никогда не видела его таким смирным, как сейчас. Он похож на свою мать. Вот почему они с Денисом такие разные. По крайней мере внешне.
Если за столом и были разговоры, то они закончились. Неуютная тишина заставляет меня перебирать в голове темы для разговоров, но у меня нет таких. Не с этими людьми. Я не знаю, о чем с ними говорить. Или о чем говорят они, когда собираются вот так, за одним столом.
В душе маленьким огоньком печет понимание, что найти общую тему для разговоров с их старшим сыном у меня проблем не составило. Почти…
Повернув голову, я смотрю на Дениса.
Тени от приглушенного света сделали черты его лица острее. Сделали его красивым и мужественным до невозможности.
Расстегнув пиджак, он ловит мой испуганный взгляд.
Посмотрев на родных, интересуется:
— Какая программа?
Ведущие без умолку болтают в микрофоны, но за столом жениха и невесты никого нет.
— Надеюсь, что-нибудь попроще, — любезно отзывается “Николай”. — Я уже староват танцевать танец маленьких лебедей.
— Я тоже не в ресурсе, — говорит Денис.
Пробежавшись глазами по скатерти, украдкой смотрю на его мать.
Она смотрит в сторону, предпочитая молчать.
Ее руки такие же ухоженные, как и все остальное. На пальцах кольца и перстни, в которых бликует свет больших люстр.
Сглотнув я понимаю, что моей маме было бы тяжело общаться с ней так же, как и мне. Я не знаю, имеет ли это значение. Ведь мы же… мы не собираемся жениться… то есть, мы всего неделю встречаемся!
— Карина, а ты хочешь замуж?
Вскинув глаза, смотрю на отца Дениса, застигнутая врасплох.
— Я… нет… — выдаю свою главную жизненную установку. Она появилась у меня давно, но с тех пор, как мой отец не вернулся домой из командировки, эта установка окрепла во мне, как бетонная плита. — Сначала я бы хотела состояться… как личность… — сообщаю, откашлявшись.
— В самом деле? — поднеся к губам бокал белого вина, Людмила Фролова смотрит на меня с нескрываемой иронией.
Такой ироничной иронией, что это не может не задеть.
— Да, — говорю тихо. — Я бы не хотела спешить.
Ее глаза впиваются в мое лицо. Насмешливые. Холодные. Если она считает, что отныне главной целью моей жизни стало окольцевать ее сына, то это не так. Я бы не вышла за него даже за миллион долларов, пока не услышала бы трех слов, которые так хочу услышать. А даже если бы услышала… я не собираюсь выходить замуж в девятнадцать!
— Кто знает, может быть придется, — замечает сухо. — У детей отлично получается делать детей.
Мои щеки становятся пунцовыми.
Я бы могла рассказать ей о том, что надевать презервативы забывает именно ее сын.
— Люда, — мягко пеняет ее муж. — Разговор не к столу.
— Прошу прощения, — изгибает губы в ненастоящей улыбке. — Я думала, у нас тут все взрослые.
— Совершеннолетние, как минимум, — произносит Денис.
— Ах, да, — кивает она. — Уже не дети.
— Будешь вино? — спрашивает он у меня, чуть склонив к моему уху голову.
— Чуть-чуть… — бормочу.
Кажется, пережить этот вечер без седативных мне не светит.
Денис поднимает руку и зовет официанта. Пока тот наполняет вином мой бокал, парочка девушек в черных фартуках выставляет на стол тарелки с закусками, но у меня напрочь пропал аппетит.
— Как ты планируешь самореализовываться, Карина? — получаю колючий вопрос.
Она смотрит на меня через стол, сохраняя вид безупречной леди.
Она мне не нравится. Я не знаю, чего ожидала.
— Сначала получу диплом…
— Где ты учишься?
Называю свой ВУЗ, лепя на лицо вежливую улыбку.
— Понятно.
Протянув руку, Денис берет со стола закуску. Краем глаза вижу, как он отправляет ее в рот. В мой позвоночник будто врос железный штырь, даже мышцы заныли от перенапряжения.
— А замужество что, мешает самореализации? — вдруг интересуется мой парень.
Он ждет моего ответа, медленно пожевывая канапе.
— Мешает, — говорю ему. — И очень часто.
— Может, мы живем в разных галактиках? — спрашивает с деланным спокойствием.
— Ты только что это понял? — говорю запальчиво.
— Все думал, что мне показалось, — его глаза впиваются в мои.
— Теперь ты знаешь, что нет, — отвечаю ему тем же.
— Тебе придется принять “светлую сторону”. В твоей галактике явно что-то не то.
— Да, — киваю ему. — В ней не женятся в двадцать, потому что не все могут себе это позволить. И даже в двадцать пять не у всех есть… ресурсы… жилье... и... в общем, все прочее.
— Как хорошо, что это не твой случай, — кивает на меня в ответ.
Открыв рот, я захлопываю его. Не моргаю, глядя в голубые глаза напротив своих. В моей галактике смещение орбит. Что такое он только что сказал?! Что имел ввиду…
Почему в его “твой случай” я читаю “наш”?!
Мы смотрим друг на друга, сталкиваясь глазами и магнитными полями. Мое сердце принимается трепыхаться, когда я вижу упрямый и давящий ответ на все свои вопросы в этих глазах.
Он намекает на то, что мы поженимся?!
С ужасом понимаю, что сердце рвется из груди вопреки голосу разума. Вопреки тому, что все это просто невообразимо обсуждать, когда мы знаем друг друга месяц, а встречаемся всего неделю. У меня есть планы. В них нет никакой свадьбы! Я хотела встать на ноги. Мне девятнадцать… Моя мама вышла замуж в девятнадцать... Но моему сердцу плевать. Боже, я такая же дура, как и любая другая влюбленная дура…
Сглатываю, потому что за столом повисла гробовая тишина, и только теперь я вспоминаю о том, что мы здесь не одни.
Повернув голову, я вижу разную степень удивления на лицах семьи Фроловых, а мать этого семейства смотрит на меня в упор, и ее лоб прорезала глубокая морщина.
Смотрю на свой бокал, счастливая тем, что в этот момент зал сотрясает музыка и ведущий объявляет о появлении жениха и невесты.
Карина
Вся эта шумиха, как гонг, который закрывает все поднятые за столом темы, но не отменяет того, что в моей голове сумятица. Сев боком, поворачиваюсь к Денису спиной, чтобы видеть происходящее на маленькой сцене, где сейчас находится невеста в потрясающем платье с корсетом и пышной юбкой и
