Девушка за прилавком проворно разгружает мои покупки и улыбается.
— О, тортик — объедение! — говорит она, аккуратно упаковывая его в коробку. — А уж персики! А икра! — Моя добыча явно впечатлила ее. — Устраиваете званый ужин?
— Нет. — Я вдруг теряюсь. — Не званый ужин. Просто я… я…
И вдруг понимаю, что добавить мне нечего.
Стою и молчу, как дура. Смотрю, как кассир подсчитывает стоимость целой кучи дурацкой, баснословно дорогой и никчемной жратвы, и заливаюсь краской. Что я делаю? Зачем столько всего накупила? Мне это не нужно. Джесс права.
Джесс права.
При этой мысли я морщусь и отворачиваюсь. Не хочу даже думать о Джесс.
Но я ничего не могу с собой поделать. От мыслей, которые вьются в голове тучей, как жирные черные мухи, никуда не сбежишь. И тут как гром с ясного неба слышится строгий голос Люка: «Твоя сестра — хороший человек… Честный, надежный и трудолюбивый… Ты могла бы многому поучиться у своей сестры…»
Я могла бы многому поучиться у своей сестры.
Меня словно пронзает молния. Голова идет кругом, сердце несется вскачь.
Боже мой. Вот он.
Вот ответ.
— С вас двести тридцать фунтов и семьдесят три пенса, — с улыбкой объявляет кассирша.
Я недоуменно таращусь на нее.
— Мне… мне надо идти, — наконец бормочу я. — Сейчас же…
— А покупки! — восклицает девушка.
— Мне они не нужны.
Спотыкаясь, я покидаю магазин, по-прежнему сжимая в кулаке кредитку. На тротуаре делаю несколько глубоких вдохов, будто запыхалась.
Наконец— то все встало на свои места. Я должна напроситься к Джесс в ученицы.
Как к Йоде.
Стану ее подмастерьем, и она посвятит меня в тайны экономии. Объяснит, как быть хорошей — какой меня хочет видеть Люк. И мало-помалу я пойму, как уберечь наш брак.
Иду по улице, постепенно ускоряя шаг, пока не перехожу на бег. Вслед мне удивленно оборачиваются, но мне все равно. Я еду в Камбрию. Сию же минуту.
Бегом преодолев расстояние до дома, по инерции взлетаю вверх на три лестничных марша и понимаю: легкие раскалились так, что до нашего пентхауса такими темпами мне ни за что не дотянуть. Несколько минут сижу, отдуваюсь, как древний паровоз, а потом вызываю лифт. Дома я первым делом несусь в спальню, выволакиваю из-под кровати ярко-красный чемодан и принимаюсь швырять в него все подряд — футболку… какое-то белье… бирюзовые босоножки на шпильках, со стразами на ремешках… В конце концов, какая разница, что я возьму с собой? Я просто хочу помириться с Джесс. Наконец захлопываю крышку чемодана и стаскиваю его с кровати. Срываю с вешалки пиджак, выкатываю чемодан из квартиры, запираю дверь на оба замка. В последний раз смотрю на нее — и решительно шагаю в лифт. Отныне все будет по-другому. У меня начинается новая жизнь. Я уезжаю, чтобы узнать самое важное для…
Ой. Щипцы для волос забыла.
Машинально жму на кнопку «стоп». Лифт, который уже приготовился к спуску, кряхтит и останавливается.
Нет, без щипцов мне никак не обойтись. И без лака для волос.
А бальзам для губ «Киль»? Да я без него не выживу.
Ничего не поделаешь, стратегию «неважно, что я возьму с собой» надо срочно пересмотреть.
Сломя голову несусь к двери квартиры, отпираю и устремляюсь в спальню. Там вытаскиваю из-под кровати еще один чемодан, тускло-зеленый, и принимаюсь набивать его.
А если вдуматься, мне, пожалуй, понадобится увлажняющий крем. И одна из новых шляпок — вдруг попаду на свадьбу? Заодно беру и дорожный трик-трак — на случай, если заскучаю в поезде (и познакомлюсь с кем-нибудь, кто научит меня в него играть).
И «ангельскую сумочку» я тоже беру. А когда мельком вижу себя в зеркале, в ушах вдруг раздается голос Люка: «Надеюсь, сумка этого стоит, Бекки».
Я замираю. Меня вдруг начинает подташнивать.
Еще немного — и я решу оставить сумку дома.
Но это же смешно. Разве я могу бросить без присмотра свое главное сокровище?
Вешаю сумочку на плечо и смотрюсь в зеркало, вспоминаю, в каком была восторге, когда впервые увидела ее. Это же не что-нибудь, а «ангельская сумочка», с вызовом напоминаю я себе. Вещица, о которой мечтает чуть ли не весь мир. Из-за таких сумок вспыхивают драки. Жаждущие лезут в списки всеми правдами и неправдами.
Но сумочка что-то потяжелела. Очень странно. Сумки ведь не тяжелеют сами по себе.
А, ясно. Там зарядное устройство для мобильника. Вот в чем дело.
Ну все, хватит. Выхожу. И сумку беру с собой.
Спускаюсь на первый этаж, выкатываю чемоданы на улицу. Очень кстати мимо едет свободное такси. Я поднимаю руку, и машина останавливается.
— Вокзал Юстон, пожалуйста, — говорю водителю срывающимся голосом. — Я еду мириться с сестрой, которую недавно нашла, а потом снова потеряла.
На лице таксиста — ноль эмоций.
— Вас к самому зданию вокзала подвезти, дорогуша?
Ну вы только подумайте! Ни капли сострадания у этих таксистов.
Нигде ни одной пробки, улицы свободны, и мы подъезжаем к Юстону через десять минут. Ковыляя через весь зал и волоча за собой два чемодана, я чувствую себя героиней старого черно-белого фильма. Не хватает только клубов пара, пронзительных паровозных свистков, и одета я должна быть по-другому — в облегающий твидовый костюмчик и меховую горжетку. И поправлять круто завитые локоны.
— Один билет до Камбрии, будьте добры, — волнуясь, прошу я, просовывая в окошечко кассы пятидесятифунтовую купюру.
Вот сейчас незнакомец с элегантно-впалыми щеками должен пригласить меня на коктейль или вынуть из моего глаза соринку. Вместо этого кассирша в оранжевой нейлоновой форме смотрит на меня как на идиотку.
— До Камбрии? А до какой станции?
Хм. А мне-то откуда знать? Есть ли станция в деревне, где живет Джесс?
Внезапно у меня перед глазами точно вспыхивает молния. Адрес на конверте…
— До Норт-Коггентуэйта. Пожалуйста, в оба конца. Но с открытой датой. — Я смело улыбаюсь кассирше. — Еду мириться с. сестрой, которую недавно…
Женщина в окошке равнодушно перебивает меня:
— С вас двести семьдесят семь фунтов. Что? Сколько-сколько? Да за такие деньжищи можно в Париж слетать!
— Э-э… вот, пожалуйста, — и я протягиваю остатки денег, вырученных за те злосчастные часики от Тиффани.
— Девятая платформа. До отхода поезда — пять минут.
— Ясно. Спасибо.
Я начинаю торопливо пробиваться сквозь толпу к девятой платформе, но, когда впереди появляется гигантский поезд дальнего следования, невольно замедляю шаг.
Живой поток обтекает меня со всех сторон, люди окликают друзей, обнимаются, тащат багаж, стучат в двери вагонов. А я не двигаюсь с места. Сердце бьется, ладони, сжимающие ручки чемоданов, взмокли. До сих пор мне казалось, что идет увлекательная игра. Но сейчас выяснилось, что все это — взаправду. Поверить не могу, что я решилась на такое.
