он, вместо того чтобы ругаться, он меня утешал, представляешь?! Говорил, что это родители, их надо слушаться. Надо просить прощения, и когда-нибудь они простят. Надо набраться терпения. Ну как так?! Мой Илюша, мой большой и сильный! Что же теперь делать?! Что?! Как оживить моего любимого, Любаааа, подскажи!!!
Алю накрыла истерика. Она то громко кричала, то тихо плакала. Невыносимо больно видеть свою подругу в таком состоянии, я ревела вместе с ней, понимая, что больше нам ничего не остается. Судьба уже все решила за нас.
Так продолжалось до тех пор, пока ее мама не вызвала медсестру и та не сделала Але укол с успокоительным.
Часа через два организовали скорую помощь и увезли Алинку с мамой в Москву. Ее отец остался в городе, под предлогом, что дома его ждет несовершеннолетний сын.
Дядя Дима предложил переночевать у них, а не возвращаться к себе домой, я согласилась. И все вроде было хорошо. До тех пор, пока он не отправил сына к сестре матери, на неделю. Вот тогда все и началось. Он привязал меня к стулу и как сумасшедший орал. Винил меня во всех бедах, что случились с Алиной. Вспоминал, что всегда был против нашей дружбы, так как от моей семейки ничего хорошего ждать не приходится. «Алкашня» – так он назвал моих родителей. Он хотел узнать что-нибудь о Роме, но я отказывалась отвечать, говоря, что ничего не знаю о месте его нахождения, и стараясь придерживаться легенды об украденном паспорте. А потом он мне что-то вколол, и больше я ничего не помню.
Очнулась я уже в больнице. И сейчас, перемотав все события назад, склоняюсь к тому, чтобы согласиться с Сергеем. Что, скорее всего, меня бы постигла та же участь, что и Илью.
– А кого он убил? – уточняю на всякий случай, все еще надеясь, что мы можем ошибаться.
– Кощея. Его сбили по наводке отца Алинки. Он и меня, и Молота разыскивал. Они с губернатором давно знакомы, всех наших парней, которые здесь оставались, уже посадили за решетку. И только мы трое не понесли наказания, как он считал. Илюха вернулся, и они убрали его. Искали меня и Молота, чтобы уничтожить всю нашу банду. А так как ты стала девушкой Молота, и тебя хотели убрать. Я сам слышал их разговор.
Как тяжело от этих слов! И вроде я сама видела безумный взгляд дяди Димы, но все же не могу поверить, что это не кошмарный сон.
– Пять минут прошло, – раздается громкое, и в палату входит Рома. – И, Серый, поспеши на выход.
Парни обмениваются рукопожатием, у дверей Сергей оборачивается и печально посмотрев на меня произносит:
– Прощай, Люба.
А после мы остаемся наедине с Ромой. Я еще не до конца осмыслила последнюю фразу Серого, меня отвлекает мой парень. Он присаживается на мою кровать, берет за руку.
– Партизанка, ты когда планировала мне сказать, что беременна, а? – наигранно прищурившись, спрашивает Рома.
«Малыш!» Перевожу руку в область живота. «Как он там?!»
– Не переживай, с ним все хорошо, – успокаивает меня Рома, нежно накрывая своей ладонью мою, покоящуюся на плоском животе. – Сделали УЗИ, провели обследование. Все хорошо. У тебя крепкий организм, и наш малыш уж очень хочет с нами остаться. Врачи сказали, что, возможно, из-за ввода снотворного у тебя возник риск развития аллергических реакций и в дальнейшем диатеза у ребенка. Но это не точно. Мы еще раз пройдем обследование уже в столице. Будем соблюдать советы врача, и я уверен, что все у нас будет хорошо.
Безмерно счастливая, улыбаюсь, глядя в любимые глаза, в которых явно читается взаимность.
– Но, – вдруг становится он серьезным, – не смей больше так поступать. О таких вещах надо предупреждать. Ты сильно рисковала, зная, что беременна, ехать со мной в такое опасное путешествие. Люба, чтобы больше такого не было.
Холодок проходится по спине. От его тона и слов. Он как будто разговаривает с подчиненной.
Но в душе я понимаю, что он прав. Я совсем не задумывалась о нашем малыше, поступила очень легкомысленно. Я еще не до конца осознала, что во мне растет новая жизнь. И если бы с крохой сейчас что-то случилось, я бы корила себя до конца дней.
Уехали мы из больницы на следующий день. Забрали все документы о выписке. Хотели сразу рвануть в столицу, но мама упросила заехать домой, забрать кое-что ценное. Конечно, не в денежных единицах, а в дорогих памяти.
Уже ближе к вечеру подъехали к нашему дому. Мама хотела одна зайти, чтобы не привлекать внимания соседей, быстренько взять фотоальбом и свои вещи. Но когда мы увидели, что в одной из комнат горит свет, все насторожились.
– Мама, может, ты кого-то попросила присмотреть за домом, – уточняю на всякий случай, – и они свет забыли выключить?
– Да вроде нет, – отвечает она мне, как и я, глядя на свет из окна.
А когда там мелькнула тень, мы одновременно с мамой ахнули.
– Так. Вы сидите тут. Люба, закрой двери и никому не открывай, слышала?
Осторожно киваю.
– А я схожу посмотрю, кто в гости нагрянул к вам.
– Я с тобой, сынок, – моя мама так стала называть Молота, как узнала, что я беременна. А мне это особенно приятно. Надеюсь, у Ромы получится принять ее нерастраченную любовь к сыну, из-за потери родного.
– Нет, я сам. Вы, если что, защищайтесь, – Рома взглядом показывает на бардачок машины. Скорее всего, там лежит оружие.
Внутри вся сжимаюсь от страха. Да когда же это закончится! Когда мы начнем жить нормальной жизнью?!
И обеспечим своего ребенка безопасностью. Или хотя бы ощущением, что нам ничего не угрожает. Как же надоело постоянно оглядываться!
Рома выходит из машины, но не отходит до тех пор, пока не щелкают замки на дверях автомобиля.
Он скрывается за забором. Мы с мамой провожаем его взглядами. Я готова уже открыть дверь и побежать за ним, и только наличие в животике ребенка останавливает меня от этого душевного порыва.
Радио в машине звучало не очень громко, но когда я услышала новости, то сразу увеличила звук.
– В загородном доме, – вещал бесстрастный голос диктора, – были найдены тела губернатора области и его бывшего сослуживца Дмитрия Елизарова, а также восьми сотрудников охраны. По словам свидетеля, в дом проникли неизвестные в масках, и убили всех, кроме домработницы.
В ходе следствия была обнаружена скрытая камера в кабинете губернатора, по которой и
