У нее не сузились зрачки, когда я отстранился и на них упал свет.
Рука моя вздрагивает. Я торможу с введением последнего кубика комбинированного препарата.
- Пя-я-ять... - тянет она, закрывая глаза.
- А ну-ка стоять!
Оттягиваю веко, поправляя лампу так, чтобы свет падал в глаза.
Реакции зрачка практически нет.
- Что за херня?..
Доза миорелаксантов небольшая для ее веса, чтобы дать такой эффект. Да еще и мгновенно!
- Борис Егорович! - торопят меня опять.
- Не мешайте!
Она задыхалась... А я принял за паническую атаку! Угнетена мышца зрачка, вероятно угнетены и лёгкие.
- На ИВЛ быстро! - рявкаю я на медперсонал. - Чего возитесь?
- Здесь клапан сломан.
- Какого черта?!
- Я не знаю! Я вчера все проверяла. Вообще это ваша ответственность. Вы анестезиолог.
Начинается масштабный кипиш.
Грудная клетка пациентки замирает.
Мы откачиваем ее в ручную, кто-то бежит за портативным баллоном.
Я переворачиваю ящики, ни одного клапана! Как так?!
Звоню параллельно в свое отделение, прося Иру Васильевну срочно принести нам клапан.
Крынский стоит в стороне, держа руки в перчатках перед лицом.
- Чадов... Вы что неправильно рассчитали ей наркоз?
- Не лезь под руку! - шикаю на него.
Наконец-то нам приносят комплектующие и мы подключаем ее.
- Я могу работать? - скептически.
- Нет.
Растерянно соображаю, что произошло.
Мы чуть не потеряли пациента сейчас.
Реанимационная бригада, вся мокрые от напряжения, с вопросом смотрит на меня.
Это очень похоже на передоз миорелаксантов...
Но.
Но симптомы были до того, как я воткнул ей свой волшебный коктейль. И я еще не ввел треть от дозы!
- Какие препараты ставили пациентке сегодня и вчера?
- А разве вы не опросили? Не проверили назначения? Хотя о чем это я, если вы даже ИВЛ не удосужились подготовить к работе. Какая халатность!
- Проверил! - цежу я. - Там ничего не указано.
- Если не указано, значит, ничего не назначали. Ошиблись, признайте. Нечего искать виноватых.
- Продолжаем наблюдать, готовимся к реанимации.
Если доза большая, может остановиться сердце.
- Вывожу пациентку...
- Чадов, Вы сорвали срочную операцию.
- Не надо мне тут! Не я сорвал.
- Если у нее начнется артериальное кровотечение из-за вовремя не оказанной помощи, это будет Ваша вина.
Нет! Виноват тот, кто вхерачил ей убойную дозу миорелаксанта перед тем, как я поставил ей наркоз. Ну и конечно же, подменил клапан на сломанный!
Введи я до конца препарат, в полной дозировке, не факт бы, что отделались лёгким испугом.
А ведь рассчитано было на то, что я, не церемонясь, быстро введу ее в сон. И не замечу никаких симптомов.
И да, хер бы я доказал, что не верблюд.
Камера пишет. И я выгляжу о-о-очень бледно на этих записях.
Ах, ты ж сука! - поднимаю взгляд на Крынского.
- Вон отсюда, - низко рычу на него.
Ебанный маньяк!
- Это моя операционная!
- А я тебя увольняю.
Персонал в замешательстве пятится назад, чтобы не отсвечивать.
Нянчусь с пациенткой. У нее передоз и побочки...
По моей просьбе свой человек из лабы берет кровь на анализ. Содержание препаратов в крови превышает допустимый уровень.
Меня так бомбит, что просто атас! Ну какая же мразь...
Рассчитываю всё по третьему кругу. Нет, ну откачали бы конечно. Но опять же... Клапан этот! Было бы голодание кислородное, не дай Бог мозг повредили бы. Я бы не отмылся!
От того, что он мог делать с беременной Юлей едет крыша. Это же чудо чудесное, что мой Степаха выжил!
Крышечка моя свистит так, что трясутся руки.
Прохожу к сестринскому посту, попросить сиделку для пациентки.
Дверь в кабинет Крынского открыта. Там Бергман.
- Чадов неадекватен в своей попытке утопить меня. Я не готов больше работать с ним! Он чуть не угробил пациентку. Я требую расследовать эту ситуацию. Или как там у нас в последнее время принято? - с обидой.
Молча захожу в кабинет. У Крынского только сошли синяки под глазами от прошлого моего "хирургического вмешательства". Молча делаю шаг к нему и повторяю "операцию".
Бах!
- Чадов! - шокированно шепчет Бергман, теряя голос.
- Экскюзи муа... - прижимаю к сердцу руку, глядя в глаза Бергману. - Гопник-с... Что с меня взять?
Сваливаю.
Бергман прибегает ко мне и отчитывает меня. Я настаиваю на своей версии.
- Борис Егорович, Вы понимаете в чем обвиняете Крынского??
- Это была подстава! - категорично утверждаю я. - Примите меры. Вы же знаете, что это не первая его махинация.
- Стоп! Он утверждает, что это ты подставил его так. Развели тут Санта-барбару!
- Не. Я же "гопник". Я в морду бью. А не пациентками дерусь. Подлость - не моё.
- Ну ведь опять всё бездоказательно!
- Вы главный врач. Вам решать, кто из нас верблюд. Можете, конечно, дождаться обращения в суд очередного пациента!
- Черти... - ругается он. - Обоих уволю! Всех троих! Вместе с Юлей.
- Юлю не трогать! Причем тут она?.. Она пострадавшая сторона! В Вашей клинике пострадавшая, прошу заметить.
- У меня вся больница из-за вас страдает!
- Понравится Вам, когда весь наш персонал побежит лечиться по другим заведениям из-за того, что не доверяет хирургам, анестезиологам и другим специалистам? Примите меры!
Снова занимаюсь пациенткой. Потом спускаюсь вниз, забираю заказ. На улице уже темно.
Иду к Юле с ее персиками.
Ей плохо... Зелёная вся. Тошнит, слабость.
- Девочка моя... - прижимаюсь глазами к ее ладони. - Ну что там пупсик наш хулиганит?
- Главное, что ему ничего не угрожает! А я потерплю. Но я что-то не представляю, как ехать... - жалуется Юля.
- Что Истомин говорит?
- Предлагает капельницу и легкое снотворное. И остаться до утра. Но там же Стёпа ждёт...
Приподнимается. Ослабленно падает на спину.
- Ты не ела ничего.
- Ой, не говори мне про еду! - страдальчески закатывает глаза.
- Соглашайся. Пусть капают. Стёпа под присмотром. Я с тобой посижу. А ближе к ночи уже поеду.
- Нет. Сейчас поезжай... Какое-то предчувствие у меня нехорошее. За Стёпу переживаю.
Выхожу в коридор с сигаретой.
Отвечаю на вызов бабушки.
- Борис! У нас милиция… - обиженно дрожит ее голос.
- Полиция, - на автомате поправляю я. - Чего?!
- Стёпу забирают! Какой-то отец! Какой такой отец? Я ничего не пойму...
- Что?! Ты зачем дверь открыла?
- Из магазина мы
