— Как скоро? — кошусь я на окно. — В смысле сегодня?
— В смысле часы тикают — тик-так, тик-так! Еще немножко и за стол садиться пора придет. А нам еще пол мыть-пылесосить, стол готовить. На часах пятый час уж!
— Ско-олько?! — подхватываюсь я на ноги, но запутавшись в одеяле, падаю на пол. Встаю, кособочась, как старуха, чувствуя каждую мышцу ноющего тела (кажется, вчера кто-то бездумно испытал предел своих сил и сейчас этому кому-то срочно требуется разминка и горячий с парком душ) и, не сдержавшись, охаю. — Господи, я же Люкову в два обещала прийти! Тань, какой кошмар, я все проспала!
Танька сидит, вытаращив на меня глаза, и молчит. Я на бегу хватаю мыло, полотенце, халат, зубную щетку; зажав в зубах расческу, впрыгиваю как ревматик со стажем в теплые тапки… и вдруг застываю, увидав свое отражение в зеркале.
— Что это? — спрашиваю, рассматривая на себе темно-синий мужской джемпер с «V»-образным вырезом горловины и тонкой вышивкой-логотипом «Lacoste» на левой груди. — Э-это же, по-моему, чужая вещь…
Крюкова прыскает смехом и весело вскидывает голову, пока я, уткнув нос в мягкий дорогой кашемир, осторожно принюхиваюсь к подозрительно знакомому горьковатому аромату.
— Точно, — уверенно киваю своим догадкам и поворачиваюсь к подруге. — Джемпер Ильи. Но почему он на мне? — растерянно жму плечом. — А, Тань?
— Женька! — качает девчонка головой. — Ну, ты даешь! Прямо «Девичник в Лас-Вегасе», ей-богу. Вот теперь я представляю масштаб вчерашней веселухи! Одного парня раздела, второго в носильщики подпрягла, еще с десятка два завела «на хочу», а сама «непорочная Дездемона в амнезии»! Ах-ха-ха! Беги уже к своему Люкову, припевочка, чего застыла? Не будем мы тебе никого искать. Так и быть, с уборкой сама справлюсь. Ну, у вас, ребятки, и игры!
Обижаться на Крюкову бесполезно, поэтому я громко говорю соседке: «Тю!», поднимаю с пола оброненный было от удивления халат и, гордо спотыкаясь, бегу в душ, чтобы уже через двадцать минут, наскоро переодевшись в старенькую серую водолазку, джинсы и ботинки, сунув под шапку и шарф еще чуть влажные волосы, схватив сумку, выбежать на улицу в городскую предпраздничную сутолоку дня.
* * *
Автобус подхватывает меня на лету. Я отталкиваюсь от скрипучего снега, вскакиваю на толпящуюся пассажирами подножку и разворачиваюсь к дверям. Сняв перчатки, дую на замерзшее стеклышко, отогревая себе собственное маленькое окошко в заснеженный мир, и улыбаюсь, разглядывая иллюминирующие, украшенные праздничной новогодней атрибутикой витрины магазинов и окна домов. Мимо проплывает родной университет, Школьный сквер с высокой наряженной елью, киосками горячей выпечки и группками гуляющей молодежи, закрытый на зиму парк аттракционов. Когда автобус идет вдоль набережной, я так и прикипаю к окну взглядом, рассматривая голые сучья акаций и каштанов, сказочно преобразившиеся в этот зимний день в неоновых разноцветных оплетках сверкающих гирлянд.
«С наступающим Новым годом!» — встречает меня широкий праздничный плакат на знакомой остановке, и ноги сами несут меня к открытому лотку, торгующему миниатюрными елками, блестящей мишурой и новогодними игрушками, расположенному под ним. Пробежав глазами по разложенному на прилавке многоцветному товару, поддавшись внезапному желанию, я выбираю большой, ярко-красный шар. С пушистыми облаками, летящей оленьей упряжкой и серебристыми снежинками.
— Сколько стоит? — тянусь к нему, беру в руки стеклянное чудо и с остановившимся дыханием ловлю взглядом отражающиеся на глянцевой поверхности веселые искорки.
До чего же красиво! Было бы здорово увидеть такую новогоднюю красоту на широкой разлапистой ветке, припорошенной дождиком и серпантином. В моем детстве было много шаров — ярких, сверкающих, зимних; маленьких и больших, с рисунками и без, но это было так давно, а сегодня мальчишки выросли, Новый год проводят с друзьями, и наряжать елку маме стало не для кого.
— Сочтемся, снегурочка, — неожиданно уступчиво отвечает продрогший на ветру паренек и улыбается мне щербатой улыбкой, а я думаю: интересно, есть у Люкова елка или нет? — Вот столько будет в самый раз! — ловко выхватывает из моих пальцев небольшую купюру и, шмыгнув носом, кричит вдогонку. — С наступающим!
— Спасибо! — я прижимаю игрушку к груди и благодарю паренька ответной улыбкой. Машу на прощанье рукой. — И тебя также!
Сумерки медленно ложатся на город, косые лучи заходящего солнца расцвечивают замерзшие стекла домов янтарным пурпуром и все выше золотят верхушки уснувших деревьев последними в этом году солнечными мазками. «Удивительно, как красива в своем холодном молчании зима и как радужна», — неожиданно думаю я, разглядывая широкую набережную и убегающую вдаль, словно вместе с затянутой льдом рекой, вереницу домов. Чудно!
Я вбегаю в арку и поднимаю глаза на окна Ильи. Свет в квартире еще не горит, но это не значит, что хозяина дома нет, решаю я. Возможно, он просто спит, а может, смотрит телевизор. «И вас с наступающим! И вам того же!» — отвечаю влюбленной парочке в ответ на веселое пожелание большой и чистой любви в новом году, и, отвлекшись на них, едва не врезаюсь носом в грудь какому-то парню, шагнувшему мне навстречу.
— Извините! — бросаю за плечо, ловко юркнув под взлетевшей мужской рукой, оббегаю огромный, похожий на черного крокодила автомобиль, перегородивший дорогу, набираю известный код и ныряю в подъезд.
Я слишком припозднилась, говорят мне часы, и незнакома с планами парня на вечер. Но вовсе не прийти, когда тебя ждет тот, кому ты обязан спасением своей никчемной шкурки из вязкого болота неуспеваемости и неминуемого жизненного краха, куда хуже бессовестного опоздания. И, пораскинув мыслями, запихнув подальше стыд, я соглашаюсь с самой здравой из них: как бы ни встретил меня Илья, а показаться парню на глаза, а то и потратить пару часов своего времени и посильного труда на его благо, в случае принятых им от меня извинений, все-таки стоит.
«А вдруг он сейчас не один?» — внезапно спотыкаюсь я то ли о ступеньку лестницы, а то ли о пришедшую в голову догадку, и останавливаюсь в нерешительности на площадке. — «Вдруг он сейчас с Лизой?» — Смутный образ девушки, властно опускающей руки на широкую грудь Ильи, ее вызывающий взгляд и воспоминание о летящей в лицо перчатке заставляют меня в смятении отступить назад.
Да, глупая ситуация вышла вчера между нами в клубе, другими словами не скажешь. Но разве я виновата в том, что Нарьяловой не пойми с чего пришло вдруг в голову прилюдно обратить свою ревность против меня и причислить серую птичку в подружки Ильи? Нет. Так что мешает мне и дальше держаться с Люковым дружелюбно, пусть даже он и посмеялся вчера с моего надуманного статуса? Ничего, наверное. Что было, то прошло. А что еще не было, например экзамен по высшей математике и обещанная парнем помощь, мое ответное ему обязательство, добавляют мне смелости, и я решаюсь, раз уж пришла, напомнить о себе. Пусть мой визит и грозит потревожить возможное свидание парочки за темной дверью.
