— Иди сюда, мухоморчик, — Максим притягивает к себе дочь и она заваливается на его колени.
Из-за специальной мази, которой мне пришлось обработать высыпания от ветрянки, она действительно выглядит смешно. Но сейчас я почему-то не смеюсь. Смотрю на то, как они обнимаются, чувствую вторую руку мужа на моем плече и незаметно смахиваю слезинки в уголках глаз.
Я могла бы списать излишнюю эмоциональность на гормоны, но дело в том, что их “обнимашки” вызывали во мне сильнейшие чувства и до беременности.
Вообще, можно сказать, что я довольно быстро привыкла к этой картине перед глазами. К тому, как они обнимаются, как он катает ее на руках, а она заставляет его повторять за собой все акробатические элементы. Иногда мне вообще кажется, что так было всегда. Что он был с нами с самого рождения и не терял долгие шесть лет жизни нашей дочери.
Но это не мешает мне каждый раз умиляться и таять от их взаимодействия. Кажется, что их связь ощущается на каком-то физическом уровне. Их связывают не просто ниточки родства, а толстые канаты, над которыми не властны ни время, ни испытания. Максим ладит с дочерью на каком-то сверхъестественном уровне, будто это он, а не я растил ее с пеленок и понимает ее сейчас даже без слов.
— Люблю вас, мои девочки, — он сжимает нас обеих в своих объятиях. Я утыкаюсь носом ему в шею, в то время как надо дочь громко сопит, прижимаясь к его груди. И наверное, именно в этот момент я понимаю, что все забудется. Возможно не сегодня. Но через пару лет мы не вспомним о том времени, что провели порознь. Времени, когда наша семья была неполной. И останется только это — доверху наполненные любовью моменты и безграничное счастье. Семья. Целая. Счастливая. Идеальная.
Эпилог 2
Эпилог 2
Я очень плохая девочка. И если мама с папой узнают о моих мыслях, они сразу меня разлюбят. Кажется, что это уже случилось. Дома все только и разговаривают о моем брате. Даже когда он еще не родился, папа смешно с ним общался через мамин огромный живот. Рассказывал, как мы все его ждем, а мне хотелось топать ногами и кричать, что он не может говорить за всех. Я не жду! Не хочу этого дурацкого братика! Я ведь не успела! Не успела наиграться с папой. Не успела наобщаться и набеситься. Натанцеваться и наразвлекаться. Вообще ничего не успела. Так мало времени прошло, а они уже решили завести второго ребенка. Будто меня им недостаточно.
Как-то раз я подслушала их разговор. Случайно, конечно. Специально я бы ни за что не стала. Но я встала попить вечером, а они сидели на диване в гостиной. Папа нежно гладил мамин живот и рассказывал как он ждет малыша. Как ему не терпится подержать в руках младенца и познать все родительские заботы. Даже подгузники ему не терпится менять, представляете? Это же противно! Лично я сразу сказала маме, что ни за что не буду с этим помогать! И из комнаты буду выходить. Это же просто фу! А папа ждет! Ждет всего этого.
Потому что я уже взрослая. Мне не надо менять подгузники. И по ночам меня укачивать не надо. А маме он обещал, что к братику сам будет ночью вставать. Потому что братик будет маленьким. А я большая. И меня папа не видел, когда я была совсем малышкой. А значит и полюбить так сильно не сможет. Никогда.
Он сам не раз говорил, что жалеет, что упустил мое детство. Наверное, поэтому они и решили завести второго ребенка. Чтобы он смог получше его полюбить. Видимо, он маме признался, что меня так и не смог. Я ведь не родная. Точнее родная, так мама говорит. Но он же не жил с нами, как родной папа. А с братиком будет. Хотя это мне он братик. А папе он сын. Бабушка сказала, что каждый мужчина мечтает о сыне. И еще почему-то о доме и дереве, но это я плохо поняла. А вот про сына запомнила хорошо.
И сейчас, когда папа поехал за мамой и братиком в больницу, я почему-то снова об этом вспоминаю.
Дяди мечтают о сыне. А о дочках сразу забывают. И обо мне все обязательно забудут. Наверное, поэтому пока мама была в больнице, папа столько времени со мной проводил. Прощался. Он точно со мной прощался. Потому что я не сын. И не малыш. Я уже большая девочка.
— Приехали! — бабушка выбегает из кухни, где все утро выглядывала из окна папину машину. Она тоже очень ждет внука. Его все ждут. Кроме меня.
Хочется убежать в свою комнату и закрыться там, но я не могу. Папа говорил, что я смелая. А прячутся только трусихи. Поэтому я стою на месте и жду. Даже не плачу. Я же не только смелая, но и сильная. Может быть ночью, когда никто не видит… тогда не считается. Никто не узнает, что никакая я не сильная.
Двери с грохотом открываются и я зажмуриваюсь от такого громкого звука. Момент настал. Я больше не любимый ребенок. У них теперь есть новый. Свеженький и маленький. Самый лучший. Уж точно лучшее меня.
В мой нос упирается что-то мягкое и я громко чихаю от сладкого запаха. Перед глазами огромный букет каких-то сиреневых цветочков, красивым-красивых, а в руках у папы серебряный воздушный шар в форме сердца.
Стар-шая сес-тра. Читаю по слогам яркие красные буквы.
— Поздравляю, моя малышка, — весело говорит папа. — Ты теперь старшая сестра. Самый важный член семьи, между прочим!
— Самый важный? — шепчу с придыханием.
— Ну, может после мамы…, — папа бросает хитрый взгляд на маму. — Но если не считать ее, то самый главный, конечно.
— А как же братик? — с любопытством пытаюсь рассмотреть белый сверток у мамы в руках. Яна из садика сказала, что малыши постоянно плачут. Просто постоянно. Даже ночью. Но сверток у мамы в руках молчит и от этого мне с двойной силой хочется увидеть его. Почему не плачет? Может, он сломанный? Как моя кукла. Она тоже сначала умела плакать и говорить “мама”. А потом я на нее случайно наступила и после этого она молчала.
— Братик еще совсем маленький, — смеется папа. — Поэтому на нас с тобой большая ответственность.
— На нас? — крепко-крепко сжимаю букет в руках, а в сердце будто бы распускаются такие же красивые цветочки.
— Конечно, на нас, — кивает папа. — На ком же еще, Малинка? Кроме нас некому позаботиться о маме и твоем брате.
От важности я раздуваю грудь и бросаю очередной взгляд на сверток. Братик. У меня теперь есть брат. А я его старшая сестра.
— Хочешь на него посмотреть?
Я лишь киваю и привстаю на носочки, чтобы получше разглядеть, но все равно ничего не видно. А в следующее мгновение папа подхватывает меня на руки и сажает к себе на шею. Я громко смеюсь, а бабушка делает шаг назад, чтобы не загораживать мне сверток.
Мама слегка вытягивает руки и малыш в ее руках недовольно морщится, но глазки не открывает. А мне почему-то становится очень смешно. И совсем он не страшный и противный, как говорила Яна. И не плачет пока. А главное, папа, кажется, совсем меня не разлюбил. Да и как можно разлюбить главного члена семьи? Ну, после мамы, конечно. Но к маме я не ревную. Ее он первую полюбил. С первого взгляда. Он сам много раз мне об этом рассказывал. А потом полюбил меня. И маму после этого меньше любить не стал. Может, и рождение сына ничего не изменит? Папа большой. И сердце у него тоже большое. Так что там точно хватит места для нас троих.
*** Ох, ну что, друзья, теперь можно и слово и автора! Спасибо, что были со мной на протяжении всей истории! Мне кажется, что она получилась очень трогательной и милой! И несмотря на тотальный хэппи энд, героев отпускать немного грустно! Утешает только то, что мы наверняка встретимся с ними на страницах Двойного удара! Ну не может же Макс не вернуть Аруру его знаменитые слова про “тут не думать надо, а чувствовать”)))))
Всех люблю,
с благодарностью, Элина
