на твой счёт. От себя только сделал пожертвование на научную работу. И заключил с ними контракт на сотрудничество.
– Вот ты, су… – сжимает Адам кулаки.
– Я? Нет. А вот ты – да. Девчонка тебя умоляла отступить. Доктор тебе объяснял, что поздно и нет смысла. Но ты получил эти деньги и вложил их… «со смыслом».
– Я – верил. Потому что, если есть хоть один шанс, его нужно использовать. А ты, падла, ещё и обогатился на этом?
– О, нет, мой мальчик, научные разработки вещь сложная и долгая. И это многолетний контракт на исследования, а не на приобретение наших субстанций. Но знаешь почему эти деньги я тебе всё же занял, хотя был уверен, что затея провальная? Именно занял, а не дал?
– А ответ не очевиден?
– Нет, Адам, – беру я его за руку и скрестив с ним
